Девушка из хорошей семьи - Мисима Юкио

Вернувшись, она увидела, что Кэйити у дальней колонны беседует с красивой женщиной в лиловом платье, которое подчеркивало ее прекрасную линию спины. У Касуми в груди снова неприятно потяжелело, сердце бешено заколотилось.

Женщина завела руку назад, и стала видна сумка – не совсем такая, как у Касуми, но тоже итальянская, из Флоренции.

– Неужели это моя невестка? – Касуми приблизилась, улыбаясь своим поспешным выводам.

Акико повернулась, помахала ей рукой и кивнула.

Глядя на нее, Касуми в очередной раз изумилась. Акико всегда была красива, но сейчас немного похудела, и в чертах проступило благородство. Подойдя, Касуми заметила в тени колонны Масамити.

– Как же хорошо! – Акико говорила оживленно, но тело ее оставалось расслабленным. – Я так давно не танцевала. С большим животом и выглядела плохо, и не могла. Танцевать втроем – муж такое разве выдержит? Роды были тяжелые, но все позади, теперь могу развлечься в свое удовольствие.

– Прекрасно тебя понимаю, – со значением произнесла Касуми и потянула брата за рукав.

– О! Смотрите. У Кэй-тяна такие же.

Как она и предполагала, брат тоже получил в подарок современные американские запонки, только другой формы. Масамити и Кэйити со смехом показывали друг другу манжеты рубашек.

– Родителей еще нет?

– Должны вот-вот прийти.

Тут они увидели, что к ним спешат отец с матерью.

– Вот вы где! А мы вас обыскались. Не подумали, что вы прячетесь за колонной.

– Папа, на минуточку. – Касуми, шутливо подмигнув, схватила мужа и брата за манжеты, выставила свою сумку. Акико тоже с пониманием поднесла сумку к запонкам Масамити.

– Понял, понял! Вы так благодарите за подарки! Запонки надели, сумки взяли с собой…

– Вещи ведь одинаковые. Никто не обидится, – заметила Каёри, одетая в старомодное кимоно с узорчатым подолом.

– Как я и говорил! Ну что, пойдем в банкетный зал.

Ититаро пришлось постараться, чтобы заказать для семьи удобный столик близко к сцене. Вокруг тарелок официанты разложили яркие хлопушки, колпаки из серебряной бумаги, маски, накладные усы и, непонятно для чего, пластмассовые игрушки в коробке – в частности, паровоз.

– Я решил заказать индейку. А что вы будете пить? Пожалуй, возьму-ка я горячий эгг-ног. Настоящий рождественский напиток, и он согревает.

Принесли напитки.

– А вы потанцуйте, – прищурившись, предложил Ититаро.

Для танцев отвели ту же сцену, и все танцующие оказывались на виду. Сначала под несколько мелодий станцевали супружеские пары – Кэйити с Касуми и Масамити с Акико, затем – Масамити и Касуми, а Кэйити и Акико вернулись за столик.

– И как ты себя чувствуешь в роли папы? – танцуя, спросила Касуми у брата.

– В общем-то, никак. Он еще на человека не похож, все спит, очень хорошо спит.

– Странное впечатление.

Закончив танцевать, они спустились в зал, а на помост поднялись Кэйити и Акико.

– Смотри, разминулись.

– Прямо как докладчики, один за другим выходим на трибуну.

Касуми с братом подсели к родителям.

В отличие от ночных клубов, здесь сцену заливал яркий свет. Снизу Кэйити и Акико казались очень высокими; оба двигались изящно – можно без преувеличения сказать, что выглядели они великолепно. Касуми потягивала «Манхэттен», рассеянно смотрела на них и думала: «Красивые». Оба с довольным видом ловко кружились в танце, за широкими плечами Кэйити появлялось на мгновение прелестное личико Акико, а после поворота опять возникало улыбающееся лицо Кэйити. В рассеянных лучах зеркального шара ослепительно вспыхивали его белые зубы, и тут же блики, точно снегом, осыпали обтянутые синим пиджаком плечи.

Внезапно у Касуми неприятно кольнуло сердце – ощущение, о котором она и думать забыла, – и кровь отхлынула от лица.

