Тулепберген Каипбергенов - Каракалпак - Намэ
— Некоторые даже говорят, что, мол, «хитрость — второй ум». Чушь это. За умным люди идут. От хитрого — разбегаются…
— Ум не может выродиться в хитрость, как и рис не может выродиться в просо…
— Хитрость что яма, сверху дерном прикрытая. Но вот что интереснее всего — сам же хитрец в ту яму обычно и попадает…
— Если хитрец одного человека обманет, это худо-бедно еще можно стерпеть. Но когда он в чины выйдет, когда власть заимеет — это уже не жизнь. Такая жизнь как молью травленная. Моль ведь весь чапан не съест, но попортит обязательно…
— И попортить может сильно. Всем ведомо, что мелкая тварь всегда ненасытна. Из всех болезней жадность — худшая. Если кто хочет жить с жизнью в ладу, то от трех вещей ему заречься надобно: от лживости и брачной измены, от жадности и от желания вред другим причинить.
Рассказ коше-бия. Мне однажды пришлось выступать в роли очевидца одного события, выходящего из ряда вон своей ненормальной противоестественностью.
Сын нашего соседа бил своего отца, наносил ему телесные повреждения применением грубой физической силы. На шум этого происшествия сбежалось все ауло-население. По вполне понятным соображениям мы решили категорически пресечь данный скандальный инцидент путем оттаскивания сына от пострадавшего отца. Но, обратившись к нам, сын сказал нижеследующее: — Дорогие соседи! Не мешайте нашему инциденту. Я таким образом произвожу сведение личных счетов с моим отъявленным отцом. Во-первых, сам он в моем присутствии мучил собственного родителя, доводящегося мне дедом, и на этом отрицательном примере воспитывал меня. Во-вторых, он лишил меня просвещения и образования, потому что в надлежащее время не отдал в школу, а взамен того учил быть жадным и бессердечным неучем, каковым я и стал по прошествии соответствующего количества времени. В-третьих, с сегодняшнего числа я узнал, что он до нынешнего дня являлся непойманным взяточником: когда я пришел домой, он считал много денег. Я воздаю своему отцу то, что получил от него.
Узнав все это, я понял, что у жизни есть еще одна грань обратной стороны.
Из беседы аксакалов:
— …Когда сын не понимает забот отца или же отец не заботится о будущем своего сына, то они друг другу уже не родичи, а враги. И вредят не только себе, а всему своему роду. А если уж прямо сказать, то и всему своему народу. Плохая слава о них пойдет. А плохая слава как навоз. Один в толпе замаран, а над всей толпой вонища…
— По одному человеку о народе нельзя судить. Народ, он всегда разный. Сколько бы люди ни хотели сравняться меж собой, но у каждого свои глаза, своя душа…
— Это как у каждого озера свои волны. Но любая волна берег точит. Так и человек, какого бы ума он ни был, какого бы ни был он нрава, а любой его поступок на всей жизни сказывается, на всем вокруг отражается…
— Жизнь волнами идет, это точно. То накатит, то откатит. А потому все в жизни и чередуется: где мудрость, там и глупость, а где глупость, там и мудрость…
— Кабы все пять пальцев были одинаковы, то ни кулак сжать, ни щепотку риса взять — ничего бы не вышло. Так и люди. У каждого свое понятие. На том и жизнь держится…
— В саду каждое дерево свой плод дает. Судьба у каждого своя. Оттого и сама жизнь разнообразна.
Рассказ моего дедушки. В давние времена жил всеми уважаемый бий, и был у него один-единственный сын, да и тот непутевый. Никакое учение ему впрок не шло, и все отцовские наставления пропускал он мимо ушей.
Все это очень печалило старого бия. И вспомнил он тогда, что лучшая наука — сама жизнь. Вспомнил и решил выпросить у хана для сына грамоту па управление аулом. Пусть тот учится управлять людьми под отцовским приглядом и надзором. Так бий и поступил.
Грамоту-то хан дал, но помочь сыну научиться править старый бий не смог, потому что вскорости сам заболел и помер.
Однако перед своей смертью он успел позвать сына и сказать ему:
— Обещай мне выполнить мое последнее повеление. Клянись.
— Клянусь, отец, — ответил тот.
— Когда поймешь, что люди не верят тебе и презирают тебя, ты должен прийти и повеситься вот на этом крюке, что вбит в потолочную балку над твоей головой. Потому что лучше смерть, чем позор тебе, а значит, и мне, и всем нашим предкам.
Молодой бий начал править аулом, но поскольку он как был непутевым, так и остался, то быстро прогулял все отцовское наследство, а заодно и деньги, собранные для выплаты податей хану.
