Бернар Клавель - В чужом доме
— Ты и в самом деле хочешь остаться здесь?
— Да, шеф.
— И обещаешь вести себя так, чтобы господин Петьо мог забыть о твоем дурацком поведении?
— Да, шеф.
— Вам сильно повезло, Жюльен, что вы работаете под началом такого человека, как Андре, — вмешалась хозяйка. — Вы должны благодарить его.
— Благодарю, шеф, — сказал мальчик.
— О, так не благодарят, — заметила госпожа Петьо, — благодарить надо своим трудом и примерным поведением.
Мастер взял мальчика за плечо и подтолкнул к дверям.
— Ладно, беги, — сказал он. — У меня в печи стоит слоеное тесто. Сколько нам потребуется начинки, мадам? Пора уже печь пирожки.
Когда они возвратились в цех, Виктор, передразнивая госпожу Петьо, встретил их целой речью:
— Вы гадкий мальчишка. Я так огорчена, вы даже не понимаете, до чего я огорчена. И моему бедному муженьку пришлось опять улечься в постель…
— Хватит! — оборвал его мастер. — Если все начнут паясничать, тут будет настоящий цирк. Довольно болтать, работа не ждет.
Виктор не стал спорить.
Теперь все работали молча, только изредка кто-нибудь задавал вопрос или слышалось короткое приказание. В одиннадцать часов Жюльен уехал развозить заказы и вернулся около полудня. Он спешил. Но, когда мальчик открыл дверь в столовую, хозяйка не дала ему переступить порог и сама вышла во двор. Жюльен успел заметить, что господин Петьо сидит за столом, упершись локтями и обхватив руками голову, а на плечах у него примостилась кошка. Хозяйка прикрыла за собою дверь. Приложив палец ко рту, выпятив губы и строго глядя на мальчика, она сказала:
— Главное, не входите в столовую, когда там господин Петьо. Главное, не входите. Если будут новые поручения, я вас кликну.
Жюльен поплелся в цех. Мастер собирался уходить.
— Веди себя осмотрительно, — сказал он на прощанье.
Виктор стоял у плиты, размешивая картофельное пюре в большой кастрюле. Он повернулся, держа ложку в руке.
— Из-за твоих глупостей, — бросил он, — мне приходится возиться с обедом.
Он снова принялся помешивать в кастрюле и прибавил:
— Во всяком случае, на этот раз вы будете лопать воздушное блюдо. Скажу вам по секрету, ребята, я не пожалел ни масла, ни сливок.
— Значит, мы не внакладе, — заметил Морис.
Жюльен подошел к Виктору. С минуту он молча глядел на него, потом откашлялся и начал:
— Я хотел вам сказать… нынче утром… вы были на высоте…
— Ладно, ладно! Нам-то ты можешь не заливать!
— Но ведь я и вправду не крал вина.
Виктор взглянул на него:
— Я так и думал. И все-таки ты здорово нализался, раз уж завалился спать, даже не поужинав.
— Это шеф-повар из гостиницы «Центральная» заставил меня выпить белого вина.
Морис и Виктор переглянулись.
— Терпеть не могу этого пьянчугу, — сказал Морис.
— И все же ты свалял дурака. К чему ты это затеял? Что тебе до того, что хозяину нравится хвастать, будто он все умеет? Нас-то это не касается!
Жюльен ничего не ответил. Все трое немного помолчали, потом Виктор, уже начавший готовить бифштексы, вдруг расхохотался и воскликнул:
— Воображаю, какими глазами он смотрел на своих друзей! Хотел бы я оказаться у окошка — вот, верно, была потеха.
Морис тоже прыснул. Перед глазами Жюльена вновь возникла вчерашняя сцена, он увидел лицо хозяина, лицо хозяйки и улыбки, которые с трудом сдерживали владельцы виллы. Ему тоже стало смешно, но внезапно он вспомнил о кухне в гостинице «Центральная». Секунду помешкав, он спросил:
— Вы хорошо знаете шеф-повара из гостиницы «Центральная»?
— Спрашиваешь! — отозвался Виктор. — Работать-то он умеет.
— Вчера он запустил кастрюлей в судомойку, поранил ей ногу.
— Ну, старик, — заметил Виктор, — такие вещи случаются, особенно на кухне. Повара зверски пьют, они все время раздражены. А этот особенно груб. Но повара почти все такие.
Он умолк. На большой сковороде потрескивало масло. Виктор по одному укладывал на нее бифштексы, шипение усилилось, и синеватый дымок взвился вверх. Он чуть отодвинул сковороду — стала видна раскаленная топка, из плиты внезапно вырвался длинный язык пламени и лизнул мясо. Жюльен невольно попятился. Виктор встряхнул сковороду и поставил ее на место — пламя исчезло. Длинной вилкой он перевернул бифштексы, потом, чуть отступив от плиты, проговорил, словно заканчивая фразу:
— Впрочем, и в нашем деле иногда работают не покладая рук. Из сил выбиваются. Еще сам увидишь. Потолкуем после Нового года.
