Чарльз Буковски - Макулатура
УПРАВЛЯЮЩИЙ М..ТОХИЛ
Я постучался.
— Да? — послышался ответ. Кажется, еще один верзила.
— Цветы, мистер Тохил. Посыльный из цветочного магазина к М.Тохилу!
— Как вы сюда попали?
— Парадная дверь была открыта, мистер Тохил.
— Не может быть!
— Мистер Тохил, выходила дама, и когда она выходила, я вошел.
— Так делать не полагается.
— Я не знал. А как полагается?
— Полагается позвонить мне с улицы и сказать, кто вы такой и что вам надо.
— Хорошо, мистер Тохил. Я выйду на улицу, позвоню и скажу, что доставил вам цветы. Это будет нормально?
— Не надо, мальчик. Иди…
Дверь распахнулась. Я прыгнул внутрь, пинком захлопнул дверь и схватил его за пояс. Там было что схватить. Крупный мужик. Небритый. Попахивал серой. Потянет килограммов 110.
— Ты что, гад, делаешь? Где цветы? Отпусти к чертям мой пояс!
— Спокойно, Тохил. — Я отпустил его. — Я частный сыщик с лицензией. Я хочу выяснить местонахождение Дежа Фаунтен, квартира 9.
— Поцелуй меня в жопу, приятель, и убирайся отсюда. Я отступил.
— Спокойно, мистер Тохил. Я хочу получить эту информацию, и тогда я уйду.
— Информация не для посторонних, и ты уйдешь без нее. Я выдворяю тебя отсюда!
— У меня черный пояс, Тохил. Это смертельное оружие. Не вынуждай меня применить его!
Он засмеялся и шагнул ко мне.
— Ни с места! — заорал я. Он остановился.
— Тохил, я должен обнаружить Красного Воробья, и Дежа Фаунтен имеет отношение к моей задаче. Мне надо знать, куда она отправилась со своим дружком.
— Они не оставили адреса, — сказал Тохил. — А теперь убирайся, пока я не пернул тебе в лицо!
Я вытащил 0,32 и направил ему в брюхо.
— ГДЕ ДЕЖА ФАУНТЕН? — заорал я.
— Иди в жопу, — сказал он, надвигаясь на меня.
— Стой на месте! — приказал я.
Он продолжал наступать. Он был дурак. Я запаниковал, нажал спусковой крючок.
Осечка.
Тогда он схватил меня за горло. Руки у него были как окорока, окорока с громадными, тупыми, неутомимыми пальцами. Я не мог вздохнуть. В мозгу сверкали грохочущие вспышки. Я ударил его в пах коленом. Безрезультатно. Он был урод. Его половые органы располагались где-то в другом месте, может быть под мышкой. Я был беспомощен. В воздухе уже разливалась смерть. Но моя прошлая жизнь не мелькнула передо мной. Только голос в голове произнес: «Тебе надо сменить шину на правом заднем колесе…» Глупость, глупость. Мне конец, крышка. Все кончено.
И вдруг я почувствовал, что его руки отпустили меня. Я попятился, всасывая воздух стратосферы и всех остальных слоев.
Я посмотрел на Тохила. Он нехорошо выглядел, совсем нехорошо. Он глядел на меня, но он не глядел на меня. Я увидел, как он схватился за левую руку. Он схватился за левую руку, и лицо его искривила ужасная гримаса боли. Он охнул, поднял к небу глаза и упал на пол.
Я подошел, наклонился над ним и пощупал пульс. Нет пульса. Умер? Будь здоров.
Я отошел, сел в кресло. А на кушетке, напротив меня, собственной персоной — кто? Леди Смерть. Красива как никогда. Какая девочка! Никогда не подведет. Чистое золото. Она улыбнулась.
— Как дела, Билейн?
— Не могу пожаловаться, леди.
Она была одета во все черное. Она хорошо смотрелась в черном. В красном тоже.
— Ты следи за своим весом, Билейн. Слишком много ешь жареной картошки, картофельного пюре, десертов… пиво дуешь из горла…
— Да. Вообще-то…
Она опять улыбнулась. Крепкие, без единой щербинки зубы. Газовый ключ перекусят.
— Ладно, — сказала она, — мне пора идти. Небольшое дельце поблизости.
— Кто-нибудь знакомый?
— Ты знаком с Гарри Доббсом?
— Не уверен.
— Ну, если знаком, забудь его.
Она исчезла. Как не было ее.
Я подошел к Тохилу, вытащил его бумажник. Там была полусотенная, две двадцатки, пятерка и доллар. Я сунул их в правый брючный карман. Подошел к двери, открыл ее, закрыл и двинулся по коридору. Вокруг — никого. Открыл парадную дверь, шагнул на улицу. Дождик еще моросил. Он приятно остужал лицо. Я вдохнул, выдохнул, направился к моей машине. Она стояла на месте. Я обошел ее сзади и осмотрел правую заднюю шину. Ну точно, лысая. Мне нужен новый скат.
44
Ну вот, снова испорчено настроение. Я приехал домой, вошел и открыл бутылку шотландского виски. Мой старый друг, шотландское с водой. Шотландское виски не тот напиток, к которому привязываешься сразу. Но когда ты поработал с ним немного, он действует на тебя чудесно. Я находил в нем теплоту, которой нет в бурбоне. Словом, у меня была тоска, и я сидел в кресле, а рядом — 0,7. Телевизор я не включил — я давно заметил, что если тебе плохо, то от этого подлеца становится еще хуже. Одно тупое лицо за другим, и конца этому нет. Бесконечная череда идиотов, в том числе знаменитых. Комики не смешные, а драма третьесортная. Обратиться не к чему, кроме бутылки.
Тихий дождик превратился в сильный дождь, и я слушал, как он стучит по крыше.
Я позволил этим говнюкам ускользнуть. И знал, что никогда не найду моего первого информатора. Все надо начинать сначала. Красный Воробей ушел из моих дурацких рук. Мне 55 лет, и я по-прежнему блуждаю в потемках. Сколько я еще протяну? И заслуживает ли что-нибудь бестолочь, кроме пинка в зад? Папаша говорил мне: «Иди в любое дело, где сперва тебе дают деньги, а потом надеются получить их обратно. Это банковское дело и страховое. Бери у людей вещи и давай им взамен листок бумаги. Пользуйся их капиталом, и он пойдет к тебе в руки. Ими движут две вещи: алчность и страх. Ты же оседлай одну — удобный случай». Совет как будто бы неплохой, только папаша умер нищим.
Я налил себе еще.
Черт, и даже с женщинами у меня не задалось. Три жены. Каждый раз — ничего такого серьезного. Все подтачивалось мелкими препирательствами. Перебранками из-за пустяков. Склоками по любому поводу. Изо дня в день, из года в год пилежка. Вместо того чтобы помогать друг другу, вы грызетесь, цепляетесь. Придирки. Бесконечные придирки. Все превращается в грошовую борьбу. И когда ты занялся ею, она входит в привычку. Ты уже не можешь из этого выбраться. Да и почти не хочешь выбраться. А потом выбираешься. Совсем.
И вот, пожалуйста. Сижу и слушаю дождь. Если я сейчас умру, в мире не прольется ни одной слезинки. Разве этого я добивался? Как странно. До какой степени можно быть одиноким? Но мир полон таких старых ослов вроде меня. Сидят, и слушают дождь, и думают, куда это все катится. Вот когда понимаешь, что ты стар, — когда сидишь и думаешь, куда же это все катится.
