KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Розамунда Пилчер - Штормовой день

Розамунда Пилчер - Штормовой день

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Розамунда Пилчер, "Штормовой день" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— В каком состоянии?

— С виду ничего. Проржавел немного.

— Нужна старая краска. Тут на днях одному парню понадобилась такая машина.

— Я знаю, потому и купил. Подумал, что мы наладим перевозку завтра или послезавтра и заберем машину.

Помолчали. Морис потянулся к транзистору и опять включил его громче прежнего. Поглядев на останки машины, над которыми он трудился, я спросила у Элиота, что это было первоначально.

— «Ягуар-Х 16» тысяча девятьсот семьдесят первого года на сорок два литра, если вам так интересно. И будет точно таким же «ягуаром», когда Морис закончит работу. Эта машина тоже побывала в аварии.

Подойдя, Морис встал между нами.

— А что именно вы с ней делаете? — спросила я.

— Поправляю шасси, пригоняю руль.

— А тормозные башмаки? — спросил Элиот.

— Можно было бы новые поставить, но я наладил старые, чтобы гарантию использовать… и мистер Кембек звонил из Бирмингема…

Они принялись говорить о делах, и я удалилась, несколько оглушенная ревом транзистора и несшейся оттуда мелодией рока, и, пройдя опять через демонстрационный зал, вышла во двор, где за рулем машины Элиота с достоинством и терпением восседал Руфус. Вдвоем с ним мы посидели в машине, пока Элиот не присоединился к нам.

— Простите за задержку, Ребекка, но пришлось заняться еще одной работой. Морис прекрасный механик, но сердится, когда его отвлекают телефонными звонками.

— А кто этот мистер Кембек? Очередной клиент?

— Не совсем так. Он отдыхал здесь прошлым летом. Владеет гостиницей и гаражом возле трассы М-6. Он собрал неплохую коллекцию старых машин. Хочет музей открыть, не все же яичницу с беконом жарить, знаете ли. Так он вроде не прочь, чтобы я стал там директором.

— Это значит, вам нужно переселиться в Бирмингем?

— Не слишком завлекательное предложение, не правда ли? Но так или иначе, оно поступило. А теперь пойдемте посмотрим мамин дом.

Мы отправились, пройдя немного дальше по улице, а потом свернув в какой-то переулок. За двойными белыми воротами начиналась тропинка, взбиравшаяся в гору и подводившая к дверям длинного и низкого белого здания, видимо, переделанного из двух старинных деревенских домов, каменных, с толстыми стенами. Вынув из кармана ключ, Элиот открыл дверь, и внутри нас охватил холод, но без сырости и затхлости. Убранство дома напоминало дорогую лондонскую квартиру — палевые толстые ковры гармонировали друг с другом и с палевыми же стенами и бледно-бежевой парчовой обивкой диванов. Кругом было множество зеркал, а с низких балок потолка свешивались шарообразные хрустальные люстры.

Все это было прелестно, именно так, как я себе представляла, и все это было как бы мимо — и кухня, как в рекламном проспекте, и столовая с ее полированным красным деревом, и второй этаж, где помещались четыре спальни, три ванны, уборная и комод для белья, гигантских размеров и пахнувший мылом.

Позади дома располагался маленький внутренний дворик, а за ним начинался сад, взбиравшийся по склону к живой изгороди. Я глядела на этот внутренний дворик и так и видела в нем Молли, принимающую гостей, рассаживающую их в прелестные кресла и разливающую мартини, привезенный на дорогой стеклянной тележке.

— Превосходный дом, — сказала я искренне, но в сердце, как проникла в него Боскарва, мне этот дом не проник. Возможно, потому, что он был чересчур превосходен.

Мы стояли в неуместно элегантной гостиной, глядя друг на друга. Наш день вдвоем, кажется, подходил к концу. Наверное, и Элиот это чувствовал и желал отсрочить этот конец, потому что сказал:

— Я могу поставить чайник и угостить вас чаем, только вот знаю, что молока в холодильнике нет.

— Думаю, нам надо возвращаться.

Меня вдруг охватила неодолимая зевота, и Элиот засмеялся. Он взял меня за плечи.

— Вам спать хочется!

— Свежего воздуха наглоталась, — ответила я. — И слишком много вина выпила.

Я слегка откинула назад голову, заглядывая ему в глаза. Лица наши были очень близко, и я почувствовала, как пальцы его сжали мои плечи. Больше он не смеялся, а в глубоко посаженных его глазах была нежность — явная и несомненная.

— Это был чудесный день… — сказала я, но продолжить не сумела, потому что он принялся целовать меня, и несколько минут я не способна была вымолвить ни слова.

Когда наконец он отступил от меня, я была так потрясена, что могла лишь слабо опираться на него; мне хотелось плакать, и я чувствовала себя дура дурой из-за того, что ситуация так быстро выходила из-под моего контроля. Щека моя прижималась к его куртке, его руки обнимали меня так крепко, что я слышала удары его сердца — громкие, как барабанная дробь.

