Путь служанки - Мо Чжоу
«Как же там ее звали, кажется… Инло?»
– Куда искуснее нашей первой мастерицы Инло, – улыбаясь, продолжила Цзиньсю. – Кстати о ней. Инло у нас не только прирожденная мастерица, но и очень смышленая. Если бы не она, мы бы ни в жизнь не узнали столько о сиропе из мушмулы!
Чжилань уже устала от ее общества и собиралась было отправить девушку прочь, как вдруг резко обернулась и спросила:
– Что ты сказала? Сироп из мушмулы?
– Ага. – Цзиньсю изобразила святую простоту. – Инло тогда, во дворце Юнхэ, рассказала, что в детстве по ошибке наелась молодых листьев мушмулы, так мы и узнали, что они ядовиты и их ни в коем случае нельзя добавлять в лекарства. Представляешь?
Чжилань с силой хлопнула по столу правой рукой и сквозь зубы процедила:
– Значит, это была она!
– Сестрица Чжилань, я… я что-то не так сказала? – делано склонила голову Цзиньсю. Внешне она казалась испуганной, но внутри разливалось холодное злорадство.
Эта мерзавка Вэй Инло, с виду такая чистая и бескорыстная, не дала ей соблазнить Фуча Фухэна, а сама тайком спуталась со стражником.
Жаль, что она рассказала тетушке Фан так поздно, они не успели поймать ее любовника, но ничего, у Цзиньсю еще оставался козырь в рукаве, она сможет избавиться от этой чертовки руками благородной супруги Хуэй.
– А ну-ка, пойдем, – сказала Чжилань, поднимаясь. – Отведи меня к этой Вэй Инло.
– Хорошо, сестрица Чжилань.
Они направились в мастерскую, а когда пришли, то увидели, что Вэй Инло стояла в окружении других служанок. Всем была интересна ее вышивка – кто-то смотрел с изумлением, кто-то откровенно любовался.
– Эти розовые облака на заре такие красивые, я тоже потом такие вышью.
– Ах-ах, тебе такое не под силу.
– Я раньше тоже пыталась вышить такие же, но облака получились самые обычные, Инло, а как ты так их вышила?
– Нужно использовать сплошные стежки, без просветов. Цвет ниток нужно менять постепенно, слои накладывать друг на друга и четко разделять между собой. Выглядит очень красиво, но требует большой практики. Если хотите вышивать так же, нужно тренироваться больше.
К Вэй Инло приблизились расшитые туфли, их обладательница с улыбкой произнесла:
– Вышито очень красиво.
Вэй Инло отложила иглу и поспешно поднялась:
– Сестрица Чжилань.
Остальные служанки тоже поторопились поприветствовать любимицу самой благородной супруги Хуэй, даже матушка Чжан не посмела сидеть в присутствии Чжилань и очень вежливо и доброжелательно спросила:
– Барышня Чжилань, чем обязаны? Неужели вам не понравилось весеннее платье, которое мы сделали? Так зачем же себя утруждать и лично приходить? Послали бы кого, и я бы тут же прибежала во дворец Чусю.
– Сначала мне все понравилось, а теперь смотрю на эти облака и думаю, что чего-то не хватает, – улыбаясь, ответила Чжилань. – Эта девочка очень искусна, одолжите-ка мне ее ненадолго.
Большинство служанок с восхищением и завистью смотрели на Вэй Инло, и только сама Инло и матушка Чжан почувствовали подвох.
Если какой госпоже что-нибудь понадобится, достаточно сказать лишь слово – и приказ будет исполнен. Так зачем же служанке потребовалось лично приходить сюда и говорить об этом? Наверняка это сулит большие неприятности.
Матушка Чжан, намереваясь защитить Вэй Инло, заискивающе улыбнулась:
– Барышня Чжилань, где же это видано? Эта девчонка у меня в помощницах, еще не всему обучилась. Давай лучше все-таки я пойду вместо нее?
Матушка Чжан была наставницей, отвечающей за вышивальную мастерскую, и то, что она добровольно вызвалась помогать с одеждой для дворцовой служанки, было большой честью. Но и Чжилань была не из тех, кого легко одурачить. Она холодно усмехнулась:
– Матушка Чжан, хватит со мной спорить. Я свой выбор сделала. Обойдусь без твоих советов. Вэй Инло, за мной!
