Меджа Мванги - Неприкаянные
Меджа долго стоял в нерешительности. Рабочий молча смотрел на него, потом спросил:
— Ты все понял?
Меджа кивнул.
Меджа взглянул на него, потом на город, потом снова на него. Хотел было сказать что-то, но запнулся. Теперь, когда город был совсем рядом, он не знал, что там будет делать. Им овладело чувство страха. Такое же чувство он испытывал, когда приехал в город впервые. И многоэтажные громады зданий, и центральные улицы, и люди, ходившие по ним, — все пугало его.
— Спасибо, что подвезли, — сказал Меджа.
Усилием воли он заставил себя идти, но уже через несколько шагов остановился.
— Ну, будь здоров, — напутствовал рабочий.
— Прощайте. — Меджа поплелся дальше.
Но идти ему не хотелось. Судя по тону этого человека, у него добрая душа, и он, возможно, в состоянии помочь. Глупо уходить от того, кто может оказаться твоим другом. Уходить, когда так нуждаешься в поддержке. Меджа снова остановился и решительно повернул обратно.
Но рабочего уже не было. Он ушел на карьер. На мгновение Меджу охватила паника. Мысль о том, что он упускает случай воспользоваться чьей-то помощью, страшила его. Но человек ушел, и он, Меджа, остался совершенно один. Нет, надо его догнать!
Он побежал по опасной тропе обратно, разбрасывая гальку, спотыкаясь об острые камни, царапая до крови руки и ноги. Наконец догнал рабочего, который, услышав за спиной шум падающей с обрыва гальки, обернулся. Песенка, которую он насвистывал, замерла у него на губах. Узнав в оборванце Меджу, он удивился и с улыбкой сказал:
— Ты испугал меня.
Меджа в растерянности остановился и ухватился руками за выступ скалы. Ноги у него дрожали. Он готов был убежать, но не мог сдвинуться с места. Некоторое время они пристально смотрели друг на друга.
— Что-нибудь надо? — уже без улыбки спросил рабочий.
Меджа судорожно сглотнул слюну.
— Может, тебя интересует, как добраться до какого-нибудь места в городе?
Меджа покачал головой и промямлил:
— У меня затруднение.
Рабочий озабоченно поглядел на него: неужели этот несчастный парень совершил какое-нибудь преступление?
— Неприятности с полицией?
— Нет.
— Что же тогда?
— Работа.
— Не понимаю.
— Мне… Мне… Не поможете ли вы мне с работой? Здесь.
Рабочий задумался, внимательно посмотрел на Меджу и покачал головой. Заметив на его лице выражение отчаяния, поспешно сказал:
— Не знаю пока. Но выясню. Вообще-то нам нужно несколько человек на место погибших. Тут у нас авария была. Надо с приказчиком поговорить. — Он внимательно оглядел Меджу. — Но работа у нас нелегкая. Поискал бы ты еще где-нибудь, а?
Только сейчас Меджа в полной мере осознал, как он ослаб и отощал.
— Я уже искал, — сказал он, опустив голову.
Рабочий вздохнул. Все понятно и без слов.
— Что же, пойдем к приказчику.
Они вернулись к грудам щебня. Самосвал, на котором они сюда приехали, стоял на прежнем месте. У конторы, рядом с дробилкой, толпились горнорабочие. Перед началом работы они должны были отметиться в табеле. Меджа не представлял себе, что на каменоломне трудится так много людей. Ему бросилось в глаза, что внешне эти горняки очень похожи друг на друга. Сходство заключалось не только в рваной, пропитанной пылью одежде, но и в богатырском телосложении. По сравнению с ними Меджа чувствовал себя маленьким и тщедушным. Некоторые из этих великанов шли вдоль отвесной скалы на свои рабочие места, неся на плечах тяжелые молоты и кайлы.
Меджа и его новый товарищ тоже стали в очередь. Парни впереди них громко разговаривали и смеялись. Каждый, подойдя к окошку, совал в него свою карточку, с тем чтобы вечером, после окончания рабочего дня, взять ее обратно со штемпелем. Меджу, казавшегося среди них карликом, почти никто не удостаивал даже взгляда. Кругом шумели и суетились люди. Кто-то включил дробильную машину, и воздух наполнился оглушительным шумом и белой пылью. У конторы теперь стояли только Меджа и его спутник.
— Привет, Нгиги! — пробасил сидевший за окошком человек.
— Здравствуй, начальник, — ответил рабочий, протягивая ему свою синюю карточку. Тот сделал в ней запись и поставил штемпель, но рабочий все не уходил.
— Как жена?
— В порядке.
— А ребятишки?
— Тоже в порядке. — Нгиги помолчал немного, потом продолжал: — Послушай, начальник. Тут я приятеля одного привел. Можешь ты устроить его на работу?