И над головой моей раздавались его слова:

— Не надо возвращаться в Лондон. Не надо уезжать отсюда.

9

Подарки, привезенные мной из Фальмута, оказались, как выяснилось, настоящим Божьим благословением. Сделанные бездумно и, видимо, в порыве вдохновения, они стали именно тем, чем надо: темой для беседы, необходимой, чтобы сгладить произошедшее накануне и уничтожить неловкий осадок, оставшийся у всех после случившегося за ужином. Молли безмерно понравились фрезии — ей никак не удавалось вырастить такие в Боскарве, объяснила она, слишком холодно, сад здесь открыт всем ветрам. Она сделала мне комплимент по поводу моего исключительного мастерства аранжировки цветов и в конце концов поместила их на почетное место — на самую середину каминной полки в гостиной. Цветы тут же наполнили комнату романтическим благоуханием, а их кремово-лиловые и темно-розовые оттенки с совершенной естественностью привлекали взгляд к портрету Софии. Цветы словно дополняли тон румяной кожи девушки на портрете и подчеркивали нежное мерцание ее белого платья.

— Прекрасно, — сказала Молли, отступив на шаг, но я так и не поняла, к чему это относилось, к цветам или к портрету. — Как мило, что вы их привезли! Элиот показал вам дом? — Она бросила на меня задумчивый и чуть прищуренный взгляд. — Знаете, по-моему, этот день пошел вам на пользу. Мне кажется, вы даже загорели. У вас теперь другой цвет лица. Видно, здешний воздух для вас благотворен.

Петтифер воспринял херес с достоинством, но было понятно, что он доволен. А Гренвил испытал злорадный восторг по поводу сигар, так как доктор предостерег его против курения и Петтифер спрятал его обычный запас. Я догадалась, что сигары ему выдают очень скупо. Гренвил тут же вытащил одну и принялся попыхивать с огромным удовольствием, откинувшись в своем кресле, как человек, беззаботно наслаждающийся жизнью. Даже Андреа я в кои-то веки угодила.

— «Рептилии»! Как вы угадали, что это моя любимая группа? Ух, если бы здесь был проигрыватель… но здесь его нет, а я свой в Лондоне оставила. Потрясающе. Обалденно! — И тут же, спустившись с небес на землю, она принялась искать на конверте цену. — Вы, наверное, здорово вытряхнулись…

Казалось, что, распределив эти мирные дары, мы заключили негласный договор: злосчастный ужин больше не обсуждался. Не упоминались ни бюро, ни Эрнест Пэдлоу, ни возможная продажа земли. И Джосса не упоминали. После ужина Элиот разложил ломберный столик, Молли вытащила ящичек розового дерева с косточками маджонга, и мы начали играть и проиграли до позднего вечера. Андреа села с Молли, чтобы поучиться.

Я поймала себя на мысли, что если бы в дом сейчас неожиданно проник посторонний, то он был бы очарован представившейся картиной: как мухи в куске янтаря, мы застыли в кружке света от торшера, поглощенные своим занятием, позабыв о времени. Выдающийся художник, помягчевший с годами, на закате дней в кругу семьи; его хорошенькая невестка, красивый внук, и даже Андреа, наконец-то чем-то заинтересованная, внимательная, следящая за тонкостями игры.

В детстве я играла в маджонг с мамой, а иногда вчетвером — с двумя ее друзьями, и меня приятно успокаивало прикосновение к косточкам, бамбуковому дереву и слоновой кости; мне нравилось, как они шуршат, когда их кидают на середину стола, — словно галька на морском берегу, когда ее шевелит прибой.

В начале каждой игры мы строили из косточек домик — четыре стены в две косточки вышиной — и сдвигали их в тесный квадрат, «чтобы прогнать злых духов», как сказал Гренвил, обучившийся маджонгу в Гонконге еще молодым младшим лейтенантом и знавший всевозможные суеверия, связанные с этой древней игрой. Я подумала, каким было бы облегчением, если бы все злые духи и все сомнения, все скелеты в шкафу могли быть таким образом обезврежены и устранены.


В рекламных проспектах и на открытках с видами Порткерриса небо над ним неизменно изображалось ясным, а море — безупречно синим, белые домики там освещало солнце, а нелепая пальма на переднем плане приводила на память глянцевое сияние средиземноморских курортов. И тут же воображение уносилось к омарам, поедаемым в кабачках на свежем воздухе, к бородатым художникам в запачканных краской блузах, к рыбакам с обветренными лицами, живописным, как пираты, посиживающим на швартовных тумбах с трубками в зубах и обсуждающим свой недельный улов. Но в феврале под порывами северо-восточного ветра Порткеррис ничуть не походил на этот заоблачный рай.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*