Дмитрий Березин - Бремя тела
Ксения замялась и немного отстала. Запах дыма от тонкой дамской сигареты, которую курила Даша, показался Ксении неприятным, и она ускорила шаг, чтобы оказаться чуть впереди.
— Интересно, а что это рекламируют так? — осторожно спросила Ксения, припоминая то, о чем читала в интернете накануне, до того как закрыла ноутбук.
— Да мошенники это! — сухо отрезала Даша. — Разводят людей на деньги.
— А дурачки клюют и несут бабло, всякие там пенсионеры и заблудшие души, которые мечутся, экспериментируют или вообще с иглы не слезают, — в своем стиле добавила Надя.
— А эзотерика? — недоуменно спросила Ксения. — Я читала, что это как бы психология такая.
— И что? — Даша докурила и выбросила окурок. — Да выманивать деньги можно под каким угодно предлогом, главное, чтобы этот предлог был и деньги у народа были. А все остальное дело техники. Ты думаешь, эти объявления никто не увидит? Увидят и наверняка клюнут.
«И ты бы клюнула, Ксюша, вот признайся хотя бы сама себе в этом. Ты копаешься в себе в поисках сама не знаешь чего. Тебе бы найти того, кто разобраться поможет. Это хорошая идея, Ксюша».
Ксения поравнялась с Дашей. Ей хотелось спросить обо всем и сразу, но не в присутствии Нади, способной в любую секунду вставить свой совершенно неуместный комментарий, после которого дальнейший разговор будет бессмысленным. Ксения волновалась: это был не страх, а именно волнение, ощущение, совершенно ею позабытое. Последний раз она волновалась в тот момент, когда отыскивала себя в списках, зачисленных в институт.
— Даш, а ты знаешь тех, кто занимается этой самой эзотерикой и психологией, но не мошенников?
— А тебе зачем? — Даша пожала плечами.
— Надо.
— Говори, зачем, а иначе ничего не скажу.
До остановки оставалось чуть-чуть, а впереди замелькал троллейбус. Все трое бежали, сломя голову. Труднее всего, конечно, это было делать Даше. Даже зная о том, что под вечер может выпасть снег или пойти дождь или даже хуже — дождь со снегом, она была в легких туфлях на каблуках. Надя забежала в переднюю дверь троллейбуса, Даша и Ксения еле успели запрыгнуть в самую последнюю. Все опасения Ксении, что Надя вклинится в разговор, отпали сами собой. В троллейбусе было много народа, и протиснуться через салон от передней двери к задней площадке представлялось просто нереальным.
— В себе разобраться пытаюсь, да и спать в последнее время я стала как-то плохо.
— Ага, тут успеешь выспаться, когда чуть ли не каждую ночь к Надьке Сашка приходит, — фыркнула Даша. — Хотя, зачем мне знать, для чего тебе все это надо. Короче, знакомая моей мамы живет тут, в Питере, она занимается всяким таким. С мамой они давние подруги, мама все твердит, какая она хорошая женщина, что помогла ей успокоиться после развода с первым мужем и потом познакомиться со вторым, то есть с моим отцом.
— Так она психолог?
— Нет, моя мама в жилконторе работает.
— Да не твоя мама, а эта женщина, мы же с тобой о ней говорим.
В другой ситуации Ксения не стала бы раздражаться, а просто задала вопрос по-другому или отшутилась. Она волновалась, и потому каждая мелочь выводила ее из себя. Она удивлялась своей нервозности, нетерпеливости и все время оборачивалась посмотреть, где находится Надя. Если бы она вдруг оказалась рядом, то все разговоры пришлось бы прекратить. Но Надя была возле передней двери, у мест, где обычно сидят старички и старушки. Стоявший рядом грузный мужчина наваливался на нее, когда троллейбус подскакивал на какой-нибудь неровности. Надя старалась протиснуться к двери, двигаясь в противоположную сторону от того места, где стояли Ксения с Дашей.
— А, Вероника Петровна…
— Ты можешь меня с ней как-нибудь свести? А она дорого берет за помощь?
— Свести? — Даша задумалась. — Наверное, можно, только я номера ее телефона не помню, надо маме написать и спросить. Только Вероника Петровна никаких денег с тебя наверняка не возьмет. Это у нее вроде как хобби. Да и ты же скажешь, что ты моя подруга, а она меня знает. Так что про это не переживай. Только вот я не пойму, чего ты так этой фигней загорелась? Я про всякую эзотерику с психологией. Моя мама всем этим одно время увлекалась, а мне как-то параллельно все это. Если не спится, так попринимай какого-нибудь снотворного или валерьянки.
— Да не помогает, — бросила Ксения.
— А ты пробовала хоть? — с недоверием переспросила Даша.
— Пробовала, — не моргнув глазом, соврала Ксения. — Думаю, может, это все нервы, учеба, переезд сюда после тихого Череповца. Тут шумно, много новых впечатлений. Так когда?
Даша вздохнула так, будто ее упрашивали сотворить нечто совсем неприличное или выходящее за рамки представлений и законов.