— Ну, конечно, — ответил мастер. — Нам как раз нужен человек. А он что, такой же силач, как ты? Погоди, я сейчас выйду.
Только теперь Меджа заметил, что Нгиги — очень крепкого телосложения. Хотя ростом и несколько ниже его, Меджи, но плотнее. Под пыльной одеждой скрывалось тело, во много раз более сильное, чем тело Меджи.
Дверь в противоположной стене конторы открылась, и из нее вышел огромный детина в шортах и коричневой спортивной рубашке, из-под которой выпирали мощные мускулы. Ростом он был почти на голову выше Меджи, его руки в голубых прожилках и шея отличались непомерной толщиной, ноги напоминали стволы деревьев. Еще ни разу в своей жизни Меджа не встречал человека с такой развитой мускулатурой.
Мастер остановился на полдороге и окинул Меджу критическим взглядом, потом с иронией посмотрел на Нгиги, но тот отвел глаза в сторону.
— Ты что, разыгрывать меня вздумал? — спросил он.
— Нет, что ты. Он работать хочет. Спроси его самого.
Мастер посмотрел на тонкие руки Меджи, потом на костлявые, обтянутые кожей ноги, и покачал головой.
— Я хочу работать, — сказал Меджа.
Мастер перевел взгляд с Меджи на Нгиги и понял, что они не шутят.
— Но мы не можем тебя взять. Сколько ты весишь? Впрочем, это совсем ни к чему. Я и так знаю, что больше ста фунтов не потянешь. Что ты можешь у нас делать с твоими-то силенками? Нет, не пойдет.
— Но я могу работать. Буду стараться, — просительным тоном сказал Меджа.
— Зря со мной споришь. Для таких, как ты, нет у нас подходящей работы. Ты взгляни на этого здоровяка Нгиги. Нам нужна одна лишь грубая сила и ничего больше. То, что ты хочешь работать, я знаю. Работать-то все хотят, только не каждый может орудовать молотом. Тут ведь одного желания мало. Одна кайла сколько сил требует. Нет, брат, не годишься. Так что извини, Нгиги.
Нгиги молчал. Он и сам видел, что шансов получить работу у Меджи очень мало. Ему тачку с камнями возить и то не под силу. Слабоват парень.
Но Меджа решил не сдаваться.
— А вы испытайте. Вот увидите, я…
— Нет, брат, ничего не получится. Вот, взгляни на эту каменную громаду.
Все трое повернулись к высокой зубчатой твердыне. Массивная, внушительная, она с вызовом встретила их взгляды. Меджа чуть ли не физически ощутил ее мощь и несокрушимость. Почти под стать могучим плечистым фигурам мастера и рабочих-горняков.
— Понятно теперь? Попробуй долбить эту глыбу. Глядеть на нее, и то страшно. Силища! А ты хочешь идти на нее с кайлой. Да вряд ли ты и молот-то поднимешь. Нет, не возьму я тебя на эту работу. Не могу.
Меджа не знал, что еще сказать. Он готов был заплакать. Ему оставалось только уйти, но в это время заговорил Нгиги:
— Ты можешь взять его на испытательный срок, начальник.
— Что? — вскинулся на него мастер и, переведя взгляд снова на Меджу, сказал: — Бесполезно это, попятно? Хорошо, что ты такой настойчивый, но нет смысла даже пробовать. Не выдержишь ты испытания, а раз не выдержишь, то и платы никакой не получишь. Уходи.
— Ну, дай ему попробовать, начальник, — не отставал Нгиги.
— Пожалуйста, — взмолился Меджа.
— Я же сказал. Впрочем, черт с вами… — Мастер махнул рукой. — Что я теряю? Ладно. Бери вон ту кайлу и молот. Нгиги, набери ему мешок клиньев.
Нгиги, довольный, пошел за клиньями. Пусть поработает бедняга. Раз он этого хочет, то, может, и справится.
Меджа стоял рядом с мастером и смотрел, не сводя глаз, на скалу. Казалось, она поглядывает на него со злой и глупой усмешкой.
— Видишь стену? — начал объяснять мастер. — Когда принесут клинья, ты будешь рубить ее. За день должен вырубить, по крайней мере, десять кубических футов камня. Это твоя норма. Для пробы… Слушай, парень, не лучше ли тебе сначала поднакопить силенок, а уж потом идти к нам работать?
Меджа не отвечал. Легко сказать «поднакопить силенок». А как их поднакопишь, если желудок пустой? Но он не сказал этого мастеру. Не поймет. Да и никто на свете не поймет его положения. Кроме одного человека — Майны. Один лишь Майна познал вместе с ним горькую долю. Все остальные живут день за днем, спокойно наблюдая, как всходит и заходит луна. А для Меджи каждый нарождающийся день означает новые страдания, новые бесплодные блуждания по бесприютному белому свету.
Вернулся Нгиги и опустил на землю мешок с тяжелыми стальными клиньями.