«Тиэко намекала на Акико! Я и подумать не могла, что это невестка… Когда я в тот раз была у нее дома, она сразу сообразила, что я собираюсь замуж за Кэйити. Это был зловещий знак. И еще Акико уверяла, что никому не сказала, но сразу после вечеринки сообщила отцу о нас с Кэйити. Такая догадливость и забота неспроста. Неужели Кэй-тян и Акико давно знакомы?»

От этой мысли Касуми содрогнулась.

– Что с тобой, Касуми? Ты плохо выглядишь, – встревоженно спросил отец.

25

Подозрение, которое возникло у Касуми, когда она наблюдала, как муж танцует с Акико, настигало ее не впервые. После того как Тиэко язвительно предложила ей поискать любовницу Кэйити в близком окружении, Касуми мысленно перебрала всех женщин внутри семьи. Она вела себя как котенок, обнюхивающий комнату.

Она вспомнила лица родственниц. Но самой красивой среди них, той, что привлекала всеобщее внимание, была, конечно, она сама. Другие – сплошь дурнушки и простушки. А Кэй-тян не поддерживал близких отношений с ее родней, значит среди них искать не имело смысла.

В конце концов Касуми пришла к следующему выводу: «Наверняка Тиэко, когда говорила о близком окружении, предполагала, что мы много общаемся с родственниками. Из одного этого понятно, что она все придумала, просто пугала меня. Чтобы Кэйити, даже случайно, обратил внимание на одну из моих двоюродных или троюродных сестер? Это все равно как если бы он обратил внимание на девушку с улицы».

Касуми успокаивала себя такими мыслями, но в глубине души постоянно ворочались мрачные подозрения, которые не хотелось перебирать. Ведь все они касались Акико.

После двух танцев Кэйити и Акико вернулись на место. У Касуми не хватило смелости посмотреть на них, и она отвела взгляд.

Кэйити этого не заметил.

– Сестрица прекрасно выглядит. И не скажешь, что совсем недавно родила.

– Ну что вы все «родила, родила»! – со смехом перебила его Акико. – Услышит кто-нибудь.

– Говоришь так, будто сделала что-то плохое, верно, братец?

Масамити, не зная, что ответить, неловко улыбнулся.

– Ну что, попросим принести еду? – предложил Ититаро.

Но когда он обратился с вопросом к Касуми – она одна смотрела в сторону и теперь обернулась, – из глаз у нее выкатились слезинки.

Все застыли.

Касуми тут же взяла себя в руки и с улыбкой ответила «да», но выглядело это натянуто.

Ититаро, Кэйити, даже Масамити постеснялись спросить Касуми, чем она расстроена, поэтому за столом постепенно нарастало напряжение, и чем больше все старались веселиться, тем неуютнее становилось.

Их спасло очень вовремя начавшееся шоу. Прогремели фанфары, и на сцену вышел толстяк-конферансье.

– Счастливого Рождества, дорогие гости! Мы с радостью дарим вам это великолепное представление!

Конферансье отпускал глупые шуточки, но пришедшая веселиться публика с удовольствием смеялась.

Сегодня в ресторане собралось много политиков, бизнесменов, людей искусства с семьями. Обычно эти люди развлекались в «веселых кварталах», но раз в год, напоказ заботясь о семье, выступали щедрыми главами семейств. Подле них с недовольными дежурными улыбками сидели взрослые сыновья и дочери, которые предпочли бы провести Рождество в более занимательной обстановке.

Шоу оказалось довольно банальным. Традиционные танцы лучше смотрелись бы на театральной сцене, танцевальный дуэт в европейском стиле выглядел избито. Интересным оказался только исполнявшийся в финале праздничный китайский танец.

Первыми появились, размахивая красными бумажными фонариками, дети в красных одеждах; затем большая группа юношей с огромным зеленым драконом на бамбуковых шестах, ловко передавая извивающиеся движения гибкого тела мифического зверя, с бенгальскими огнями в руках спустилась в зал и змеей прошлась между столиками.

Касуми успела немного прийти в себя и решила делать вид, будто все хорошо, и скрыть свою боль, чтобы ничего не испортить. Сегодня вечером она должна хладнокровно наблюдать. И как только Кэйити после шоу пригласил ее на танец, она легко поднялась со стула и первая взбежала на сцену.

– Что это было? – с первых же шагов спросил Кэйити.