Алина Дворецкая - Черный глаз
Он был серьезен и холоден, и Инга вдруг напугалась — сама не зная чего.
— Нет, — повторила она, — а с тобой-то мы теперь когда увидимся?
— Ты о чем? — спросил Пашка, как будто все еще не понимая.
— Ну как… — она попыталась улыбнуться, — у нас с тобой теперь общий сын, и не только…
— Инга, — сказал Пашка с легкой укоризной, — ну о чем ты? Ты женщина замужняя, я мужчина женатый… Так нельзя.
— Что значит нельзя? — изумилась Инга. — Так ведь ты же… ты… — она искала, но не находила слов.
— Инга, ты же знаешь, ты очень красивая женщина, — сказал Пашка тихо. — Ты мне понравилась. Ну и… вот.
— Вот, — согласилась Инга, — ну а дальше-то что ты хочешь делать?
— Дальше я ничего не хочу, — сказал Пашка, опуская глаза. — Я получил, что хотел.
— Да ты чего? — сказала Инга зло. — Ты что — вот такой, да? А зачем ты…
— Да, я такой, — перебил ее Пашка. — Мы же оба этого хотели, разве нет? Что тебе еще надо?
— Мне? — она выскочила из машины, не помня себя, начала дергать ручки задней двери, хватать сумки, пакет с пальто, шарф с размяукавшимся котенком. — Мне — ничего!
Когда она побежала к подъезду со всем своим добром, он даже не стал ее останавливать.
…Максим с радостным визгом носился вокруг испуганного котишки, Инга деланно-оживленно примеривала новое пальто, крутилась во все стороны, демонстрируя его Игорю, Игорь хвалил покупку, целовал взлохмаченные Ингины волосы… она не видела ни его глаз, ни своего отражения в зеркале… все плыло перед глазами, как тогда, когда она была пьяна. Нельзя, невозможно было быть такой дурой!
Паспорт «Никиты Мурашова» Инга запрятала на самую дальнюю полку, в папку с аттестатом о среднем образовании и телеграммами родственников многогодичной давности. Сначала хотела выбросить, но потом решила: нет уж, пусть лежит, при чем тут котенок, он же не виноват, что его хозяйка такая дура! Бедненький чистокровный перс, Максим просто замучил его в первые два дня, котенок жалобно мяукал, а потом привык, но жить пушистику у Инги суждено было совсем недолго — двух недель он не прожил. Инге вздумалось морить тараканов. Она купила на рынке средство какое-то в прозрачном футлярчике, специально попросила, «чтобы безвредное для кошек». «Не причиняет вреда домашним животным», — было написано в инструкции. Инга от души посыпала белым порошком плинтуса, решетки, канализационные трубы и ушла на работу. Вечером Максим первым заметил, что с котенком творится что-то неладное.
— Мама, а что Никита молоко весь день не пил? — закричал он.
— Ну не пил и не пил, не голоден, значит, — отозвалась Инга. — Сейчас я ему попробую кусочек рыбки предложить, большой уже котенок.
Но Никита не стал есть и рыбу. Он сидел на своей подстилочке в большом кресле, и глаза у него были грустные-грустные. Потом его стошнило прямо на кресло, и Инга испугалась, вспомнив про тараканий мор.
Пришел Игорь.
— Что-то наш кот приболел, — сказала Инга. — На кресло наблевал, не ест ничего.
— Так это от тараканьей еды, — сразу же отозвался Игорь. — Нажрался, наверно, твоего порошка.
— Там же написано, что безвредно для животных, — возразила Инга.
— Написать что угодно можно, — сказал Игорь.
В этот момент позвонили в дверь, и Игорь пошел открывать, а Инга возилась с тряпочкой у кресла.
— Так-так, — услышала она над собой, — что это тут со зверенком происходит?
«Зверенком» было созвучно «ребенком»; Инга вздрогнула — это был Пашка.
— Пока непонятно, — сказала она холодно. — Здравствуйте, Павел.
— Ингусь, мы тут решили выпить немножко, — сказал виновато вошедший Игорь. — И повод есть. Понимаешь, наши цеха соревнуются, и Пашкины ребята сегодня по всем показателям нас обошли. Их цеху премию выписали.
— А вам, значит, премию не выписали? — возмутилась Инга.
— Нам нет. Вот Пашка по этому поводу угостить меня хочет. Он деньги дает. Я за винцом сбегаю?
— Как хочешь, — сказала Инга.
— А ты что, пить совсем не будешь?
— Ты же видишь, у меня животное больно! — воскликнула Инга.
— Ну, я быстренько.
Она услышала, как хлопнула дверь, и, разогнувшись от кресла, встретилась глазами с Пашкой.
— А я к тебе пришел, — сообщил Пашка.
— Я ужасно рада, — сказала Инга почти с ненавистью. — Видишь, котенок болен. Мне не до вас сегодня, мужики, честное слово.
— Он помрет, — сказал Пашка, взглянув на котенка.
— Что значит помрет? — закричала Инга шепотом, чтобы не услышал Максим в соседней комнате. — Если его стошнило, сразу помрет? Объелся чего-нибудь, подумаешь.
— На самом деле, как я говорю, так всегда и случается, — заметил Пашка наставительным тоном. — Что же ты не уследила за нашим дитем, а?
Она сверкнула злыми глазами и хотела выйти из комнаты, но Пашка поймал ее за руку.
— Подожди, — сказал он тихо. — Я ведь действительно к тебе пришел. Чтобы тебя увидеть.
— Увидел? — поинтересовалась Инга.
Он молчал.
— Знаешь что, — сказала Инга, — ты был действительно прав тогда в машине. Все это ужасно нехорошо. И нехорошо то, что ты после того случая пришел сейчас сюда. Мог бы выпить с Игорем в другом каком-нибудь месте. Неужели ты не понимаешь, что я неловко себя чувствую?
Пашка все держал ее руку, не отпускал.
— Я просто так сказал тогда в машине, — проговорил он так же негромко. — Мне было интересно, расстроит ли это тебя.
— Меня это совсем не расстроило.
— А мне показалось, чуть-чуть… Инга, прости, но я не могу без тебя.
Она задохнулась на секунду, захлебнулась какими-то умными, хорошо просчитанными словами, а Пашка уже обнимал ее и тянулся губами к ее губам. Максим громко тарахтел железной дорогой в соседней комнате.
— Я завтра за тобой заеду после работы, — сказал Пашка, отпуская ее.
Она высовывалась из окна по пояс, чтобы увидеть его машину. За Максимом должна была заехать мама, Игорь появится дома не раньше чем через два часа. Инга три раза смывала косметику, прежде чем добилась желаемого результата. Сердце пело и выпрыгивало из груди — чем этот Пашка мог так понравиться ей, она не знала сама.
Он заметил ее еще из машины, высунулся и помахал рукой. Ветер нес по тротуару первые золотые листья. Инга покраснела (выходило так, что она торчала в окне, ждала его), пригладила волосы, побежала вниз.
— Сбежал с работы, — радостно сказал Пашка. — Второй раз уже из-за тебя сбегаю с работы. Это безобразие, Инга. Цех стоит, пьяные рабочие слоняются среди сломанных станков.
— Почему среди сломанных?
— Стоит мне на пять минут отлучиться, все оборудование тотчас же ломается, — пояснил Пашка. — А я такой домашний маг. Говорю: «Сейчас заработает». И тут же, действительно, начинает работать.
Он привез ее в какую-то до предела заставленную мебелью квартиру, квартиру друга, все получилось быстро и сумбурно, и вот уже Пашка вез Ингу к дому матери. Теперь уже она не спрашивала о встрече.
— Я подъеду через пару дней, — сказал Пашка.
В ее собственной квартире было слишком тихо. Максим за-глядывал под столы и диваны, выискивая Никитку, и вдруг заплакал, закричал. Котенок лежал у окна, неестественно вытянувшись. «Он помрет», — вспомнила Инга Пашкины слова. Она оттаскивала Максима от кошачьего трупа, еле сдерживая слезы, болтала какую-то ерунду: «Он уснул, не мешай, ему надо поспать, он выспится и поправится». Она сама не помнила, как отвела Максима назад, к матери, потом вернулась домой. Игорь и Пашка прятали котенка в коробку из-под обуви.
— Ингусь, ты кушать хочешь? — спросил Игорь сладко, за-слоняя коробку. — Там на кухне вчерашний салат, я не ел еще.
— Я знаю про Никиту, — сказала Инга.
— Мы похоронить его хотели, — пояснил Игорь. — Пока ты не видела.
— Я думал, мы его на помойку выкинем, — сказал Пашка.
Слезы прорвались откуда-то, и Инга вся залилась всхлипываниями. Пашка смотрел на нее с удивлением.
— Я же говорил тебе — она у меня такая чувствительная, — сказал огорченный Игорь. — Пойдемте, в сарайчике у дома лопату возьмем и похороним.
В подъезде Пашка замешкался, якобы для того, чтобы помочь спуститься рыдающей Инге. Игорь на вытянутых руках нес коробку с котом.
— Чего ты ревешь? — спросил Пашка неловко. — Мы с тобой еще кого-нибудь родим.
Инге было не до шуток.
— Ну хочешь, я попугайчика тебе подарю, — не унимался Пашка.
Инга мотала головой отрицательно.
— Я же тебе говорил, что он умрет, — сказал Пашка, — могла бы мне поверить, подготовиться морально. Видишь, я специально за Игорем заехал, повез его домой скорее, думал, мы успеем до тебя его унести.
— Откуда ты мог знать, что он умрет? — спросила Инга, всхлипывая.
— Да ниоткуда, — сказал Пашка, придерживая дверь подъезда. — Черт меня дернул вчера сказать, что он умрет. А когда я говорю, всегда так и получается. Глаз у меня черный, вот что.