Виктор снял сковороду с плиты и разложил куски мяса на блюде. Последний кусок положил на тарелку.
— Держи, — сказал он. — Ты не можешь пожаловаться, что тебя обделили. Пюре я оставил в кастрюле.
Мальчик взглянул на него, потом перевел взгляд на тарелку, стоявшую на покрытом цинком столе, вилку, нож, стакан, толстый ломоть хлеба. Виктор сдвинул шапочку на лоб и почесал затылок.
— Ну, ладно, — сказал он. — Похоже, хозяин не желает видеть твоей физиономии. А мы, сам знаешь, тут бессильны.
Жюльен пожал плечами.
— По правде сказать, — заметил Морис, — я предпочел бы, чтобы мы втроем ели здесь, было бы куда спокойнее… Ну, друг, приятного аппетита и не вешай носа.
Морис и Виктор взяли в руки по блюду и вышли из комнаты. Оставшись один, Жюльен с минуту смотрел на тарелку, где дымилось мясо, потом придвинул кастрюлю и положил себе изрядную порцию пюре. Подкатил к столу большой ящик на колесиках, приладил сверху противень, уселся на него и принялся есть.
22
После перерыва мастер закончил основную часть своей работы; Жюльен в это время мыл бак и развозил заказы. В три часа дня, когда хозяин еще отдыхал у себя в комнате, Андре отдал необходимые распоряжения Виктору; затем взял несколько больших листов белой бумаги, свернул их в трубку и, протянув Жюльену, сказал:
— Собирайся, пошли.
Во дворе они столкнулись с господином Петьо, но тот даже не посмотрел на них. Андре отворил дверь в столовую и крикнул:
— Клодина, передайте хозяйке, что я ушел с Жюльеном.
Они спустились по маленькой улочке Бьер. Мастер жил на улице Пастера.
Оба устроились рядом за кухонным столом, лицом к окну. Жена Андре, маленькая, очень живая блондинка, не переставая улыбалась. Она ненадолго вышла из комнаты и возвратилась с пачкой сухого печенья.
— Я вам приготовлю по чашке чая, — сказала она.
— Ты, видно, решила, что к тебе кумушки с визитом пожаловали, — пошутил мастер.
— Ничего, чаю все-таки выпейте.
Она поставила на плиту кастрюлю с водой, и та вскоре запела. Было жарко. В комнате царил покой. Женщина устроилась возле окна. Она шила.
Прежде всего мастер вытащил из коробки для обуви несколько почтовых открыток.
— Кроме этих открыток, — сказал он, — у меня есть книга с рисунками, есть там и китайские вещицы.
— А словарь? — спросил Жюльен.
— Постой-ка, ведь ты прав, надо будет и в нем посмотреть. Мне это не пришло в голову.
В энциклопедическом словаре, который принес мастер, они нашли изображение пагоды.
— Это поможет нам соорудить витрину.
— А из чего вы собираетесь ее делать? — поинтересовался мальчик.
— Из шоколада. На первый взгляд здорово трудно, но, сам увидишь, в конечном счете это так же просто, как и все в жизни. Немного умения да побольше усердия. Ты доволен, что будешь мне помогать?
— Еще как, шеф.
— Ну, тогда попробуй нарисовать что-нибудь. Помнишь нашу маленькую витрину, ту, что слева?.. Так вот, надо использовать всю ее ширину.
Жюльен принялся рисовать. Он лишь несколько раз побывал на уроках в вечерней студии, когда последний год учился в школе. Но у него были способности к рисованию. Карандаш его так и летал по бумаге, оставляя на ней уверенные и четкие штрихи. Мальчик сделал четыре или пять беглых набросков.
— Подробности придумаем позднее, — сказал мастер. — Ты прав, для начала нужно представить себе все в целом.
Они принялись обсуждать наброски.
— Вот эту часть возьмем отсюда, а ту — оттуда, лестницу поместим посредине, — пояснил Андре, — и, думаю, у нас получится толково.
Жюльен сделал еще один набросок, но уже более тщательно.
— Черт побери! — воскликнул мастер. — Хорошо, что ты так славно рисуешь! В нашем деле это очень пригодится… Я хотел бы устроить тут небольшой водоем. И напустить туда золотых рыбок.
— Можно сделать бассейн в саду перед пагодой. Только разве шоколад удержит воду?
— Нет, бассейн придется сделать из цинка, а края его мы замаскируем утесами из сахара.
— Как это, господин Андре?
— Увидишь. Из жженого сахара вырубим утесы, а мох сделаем из толченого миндаля.
Мальчик на мгновение задумался.
— Хорошо бы еще сделать деревья, — пробормотал он.
