Анна Бялко - Надкушенное яблоко Гесперид
Ну вот, а тут система неожиданно забастовала. И в день, когда, согласно расчетам, все должно было быть, ничего не произошло. И на следующий, вот ведь безобразие, тоже. Тут, конечно, самое время было бы вспомнить про прецеденты, благо их последствия толклись тут же в квартире, и поднять панику, но главное было в том, что основной виновник всех прецедентов и их последствий, то есть муж Сашка, уже три недели, как находился за океаном, и, следовательно, был ни при чем. Конечно, история знала примеры, допустим, и непорочного зачатия, но в этом месте Ирина предпочитала смотреть на вещи трезво.
Тем не менее, когда через три дня картина не изменилась, она все же зашла в аптеку и купила тест на беременность. «Береженого Бог бережет», – бормотала она себе под нос, запершись в ванной и выполняя дурацкие действия, предписанные инструкцией теста. У нее почему-то никогда не получалось аккуратно написать в стакан с первого раза. Главное, раздражала общая бессмысленность процесса. Так в конце концов и оказалось. Результат, естественно, был отрицательный. «Вполне предсказуемо», – фыркнула Ирина, отправляя стакан в посудомойку а тест со всеми упаковками и инструкцией в помойное ведро.
Успокоения не наступило. Да и откуда бы ему было взяться, успокоению, когда в организме происходит черт знает что, и объяснения этому нет. Лучше бы уж тест показал что другое, в сердцах подумала Ирина. Там хотя бы ясность была. И тут же перебила сама себя – потому что, помилуйте, откуда возьмется ясность, если Сашка, как в том анекдоте, в командировке в Америке?
В общем, еще через несколько дней Ирина все же решила идти к врачу. Пусть ей скажут, в конце концов, что происходит. Сложность была в том, что своего, надежного постоянного врача у нее не было. Детский врач был, зубной для Сашки – был, а вот ее, женского, не было. Да, она знала, что это неправильно, что к зубному и к гинекологу нужно ходить хотя бы раз в год, а лучше в полгода, и, живя в Америке, она так и делала, но, вернувшись в Москву, где жизнь была такой быстрой и суетной, все откладывала и откладывала. И потом, как уже было сказано, организм-то работал, как часы, то есть непосредственной необходимости не наблюдалось, а искать врача впрок, пусть даже для регулярных проверок, было как-то все не с руки, всегда находились дела поважнее. Да и потом, визит к гинекологу – не самое, в общем, приятное занятие, чтобы проявлять ради него какую-то повышенную активность. То есть был, конечно, когда-то врач, который, вернее, которая, наблюдала за ней в период беременности старшим, Лешкой, но это когда было... Она уж, небось, и не принимает вовсе, где ее искать, да и надо ли? Проблема наверняка не такая уж сложная, можно сходить к любому врачу, наугад, посмотреть, что получится, а там уже, смотря по обстоятельствам, можно будет понять, как дальше.
С этой несложной мыслью Ирина забрела в находящийся неподалеку от дома платный медицинский центр с каким-то отвратительно-непроизносимым названием «Медиплюс». При чем тут, казалось бы, плюс? Флюс! Или сделали бы тогда, что ли, лучше минус...
Но внутри было тепло и чистенько. На стенках висели картинки в рамочках и слегка пыльные пластмассовые цветочки. За регистрационной стойкой сидела сестричка в белом халате. Мило улыбаясь, она взяла с Ирины энную сумму денег – не такую маленькую, между прочим – и предложила ей пройти в пятый кабинет к врачу.
Пятый кабинет Ирина нашла, слегка поплутав. За чистенькой приемной лежали какие-то длинные, извилистые и довольно унылые коридоры с желтыми стенами и полом, застеленным расплющенными картонными коробками. «Ремонт у них, что ли? Да нет – это чтоб пациенты грязь не таскали», – догадалась Ирина. Картинок и цветов здесь уже не наблюдалось. Там и сям, притулившись к стенам, стояли шаткие скамейки-банкетки. Возле дверей их количество увеличивалось. На ближайшей обнаруженной Ириной двери была цифра восемь, потом почему-то сразу три, а искомый пятый кабинет обнаружился только за вторым поворотом. «Врач-гинеколог», – гласила табличка на двери. Очереди не было. Ирина постучала и вошла.
Довольно молодая (слишком молодая для врача) миловидная (слишком же для врача миловидная) женщина в белом халате приветливо поздоровалась с Ириной, предложила ей присесть к столу и, не спрашивая о причинах визита, быстрым почерком стала заполнять на нее медицинскую карту. И, вместо того, чтобы освободиться наконец от своей проблемы, Ирине пришлось долго и нудно описывать всю свою предыдущую женскую жизнь. Да, наверное, так полагается, и от этого «сбора анамнеза» есть какая-то безусловная польза, но все равно... Наконец, пробравшись через многочисленные: сколько лет-чем болели– давно ли замужем-как предохраняетесь и прочего в том же духе, приступили к делу.