Все служанки прекрасно расслышали злость в ее тоне, и зависть и восхищение сменились сочувствием и злорадством.
– Слушаюсь. – Раз уж дело приняло такой оборот, Вэй Инло ничего не оставалось, кроме как покориться, даже если этого совсем не хотелось.
Как только они вместе с Чжилань вышли за порог, в мастерской поднялся шум, и даже окрики матушки Чжан не помогли делу. Служанки продолжили переговариваться вполголоса.
– Как же так, Вэй Инло чем-то насолила сестрице Чжилань?
– Чем она могла ей насолить, они встречались всего-то пару раз.
– Но… но сестрица Чжилань выглядела так, будто войной собралась идти на нее.
Она на самом деле оказалась на войне.
Вэй Инло стояла на коленях в боковом зале дворца Чусю.
И стояла она так уже долгое время, холод пола через колени пробрался до самых костей и прочно поселился там. Внутри царила тишина, которую нарушали лишь редкие звуки: кто-то помешивал суп.
Прямо перед Инло сидела благородная супруга Хуэй, справа от нее на столике из сандалового дерева стояла чашка супа с лотосовыми крахмальными шариками [62].
Бульон был белый как снег, а шарики черные, словно глина, готовая к лепке, из-за такого контраста черное выглядело еще более черным, а белое – белоснежным, как на картине шаньшуй [63]. Суп совершенно остыл.
Благородная супруга Хуэй прекратила мешать жидкость в чашке и протянула:
– Так ты, значит, и есть Вэй Инло?
– Да, госпожа моя! – закричала девушка так громко, что благородная супруга Хуэй от испуга едва не выронила ложку.
Прошло немало лет с тех пор, как она обрела свой статус, и с тех пор никто еще не осмеливался так громко кричать перед ней. Она провела рукой по груди, чтобы успокоиться… но, честно говоря, ей хотелось потереть уши, в них все еще стоял этот крик.
– Ты почему так орешь?
Вэй Инло с улыбкой подняла голову. У благородной супруги Хуэй не было возможности как следует рассмотреть девушку, поскольку та сразу же бухнулась на колени. Теперь стало видно, что из уголка ее рта свисает слюна, как будто она, стоя на коленях, решила заодно и поспать.
– Госпожа, прошу, простите меня, – вытерев слюни руками, Вэй Инло глуповато захихикала. – Я от природы такая горластая. Матушка Чжан столько раз меня била, да я все никак не исправлюсь!
Во дворце каждое движение определялось правилами, особенно это касалось служанок, которые прислуживали благородным господам, – даже спать им полагалось в строго определенной позе. А для таких, как эта глупая девчонка, которая осмелилась вздремнуть, стоя прямо на коленях, были предусмотрены суровые наказания.
Благородная супруга Хуэй недоверчиво посмотрела на нее:
– Это ты сказала, что молодые листья мушмулы ядовитые?
– Ага! Ядовитые! Ни в коем случае есть нельзя! – торопливо замотала головой Вэй Инло. – Госпожа, а вы зачем спрашиваете? Ай, неужели решили мушмулы поесть? Тогда ни за что на свете не ешьте косточки и на молодые листья не налегайте, можно отравиться! Я в детстве ну такая прожорливая была, случайно объелась, а потом так мучилась поносом и рвотой, чуть не померла! Тогда госпожа из дворца Юнхэ тоже захотела поесть мушмулы, так я отговорила! Вот повезло же, а? А, кстати, е-еще…
Служанка начала трещать без умолку, казалось, что и вовсе не собирается останавливаться. И, как назло, с каждой фразой голос ее становился все громче, словно кричала стая уток, отчего у благородной супруги Хуэй вскоре разболелась голова.
– Хватит! Хватит! Хватит! – сорвалась она на крик. – Что за нелепицу ты несешь? Полная чушь! Ты уже долго во дворце, до сих пор не научилась, как правильно отвечать госпоже?
Вэй Инло сначала закивала, а потом замотала головой из стороны в сторону, взгляд ее начал блуждать, пока наконец не уперся туда, куда ни в коем случае было нельзя, – в чашу с лотосовыми крахмальными шариками.
