Алексей Колышевский - МЖ-2. Роман о чиновничьем беспределе
Первые ее странности стали отчетливо проявляться в выборе одежды. Она не выносила ярких цветов и была согласна максимум на коричневое, отдавая все свои основные предпочтения черному цвету. Особенно ей нравилось сочетание черной одежды и серебряных украшений: и того и другого в ее гардеробе было в изобилии. В синагоге Лора с детства бывала изредка, к сожалению родителей, и всякий раз выдумывала какой-нибудь повод, чтобы туда не ходить. Позже она вообще отказалась посещать это место, заявив, что ей там все время становится как-то дурно. Вместо синагоги она иногда запиралась в своей комнате, и если кто-то хотел войти к ней в этот момент, то она кричала, что к ней нельзя, она молится. У нее действительно был Талмуд и другие священные для всякого еврея книги, но она их никогда не открывала. Для своих молитв девочка использовала совсем иные книги…
Шло время, и Лора превратилась в красивую задумчивую брюнетку с большими глазами, тонкими чертами лица и превосходной фигурой. Мужчины сходили с ума от ее груди и бедер, они хотели ее длинных ног и полных манящих губ, но Лора к ухажерам была равнодушна. Романтические мужчины пылко добивались ее и говорили тестостероновой прозой и тестостероновыми стихами, но она отвергала их домогательства. Решительные мужчины пытались обнять ее за талию, а она без стеснения посылала их на три буквы и отвешивала сильнейшие пощечины, больше похожие на удары боксера. Она могла и была готова постоять за себя и постоянно носила с собой опасную бритву. Однажды она зарезала ею таксиста-армянина, который, впрочем, откровенно хотел ее изнасиловать. Лора терпеливо дождалась, когда он, тяжело дыша от предвкушения, окажется сверху, и саданула его бритвой по горлу, перерезав сонную артерию. Таксист рухнул прямо на нее, а Лора шутки ради напилась его крови, и после у нее три дня было не все в порядке с пищеварением.
Мужчины, как романтические, так и решительные, были студентами престижного МГУ. Лора тоже была его студенткой, но от всей студенческой компании держалась особняком, тесно сойдясь лишь с несколькими субъектами, которых остальные называли «ненормальными». Ненормальность их была, впрочем, бесшумной и выражалась также в стиле одежды (только черное) и в замкнутости, в отрешенности от всего окружающего мира. Лорина компания контактировала с окружающим миром лишь по мере надобности: ответить на вопрос преподавателя, назвать в буфете марку сигарет, спросить в университетской библиотеке нужную книгу. Именно в библиотеке они и собирались. У них было даже свое излюбленное место: правый читальный зал первого гуманитарного корпуса, дальний угол. Здесь несколько этих странных молодых людей переговаривались тихими голосами, о чем-то спорили, не повышая тона, обсуждали места в тех или иных книгах. Все относились к ним как к безобидному околонаучному клубу, который за глаза называли «сектой». Ефим Самойлович несколько раз сам инкогнито наблюдал, что делает дочь вечерами, и увиденным остался крайне доволен. Жене своей он сказал: «Видишь, Курочка (он вот так, до икоты трогательно называл свою супругу), видишь, как отличается приличная еврейская девочка от всего этого сброда. Сброд пьет пиво и болеет гонореей, а наша Лорочка читает умные книги и, наверное, станет революционеркой, как ее бабушка». На что супруга умильно гладила его по руке и с легким сердцем отпускала поиграть с товарищами на бильярде, где вместо бильярдных столов были горячие простыни борделей, а роль луз исполняли проворные шлюхи, берущие за свои услуги невероятно дорого. Подвигав кожаным кием своим, Ефим Самойлович умиротворенным возвращался домой, в свою трехсотметровую квартиру на Остоженке, или на ближнюю дачу в Жуковке, или в дальнее имение на берег Волги, где была у него конюшня, яхта и пара вертолетов.
Первый неприятный сюрприз Лора преподнесла, будучи курсе на третьем, когда впервые не пришла ночевать домой. Ефим Самойлович тогда машинально отметил для себя дату – 30 апреля.
– Понимаешь, па, – своим глубоким, серьезным голосом сказала Лора-телефонная, – мы с друзьями хотим сегодня остаться за городом, устроить что-то вроде безобидной вечеринки. Ты позволяешь?
– Но… – Он тогда как-то растерялся, сперва решил ей запретить, но подумал о том, что она никогда не давала повода для подозрений, никогда не была замечена в чем-то предосудительном, всегда была такой умненькой и благоразумненькой, и согласился.
– Курочка, я отпустил Лору к друзьям. Пусть побудет с ребятами, они такие славные, – с чувством сообщил Ефим Самойлович жене.
– Я давно хотела с тобой поговорить, Фима, – сказала его жена, – поговорить о нашей дочери. Ты не находишь, что она все же очень странная. И компания у нее тоже какая-то странная. Ладно бы они выпивали, покуривали – это нормально в таком возрасте, когда хочется попробовать запретный плод, но, по-моему, у них на уме нечто совершенно иное. Лору заботит нечто, – жена Ефима Самойлофича замялась, подыскивая нужное слово, – нечто неженское. Как ты считаешь, может, она лесбиянка?
– Но я видел парней в ее компании, – возразил Ефим Самойлович, – просто она у нас очень умная и добрая, наша девочка. Она много читает. Я же тебе говорю, что она станет революционеркой. Вот и Лейба Бронштейн читал много – и кем он стал? Троцким он стал, Курочка. Троцким!
– Он плохо закончил свою жизнь, – покачала головой жена Ефима Самойловича и, вздыхая, ушла в свою спальню.
4
Нет, чета уважаемых Масионжиков, ничего-то вы не знали о своей дочери и о причинах некоторой ее «странности» не догадывались. А между тем Лора уже с детства была увлечена вещами столь невероятными для маленького ребенка, что уже тогда она нуждалась в помощи искусного психиатра. Все началось с фильмов мистики и ужасов, которые в детстве завораживали ее своими дикими сценами. И, уверовав в торжество экранного зла, маленькая Лора постепенно пришла к мысли о торжестве зла в реальной жизни. Более того, себя она видела в роли той, кто поможет злу занять подобающее ему величайшее место.
Так бывает, что маленькие девочки любят играть в фей и волшебниц. Так бывает очень часто, оh yeah. В сущности ведь всякая женщина фея и волшебница, только вот абсолютное большинство девочек, вырастая, как-то забывают об этом и превращаются в бабищ – приземленных, грубо размалеванных и ни хрена не романтичных коров, от которых пахнет парфюмом, потом и месячными, за что их хочется немедленно удавить ременной петлей, хе-хе. Девочки же (а речь сейчас только о них) предпочитают играть в добрых фей и быть добрыми волшебницами. Но не все. Маленькая Лора была злой волшебницей. В своих ранних фантазиях она представляла себя королевой черного королевства мертвецов, и за закрытыми дверями своей комнаты она создавала это королевство, это государство, в котором были и министры, и рабы, и воины со страшными звериными головами, и она сама, сидящая на черном резном троне, у подножия которого кишели змеи и скорпионы. Для будущего десятилетней девочки такие фантазии ничего хорошего не сулили, но родители на все ее игры внимания не обращали. Они уже вырастили двоих детей, детей, которые стали взрослыми, получили прекрасное образование и делали карьеру в банках и галерейном бизнесе. Лора была для них последней отрадой, и ей дозволялось все. Она ни в чем не знала отказа.