– Что сейчас беспокоит? – дежурно улыбнувшись, спросила врач.
Ирина рассказала.
Последовала новая серия вопросов, немного более относящихся к существу вопроса. Ирина отвечала, как партизан на допросе, самой было смешно. Нет, никогда, ничего такого. Врач, честно все записав, некоторое время помолчала. После чего слегка задумчиво предложила Ирине пройти за занавесочку на кресло.
За занавесочкой было не только кресло, но и аппарат для ультразвукового исследования. Ирина обрадовалась. В Америке она привыкла к таким осмотрам, они казались ей более эффективными и уж точно были гораздо менее противными чисто технически.
Но врач указала ей на обычное кресло.
– Может быть, сделаем ультразвук? – пыталась настаивать Ирина.
– Сделаем, если хотите, – мягко ответила врач. – Но сперва обычный осмотр.
Пришлось терпеть. Рука в шершавой перчатке, холодные металлические трубки зеркал, острые инструменты для соскобов – Ирина всегда переносила подобные осмотры страшно болезненно. Потому, собственно, так долго и не могла выбрать время для визита. Но вот, наконец, экзекуция закончилась.
– Так у вас все в норме, – сказала врач, стягивая перчатку. – Если хотите, давайте на УЗИ поглядим.
Ирина и без таких мучений знала, что у нее все в норме. Вот только бы еще разобраться, куда сама норма-то делась.
Перебралась на кушеточку к аппарату. Легла. Приладили датчики, и врач долго и вдумчиво разглядывала переливающиеся картинки на мониторе.
– Нет, ничего не вижу. Когда, вы говорите, должно быть?
Ирина снова назвала пропущенные даты.
– Нет, беременности никакой не вижу. Яичники в норме, не увеличены. Когда, вы говорите?
Ирина повторила.
– Знаете, я вообще не вижу, чтобы у вас была овуляция. Ну, чтобы яйцеклетка была созревшей. Ни в одном яичнике, ни в другом. Вот, в правом, только-только что-то начинается...
– И что это значит?
Врач выключила аппарат, сделала Ирине знак одеваться, встала и прошла к столу.
Ирина, наскоро одевшись, вышла за ней. Врач, склонившись над картой, строчила там мелким неразборчивым почерком. Ирина присела.
– Доктор, и что же все это значит?
– Да ничего страшного. Просто пропущена овуляция. Не созрело яйцо. Там уже зреет другое, так что цикл скоро, надо думать, восстановится. Сколько, вы говорите, вам лет?
– Тридцать семь. С половиной.
– Ну, в принципе, так может быть. Рановато, но может.
– Что рановато? – Не поняла Ирина.
– Ну вы же понимаете, с возрастом в организме происходят определенные изменения. А количество яйцеклеток у женщины, оно вообще заложено изначально, может начать истощаться...
– Подождите, – перебила ее Ирина. – Вы хотите сказать, это... климакс, что ли?
– Ну не прямо сам климакс, конечно. Но... Предвестники...
Ирина молчала, потрясенная. Все, что было дальше, было неважно.
Врач выписала ей какие-то витамины, какие-то дополнительные направления, на анализы, кажется, какие-то счета, в общем, дала в руки кучу бумажек и просила прийти еще раз, через месяц. Ирина механически согласилась, попрощалась, прошла, как в тумане, по всем картонным коридорам, узким банкеточкам и пыльным цветам, заплатила по счетам в регистратуре, вышла на улицу, вдохнула холодного воздуха...
Бред. Какой-то просто бред. Этого не может быть. Она, конечно, не первой юности, но чтобы уж так уж... Да нет, ерунда. Какой, к черту, климакс? Ей всего тридцать семь. Она просто устала, понервничала, вот и пожалуйста. Ну и что, что раньше так не было – возраст сказывается.
Вот именно. Возраст. Сказывается. Еще немножко – и скажется совсем. А это нечестно, нечестно.
И ужасно обидно.
Домой Ирина пришла в расстроенных чувствах. Всплакнула в ванной. Испортила суп на обед. Не то, чтобы окончательно, есть его было можно, но вкусно было не очень. Накричала на детей, когда те вечером устроили очередную разборку. Попыталась позвонить и поплакаться Сашке, но тот был занят и не воспринял – и вот так всегда, да, он занят, а у нее жизнь проходит, почти вся кончилась, и даже яйцо не зреет. В общем, безрадостно.
Наутро забылось, стало полегче. Спустя пару дней и совсем отпустило. Ну, не совсем, конечно, что-то осталось, выскакивало по поводу и без повода, как вот при разговоре с князем. Может быть, зря все-таки не рассказала? Но нет, нет, незачем. Время пройдет, яйцо созреет, цикл наладится, и совершенно не нужно всем рассказывать про свое внутреннее несовершенство. Даже если это просто случайный эпизод. Тем более – если эпизод.
