Ольга Карпович - Семейная тайна
Сашу отчего-то до черных мушек в глазах взбесил этот лысый чиновник. Омерзительная рожа, рубашка с засаленным воротом. Да на что он, собственно говоря, намекает? На то, что Алексей Михайлович воровал выделенные государством деньги? Это ее-то отец?!
Конечно, человеком он был тяжелым, вспыльчивым, властным, но о его кристальной честности и преданности своему детищу – «Владимирскому» – можно было бы легенды слагать!
– Послушайте, уважаемый, – вмешалась она. – Я как юрист готова прямо сейчас проконсультировать вас по всем документам, касающимся государственных дотаций, поступавших в санаторий за последние годы. Если вы сочтете необходимым, я могу подготовить для вас специальный отчет, детально отражающий всю деятельность «Владимирского»…
– А вы, собственно, кто будете? – заморгал, смутившись от такого натиска, лысый.
Саша вынула из сумочки визитку и вручила ее лысому:
– Александра Воронцова, корпорация «Ричардс и Тейлор», Чикаго, партнер.
– Ну, хорошо, хорошо, – отступил лысый. – Собственно говоря, нет никакой спешки. Конечно, документы мы посмотрим…
А Андрей, вдруг оказавшись рядом с Сашей, незаметно протянул руку и благодарно сжал ладонью ее пальцы. От этого мимолетного прикосновения ей стало жарко, и кровь тяжело застучала в висках.
Александра не знала, правильно ли сделала, что вмешалась в разговор. Возможно, она, сама того не понимая, подыграла Андрею в каких-то его тайных планах, или наоборот…
Так или иначе – годами выпестованная выдержка на этот раз изменила ей, но она отчего-то не чувствовала ни малейших сожалений.
Экскурсия продолжалась еще несколько часов.
Гости осмотрели корпуса санатория, лаборатории, отделение спортивной медицины с бассейном и тренажерами, побеседовали с некоторыми пациентами. Затем Андрей угощал их обедом, приготовленным в столовой санатория.
Александра несколько раз порывалась уйти, но каждый раз ловила на себе мягкий взгляд Андрея, просивший ее остаться. И почему-то соглашалась, следовала дальше вместе со всей процессией.
Лишь ближе к вечеру чиновники наконец отбыли, кажется, довольные всем, что увидели. Лысый долго жал Андрею руку, приговаривая:
– Что ж, на мой взгляд, у вас тут все просто образцово работает. Лично я не вижу никаких причин, чтобы… Впрочем, я не могу решать подобные вопросы в одиночку. Но на мое положительное мнение вы можете рассчитывать.
Что бы ни значили эти слова, у Андрея они вызвали наконец ту самую, словно освещавшую лицо изнутри, улыбку.
И Саша с удивлением осознала, как она по ней соскучилась.
– Пойдем, провожу тебя немного, – предложил Андрей, когда гости уехали.
Они медленно побрели по обсаженной высокими елками аллее, ведущей от административного корпуса к воротам.
– Тебе понравилось? – спросил Андрей, искоса поглядывая на Сашу.
– Впечатляет, – кивнула она. – Здесь действительно многое изменилось. А ты был очень убедителен. – Она пристально взглянула на Андрея. – Сразу видно, что ты по-настоящему увлечен своим делом. Знаешь, мне теперь стало понятнее, почему ты когда-то сделал такой выбор. Действительно, когда приходится выбирать между делом твоей жизни и отношениями, решение кажется очевидным…
Андрей нахмурился:
– Я опять тебя не понимаю. Что ты имеешь в виду? Какой выбор я сделал?
– Боже, Андрей, перестань, – через силу усмехнулась Александра. – Я говорю о том, что двадцать лет назад ты выбрал отказаться от… нас, но остаться в санатории. Тогда мне казалось, что ты поступил как беспринципный карьерист, а теперь я понимаю, что…
– Постой! – резко оборвал ее Андрей.
Он схватил ее за запястье, заставляя остановиться, резко развернул к себе, всматриваясь в ее глаза:
– Я никогда – слышишь ты? – никогда не отказывался от нас. Это ты решила остаться в Америке и порвала со мной!
Они стояли посреди главной аллеи, тяжело дыша, напряженно глядя друг другу в глаза.
Мимо то и дело сновали люди – персонал санатория, пациенты из тех, кому разрешалось выходить на улицу, навещающие…
Александра ловила на себе любопытные взгляды – еще бы: всем, конечно, было чертовски интересно, с какой это посторонней бабой выясняет отношения главврач «Владимирского»?! Разведенный, одинокий, положительный, он, наверно, слыл тут первейшим женихом, и внезапное появление Александры внесло сумятицу в стройные ряды заинтересованных в Новикове женщин.
До Саши донеслись сдавленные смешки и перешептывания, но она не обратила на них внимания. Все это сейчас не имело значения, потому что Андрей произнес нечто такое, что переворачивало с ног на голову все ее представление о прошлом.
– Зачем ты врешь? – сдавленным шепотом произнесла она.
Андрей коротко оглянулся по сторонам, тоже заметив нездоровый интерес окружающих к их паре, потом дернул Сашу за руку:
– Пошли! Надо поговорить!
Он тащил ее за собой через идеально подстриженный газон, пригибая голову, пробирался под разросшимися липами, несся на всех парах мимо цветущих кустов шиповника. Саша дважды оступилась – ее строгие черные туфли совершенно не подходили для подобного бега с препятствиями!
Андрей увлек ее за собой в самый отдаленный угол парка, и вскоре она поняла, куда он ее ведет.
Новиков втащил ее за собой в старую, полуразрушенную беседку.
Здесь не было ни души. Лишь нагретый за долгий летний день воздух, казалось, густо струился в пространстве. Да оглушительно стрекотал кузнечик где-то в траве…
– Я никогда не отказывался от нас, слышишь ты или нет? – повторил Андрей, начиная с того же места, где они остановились. – Никогда! Не знаю, что ты себе надумала…
– Ты лжешь! – почти спокойно констатировала она.
За время, потребовавшееся им, чтобы дойти до беседки, ей удалось хоть немного взять себя в руки.
– И я не понимаю, зачем… Ведь прошло уже столько лет, и все это не имеет никакого значения. Нам обоим известно, что мой отец тогда пригрозил тебе выставить тебя из санатория, если ты не откажешься от наших отношений, и ты…
– Чушь! – вдруг яростно выкрикнул Андрей и обрушил тяжелый кулак на шаткие перила. Из-под деревянной окантовки посыпалась на пол какая-то прелая труха. – Кому это известно? Может быть, тебе? Лично я впервые об этом слышу. Я даже не видел твоего отца в тот вечер.
Саша в смятении шагнула назад, оступилась и рухнула на скамейку.
– Как? – сдавленным голосом произнесла она. – Но ты же сказал, что говорил с моими родителями…
