Владимир Маканин - Асан
– книги, намеченные к прочтению еще со вчерашнего вечера,
– кофе,
– письмо от женушки Лены.
Исторически-исследовательское (по его собственному выражению) чтение, как в огне, переплавило характер вояки – притом в самую лучшую сторону. Это было уже больше, чем хобби. Генерал отлично гляделся. Легко!.. Он был совершенно счастлив. Он был безумно говорлив. Он был мил и добродушен. И не подумать, что этот миляга когда-то атаковал “льва пустыни”.
Все отчеты в штаб стряпал Базанову его быстрый Коля Гусарцев.
Гусарцев (а иногда и я) – мы пользовались его чином, его громким голосом. Не самое плохое прикрытие! В счет начальствования над Колей генерал иной раз помогал и мне, выручал. Где-то что-то скажет… Кому-то звякнет по службе… И будет тебя защищать – глупо, но зато шумно. Сделать он мог мало, но кричать-то он мог. Тряся генеральскими погонами и багровея лицом. И еще как кричать!.. Что такое! Как такое можно?!. Офицера в обиду не дам! Это мой, мой офицер!
Базанов распекал прапора, который не подсказал нам, где генеральский домик:
– Что ты себе позволяешь! О чем ты думал… Задумчивый, да?.. Ты должен был бегать и шустрить! уже на перекрестке!.. и показать майорам, где я живу!
Он распекал, орал с таким неподдельным гневом, как будто столкнулся с неслыханным непослушанием. Орал, нет-нет и зорко поглядывая на жарившееся на огне мясо. Но именно так орут добряки. И прапор это отлично знал. Для здоровья. Для прочистки горла. Пусть всласть поорет!.. Прапор Геша нам даже подмигивал.
Обмахивая картонкой мангал, отгоняя сизую гарь, генерал тем же своим шикарным баском окликнул побежавшую приодеться жену Лену – мол, мясо готово, дорогая… Возможно, знак. Мясо готово!.. Чтобы жена вышла во всей красе. Чтобы жену Лену нам наконец показать.
Нам сразу стало хорошо. Действительно, молодка и красотка. И такой чистенький домик, удобный. Куда мы попали!.. Участок небольшой, но какой ухоженный. А шагах в десяти от веранды – под раскидистым грецким орехом – генерал Базанов саморучно делал шашлыки. Умел же и хотел для гостей!
Выслушав мою благодарность за ж-д билет и помощь, генерал поинтересовался:
– Меня, Саша, тоже просят… Мотострелки… Хотят приборы ночного видения. Как там у вас?
– Ночников нет, – отвечал я.
– А для вертолетов? Авиатопливо?
– Керосина нет.
Я отвечал машинально. Нет, нет и нет. (Меня не упрекнуть в чрезмерной уступчивости.) Генерал в околовоенных делах не значил. Никто и ништо. Просто офицерский треп меж собой. Дружеский… Не более того… Кому слить оставшийся керосин – я и сам найду.
– Что?.. Нет? – вопрошал он с заметной важностью.
– Нет.
Генерал округлил глаза. Надул щеки. Желая круто выглядеть в глазах жены. А я косо увидел Гусарцева – Коля восхищался моими спокойными “нет”.
Уже не зная, что дальше придумать, генерал Базанов нарочито грозно заблажил, обращаясь к жене.
– Ну, ты подумай. Ты хоть возмутись, Ленка!.. Что себе стали позволять интендантские мыши! Ленка?.. Ты слышишь?!
Молодая женщина слышала и погрозила мне пальчиком. С улыбкой, конечно.
– Эти складари, Ленка, они зажрались… Далеко не каждый офицер имеет мобильный телефон. Даже штабной офицер не каждый! А у него их два. Угадал, Саша, а?
Он угадал. (Но он не знал еще о нескольких мобильниках. Его бы хватил удар. Я раздал их чеченским крестьянам. Которые живут на интересных для меня перекрестках дорог.)