Узнав об этом, хан вызвал его к себе и лишил звания бия. Огорченный парень возвращался домой, понуря голову и не разбирая дороги. Поэтому забрел в дебри тростника и там вдруг столкнулся с тигром.
Тигр бросился на него. Но парень тоже был не из робких и хилых. К тому же он оказался на редкость ловким и в конце концов сумел убить тигра, хотя зверь сильно исцарапал его лицо и в клочья порвал его праздничную одежду, в которой он отправлялся в ханский дворец.
В таком-то вот виде, усталый, окровавленный, растерзанный, явился он в родной аул. А там друзья его пируют, собравшись в одном из домов. В тот дом и вошел бывший бий.
Увидев его, друзья изумились. Что с тобой? — спрашивают.
— Многое со мной сегодня приключилось, — отвечает он, — и плохое, и хорошее. Плохо то, что за неуплату податей хан лишил меня звания бия. А хорошо то, что, возвращаясь от хана, я встретил тигра и сумел одолеть его.
— Врешь, — говорят друзья. Так мы тебе и поверили.
— Тоже, храбрец сыскался.
— Да где ж это видано, чтобы человек один на один смог справиться с тигром!
— Наверное, просто упал с коня и расцарапал лицо о колючки. А теперь рассказываешь нам разные небылицы. Ищи дурней в другом месте.
— Ха-ха, конечно же шлепнулся с коня. Ведь всем известно, какой он никудышный наездник.
И все стали смеяться ему в лицо. И сколько он ни пытался объяснить, что говорит правду, ему никто не поверил. Даже слова сказать не дали. Нагло обрывали его, как только раскрывал рот.
Не выдержал парень насмешек. Прибежал домой. И тут вспомнил клятву, данную отцу. Нашел веревку, привязал ее к тому крюку. Поставил под ноги ступу. Но как только оттолкнул ступу, балка — хрясь — и лопнула, не выдержав тяжести, потому что была она полая. Он упал на пол, а из балки посыпались золотые и серебряные монеты.
И понял он тогда смысл последнего повеления отца. Понял, что отец хотел не погубить его, а спасти.
Собрал парень монеты. Отсчитал, сколько полагалось отдать хану. Остальное упрятал. Поехал в ханский дворец и вернул себе звание бия. После этого воротился в аул и вновь зашел к пирующим друзьям. Те встретили его настороженно.
— С чем явился к нам?
— Разные новости, — ответил молодой бий, — есть хорошие, есть и плохие.
— Говори.,
— Хорошо то, что хан вернул мне звание бия.
— Поздравляем! — закричали его друзья.
— Мы все ждали этого.
— Конечно, так и должно было случиться.
— Кому же и быть бием в нашем ауле, как не тебе?
— А плохо то, — продолжал он, — что тигры стали мне попадаться слишком часто. Сегодня по пути в аул я перебил их целых семь, один лютее другого.
— Ой-бой, целых семь! — изумился один.
— А что тут такого? — вмешался другой.
— Конечно, — поддержал третий. — Вон бий соседнего аула одолел пятерых тигров, а он слабее тебя.
— Такому батыру и дюжина тигров нипочем. А уж семерых ты можешь уложить одной рукой.
— Истинно. Истинно так. Мы все всегда знали, что ты способен и на большее.
Вышел молодой бий от бывших друзей и задумался.
«Ведь если бы я. тогда повесился, — размышлял он, — то никто никогда не поверил бы, что справился с тигром. Значит, то, что произошло на самом деле, как бы и перестало б существовать. Зато теперь они разнесут по миру молву о моих победах, которых не было. Значит, то, что никогда не происходило, будет считаться действительным случаем. А может, и в прошлом так же: все, что говорят люди о подвигах батыров и деяниях мудрых биев, — выдумка? Зато истинные подвиги и деяния забыты? А может, и потомки наши, говоря о нас, будут помнить небылицы, а были так и не узнают? Неужели в жизни и впрямь «по молве почет, а дела не в счет»? Неужели она так устроена? Эх, превратности жизни!»- вздохнул он.
Из рассказов аксакалов. Жил-был в давние времена один бий по имени Беккелди. Хан очень любил того бия, и потому после его смерти хан самолично приехал в аул, которым правил Беккелди, дабы почтить его память, а к тому же и назначить нового бия. Ханский выбор пал на брата покойного, Доскелди.
Народу на похороны и поминки съехалось много. Еще бы! Ведь сам хан прибыл. После поминок хан дозволил всем разъезжаться, и, когда самые торопливые уселись на коней и ускакали от аула уже верст на пять-шесть, так что их еле видно было, хан вдруг вызвал к себе Доскелди и повелел ему:
