Джим Додж - Дождь на реке. Избранные стихотворения и миниатюры
В таком вот духе, надеюсь, вы поймете, что это благословение: когда я желаю на все наши грядущие года, чтоб большое всегда от нас ускользало.
Дао-к-Дао
Перевод Шаши Мартыновой
Все так
Как есть,
Потому что вот так
Все и есть,
И затем же.
Быть
Перевод Шаши Мартыновой
Чресла, дыханье.
Тает луна
В горле каллы.
В кроне младого клена
Почки набрякли.
Надо всего лишь быть
Тем, кто ты есть,
Нагим беспредельно,
По касанью за раз.
Надо всего лишь быть
Тем, кто ты есть?
Что я этим вообще
Хотел сказать
Если часть тебя —
Тот, кем ты мечтал быть,
Не будь ты ничтожным балбесом
Тем, кто ты и есть,
Будто бы «подлинный ты» —
Тот, кто силится врубиться, кто
Есть подлинный ты;
Если желал ты все ж вообще быть
Кем-то еще, кем угодно:
Бухгалтером в Коронадо,
Посудомойкой заштатной харчевни в Омахе;
Или, если ты все еще догоняешь, о чем речь,
И тебе по-прежнему не все равно, —
Ты, вероятно, совсем сбрендил
Или до того близок,
Что можешь и другом стать.
Практика, практика, практика
Перевод Шаши Мартыновой
Потребна жесточайшая выправка,
Чтоб и впрямь ко всему — легко,
Но с малостью
Трепета дерзания,
Необходимого для осознанности.
Вот над этим я и трудился все утро,
Растянувшись на диване
Под окном в хижине Боба,
Глядя, как дождь
Без порядка
Падает в пруд,
Я да собаки.
Мудрость и счастье
Перевод Шаши Мартыновой
Влажные полумесяцы от собачьих языков,
что слизывают кошачий корм, рассыпанный по полу хижины;
прядь света, что изящней паучьей нити,
выпрастывается у меня из груди,
когда 20-фунтовый лосось ниже по течению взрезает
зеленоватые воды Смита;
отблески воды у Виктории на боках
в тот миг, когда она входит
из парилки в буйный тихоокеанский шторм, —
спеленатое туманом сияние, без тела;
изысканность лосиного следа,
высеченного в прибрежном илистом песке;
набрякшие почки красной ольхи в начале марта;
жаркое из оленины и свежий лосось,
и домашнюю кукурузу сейчас подадут;
Джейсон спит, завтра в школу,
голая правая нога свисает с кровати
(ну и здоров же он стал);
полено земляничного дерева
в топке снежной ночью,
жар печки, притушенный вьюшкой на ночь,
чтоб от углей развести огонь поутру;
терьеры чихают, и скачут, и несутся,
ополоумев, через сад,
сообразив, что мы собрались на прогулку;
дождевые капли в ладонях черничных листьев
и через несколько часов после дождя:
я дожил сегодня до 55 лет, пока держусь,
и хотя лишь дураки заявляют права на мудрость,
я не знаю, как еще назвать,
когда с каждым годом
все меньше нужно мне для счастья,
и длится оно все дольше.
Багряные паруса
Перевод Шаши Мартыновой
Сижу за столом
и вдруг без особой причины
принимаюсь петь невпопад:
Паруса багряны на заре…
и пою, покуда паруса не уносят меня от меня,
чем бы ни было это «я»,
бредовей сивой кобылы,
ей-ей,
и такой благодарный.
Шквал и волнение
Перевод Шаши Мартыновой
Достигаешь дна,
когда понимаешь,
что никакого дна
не достигнуть.
И мотаешься, промокший насквозь,
по корабельному баку,
глядя, как дождь
льется в океан.
Бестолочь
Перевод Шаши Мартыновой
Познайте растения.
Гэри СнайдерУже 50 лет в полном беспамятстве, но теперь,
хотя бы краем глаза, я умею глядеть на растения
и чуять свет, что их составляет.
Засыпая, баюкаю себя
краткой молитвой из их имен:
ольха, шпорник, малина, готьерия.