— Когда, когда… — приближалась нужная остановка, и Даша заблаговременно начала протискиваться к двери. — Сейчас сядем на лекции, я маме и напишу.
— Только у меня к тебе просьба, не говори никому о том, о чем мы с тобой сейчас говорили. И вообще про меня, про эту женщину и про все-все. Обещаешь?
— Ксюха, да у тебя крыша уже тю-тю! — вспылила Даша. — Кому я и что скажу? Кому это интересно? Думаешь, это Надьке интересно? Да у не своих проблем хватает. Ее, между прочим, грозятся к сессии не допустить. Хотя, допустят, куда денутся. Если всех отчислят, то кого учить будут? Самих всех придется поувольнять. У нас половину группы отчислили в том году, так теперь беречь должны. И не надо на меня так смотреть! Сказала же, что никому ничего говорить не буду!
В перерыве между парами, когда Ксения сидя дремала в аудитории, положив голову на скрещенные на столе руки, кто-то ткнул ее в спину карандашом. Она вздрогнула. Сзади стояла Даша и, озираясь по сторонам, передала Ксении скомканную бумажку. На бумажке был написан номер телефона и имя — Вероника Петровна. В следующий перерыв Ксения отошла в самый дальний угол коридора, где не было слышно ни голосов студентов с аудиторий и лестницы, ни хлопанья дверей, ни шума машин с улицы. Трубку долго не брали. Сердце Ксении стучало, она ощущала этот стук, он отдавался во всем теле. Когда трубку, наконец, сняли, от волнения у Ксении пересохло в горле, и она с трудом смогла что-либо произнести.
— Я слушаю вас! — грубо сказал на том конце хрипловатый женский голос. — Долго молчать будете?
— Здравствуйте, — выдавила из себя Ксения. — Мне ваш телефон дала Даша, это дочка вашей…
Ксения поняла, что не знает, как зовут маму Даши. Волнение не давало ей возможности сосредоточиться, в другой ситуации она быстро бы сориентировалась, но не в этой.
— Понятно, не нужно мне объяснять, кто такая Даша, я и сама прекрасно знаю, — сказала Вероника Петровна. — И что? Требуется что-то посмотреть?
— В смысле посмотреть? У меня есть некоторые проблемы, если бы вы могли помочь…
— Поможем, неразрешимых ситуаций не бывает, бывают только невыносимые люди, — бодро сказала Вероника Петровна. — Я сегодня возвращаюсь с работы в пять. Если хотите, приходите. Устроит?
— Да, — испуганно произнесла Ксения, явно не готовая к такому повороту событий, к тому, что все будет происходить так стремительно: накануне полдня тряслась, справляясь со страхом и наблюдая преследующее всюду пятно, вечером собралась с мыслями и залезла в интернет, потом эти объявления на общежитии, разговор с Дашей и, в конце концов, этот звонок.
Женщина назвала адрес. Ксении негде было записать, она просто запомнила. Это было в центре, на улице, где рядом был музей — в первые дни пребывания в Питере, еще во время приезда для подачи документов в институт, Ксения в него ходила.
Оставшееся время, сидя на занятиях, Ксения пыталась представить себе, кто такая эта Вероника Петровна и что собирается с нею делать. «Может, и ошибка, что я все это затеяла, — перемалывала сомнения Ксения. — Это совсем чужой человек. И что я ей расскажу? Возможно ведь, что она мне не поверит или просто посмеется надо мной, скажет, что по мне плачут психиатр и психушка. Что тогда? Хотя, что она мне сделает? Ни-че-го. Так может успокоиться? До спокойствия, правда, далеко. Хоть в институте это пятно не преследует, и на том спасибо».
После занятий в коридоре Ксению нагнала Даша.
— Знаешь, мне тут мама написала… Короче, про деньги и все такое я поспешила тебе сказать, что их не нужно. Денег Вероника Петровна от тебя не возьмет, а от небольшого подарка и привета от меня и моей мамы не откажется. Знаешь, мы сейчас пойдем в магазин и купим пополам бутылку вина, мама сказала, что Вероника Петровна любит «Кьянти».
— Да не надо напополам, я и сама могу купить, — возмутилась Ксения.
— Давай не компостируй мне мозги, сказала, что пойдем вместе, значит, пойдем вместе, — Даша, в отличие от Нади, не имела привычки хамить, она просто умела убеждать.
«Да, Ксюша, ну и вляпалась же ты! Все выходит гораздо сложнее, чем тебе казалось. Ты думала, посидите, поговорите по душам. А вокруг этого разговора уже столько всего переплелось! Вот у бабы Лары с разговорами было проще. Заварит чай в большом чайнике, сядем у нее на кухне. Господи, бабушка, как мне тебя не хватает! Ты бы, наверное, лучше всех бы помогла мне сейчас разобраться со всем этим… Даже не знаю, как все это назвать. А ты бы точно все объяснила. Я не верю, что ты была не в себе, когда мне рассказывала и про силу, и про прабабушку, про то, что с ней случилось. Это мама и Ира говорят, что ты сошла с ума. Но я-то знаю, что это не так.