– Два мобильника!.. Один для дел, другой для женушки, поворковать! Плохо ли?
Молодая женщина продолжала с улыбкой грозить мне пальчиком. Впрочем, мысли ее уже забежали вперед:
– Идемте на веранду… Что мы тут дым глотаем!
И тотчас генерал Базанов ей в подхват (и с важностью в голосе):
– Да, да, друзья, шашлыки готовы!
Однако же, говорун, добавил и в сторону жены Ленки:
– Мы глотаем боевой дым, дорогая. Здесь всякий наш дым – боевой.
Шутки генеральские!
Надо было выпить, а генерала не замечать… Ведь я отлично понимал, что Базанову ничего не надо. Ни мотострелки не нужны… ни приборы видения… ни керосин… Ни даже шашлыки! Ничего, кроме как малость покрасоваться перед молодой женой. Что тут зазорного?.. Она завтра уезжает. Редко здесь бывает… Просто генеральский треп на виду у милой молодой женушки! Я мог с ним хотя бы поболтать об авиатопливе. Так он считал. Цена-то две копейки.
Тем более что старый генерал был гостю искренне рад и чуток. Он заметил, что недосып сводит мне скулы.
– Надо высыпаться, Саша. Выглядеть свежее. Жить свежее.
– Вам удается? – спросил я.
– Еще бы!.. – и он громко засмеялся, загоготал. Его жизнь и впрямь удалась, жизнь посвежела. Старик ведь никуда вверх не лез, карьеры не делал. Он никого не подсиживал. Не воровал. Мало ли этого?.. Просто жил жизнь… Читал книги о горцах… Любил порассказать.
Он и за шашлыками, когда сели все вместе, не заткнул фонтан и громко разглагольствовал о цвете хорошо прожаренного мяса. Явно ради женушки… Говядина парная, господа офицеры… Баранина… Можно на ребрышках!
Но что нам с Колей цвет его шашлыков! Что нам его багровые угли! Подернутые пеплом!.. Нас манил цвет кофточки молоденькой генеральши, приехавшей к нему вместе со всеми радостями жизни. Да, да, и с кокетливым недовольством этой жизнью… По поводу той самой дачи под Ростовом!.. Ужас, ужас!.. Недостроена, а уже разрушается. Отвратный забор. Крапива в рост… Представляете?.. Все запущено… И даже автоматика въездных ворот. Воротца кнопкой кое-как открываются, но уже без музыки! Единственное, что радовало… Там была музычка из “Крестного отца”.
И вообще жена Ленка жила свою жизнь, оказывается, скучновато. Без изюминок… Но ведь хороша красотка! – мигнул мне Гусарцев.
Ведь хороша!.. Зайчик! Заливистый молодой смех и легкое, но очень точно направленное на нас кокетство – на офицеров в самом соку. В то время как ее симпатичный старый хрен запал на жареное мяско. Грыз шашлык так, что задевал зубами шампур. Скрежетал… Вздыхал! Какое мясо!.. Особенно с Гусарцевым она кокетничала. Генерал грыз шампур, но все видел. Он понимал в женщинах. Понимал и улыбался. (Генерал раздразнивал ее нами. Неплохо придумал… Завтра ей уезжать. Но нынче ночью она генералу отработает наши жадные армейские взгляды.)
Я думаю, ей тридцать, а может, и тридцать пять. Это как смотреть!.. Можно смотреть до выпивки, а можно уже поддавши. Меж грудей висюлька. Серебристая. С некоторой натяжкой висюлька могла сойти за полумесяц. Оберег. В плену у горцев будто бы помогает. Я успел подумать… мелькнуло… что жена Лена и насилованная-перенасилованная солдатская матерь Анюта ровесницы… Почти!.. Анюта была старше Лены лет на пять, а виделось – на все двадцать пять.