Купание Джо
Элегия Бобу (1946–1994)
Перевод Максима Немцова
Лето 94-го на Французской равнине, предвечернее пекло в середине июля — и тут мой брат Боб предложил искупать его пса Джо, 16-летнего келпи. Поскольку Боб неуступчиво придерживался убеждения, что купать собак чаще раза в год — значит уничтожать их кожные масла, нужные для жизни, я шустро поскакал за поводком, полотенцами и собачкиным шампунем, пока Боб не передумал.
Псу — ему по человеческим меркам исполнилось 112 — ванна была необходима. Джо страдал от всех собачьих старческих хворей: глух как пробка; еще пара проблесков — и совсем ослепнет; весь в буграх бородавок и подкожных кист; пенис глядит строго вниз; мошонка так отвисает, что яйца о поджилки бьются; слюни гирляндой; склонен к практически непрерывному газоиспусканию, которое впору запрещать Женевским соглашением; и обладает таким, по манерному определению, «собачьим ароматом», что в его несчастном случае смердит от него в диапазоне от тошнотной гнилости до ходячего разложения. Когда Джо задремывал у буржуйки зимним вечером, получать удовольствие от ужина было затруднительно — глаза слезились, а рука инстинктивно тянулась прикрыть еду.
В общем, я накинул на Джо поводок, не успел Боб — много лет назад правую ногу ему ампутировали по бедро — встать на костыли. Боб прикрывал тылы, а я повел Джо за хижину, где мы установили старую ванну — плескаться под звездами. Давно мы в нее не залазили, поэтому я выгреб оттуда скопившийся слой листвы земляничного дерева и хвои, а потом определил в ванну Джо. Когда я снял с него ошейник, Джо крякнул, уселся и впал в состояние, которое мы зовем МСП, Медитация Старого Пса, — в нем Джо, похоже, наблюдал метановые закаты на Юпитере или полет птиц, не видимых человеческому глазу. Я пустил воду, мешая горячую и холодную, через шланг, а Боб тем временем открыл шампунь.
Я спросил у него:
— Затычку вставить?
— Ох господи, не, — ответил Боб. — Если вода подымается, Джо просто с ума сходит. Вообще-то лучше проверить, не забился ли сток.
— Как он может забиться? — напомнил я. — Ты ж сам не мог резиновую пробку найти, так вбил тогда чоп из красного дерева? Тогда ты все поперечины в сливе и вышиб?
— Ай, — отмахнулся от воспоминания Боб, — они все равно нахрен проржавели. А кроме того, сливает она прямо на землю, трубы-то там нет и засоряться нечему. — Он брызнул шампунем на ладонь. — Стоять и языком чесать будешь или мы все-таки начнем? Жарища же.
Джо вернулся с Юпитера, когда его шибануло струей воды. Рванулся в безопасное место, но у лап сцепки со скользким дном не было. Боб перехватил его за шею, и Джо скользнул в переднюю часть ванны. Он не дергался, пока я его поливал, лишь испускал тихие рулады.
— Все хорошо, Джо, все с тобой в порядке, — успокаивал Боб своего песика, взбивая на нем шампунь до серой пены. Джо опять было рыпнулся, пытаясь найти опору для задних лап, но вдруг замер. Его желтоватые глаза динго раскрылись шире.
— Запор мозга, — высказал гипотезу я.
Боб не обратил внимания, утешая Джо:
— Хорошая собака, хорошая. Ты посиди тихо, и через пару минут мы уже закончим. Старость не радость, да?
Джо ответил ему тихим трепетным воем.
— Чего это он распелся? — поинтересовался я.
— Черт его знает. — Боб погладил Джо по загривку. — Что с тобой, старина?
Я заметил, что в ванне собирается серовато-желтая пена и непрошено посоветовал Бобу:
— Я б не стал купать эту собаку без резиновых перчаток, промышленных, восемь слоев латекса. А то завтра проснешься, а у тебя ногти сошли.
Боб поглядел на уровень пены.
— Вот в чем дело. Джо сидит на сливе, вода не уходит, подымается — он думает, что сейчас утонет. Давай-ка я его перекантую в тот конец, чтобы слив не закрывал.
Но когда Боб попытался волоком перетащить его на середину ванны, Джо взвизгнул на октаву выше и вывернул голову из хватки Боба. Пес весь съежился и задрожал от ляжек до носа.
