Эдуард Тополь - Братство Маргариты (сборник)
– Спросите выше, на шестом этаже в сороковой квартире. Но он там не живет, там только мать его.
– Ой, спасибо! – обрадовалась Ивана и победно повернулась к Феде: – Йес!!!
Радостно перепрыгивая через две ступеньки, они рванули вверх по лестнице. Запыхавшись, остановились у квартиры с номером «40». Ивана с ходу жмет на звонок. И стоит, зажмурив глаза.
За дверью скрипит засов, и дверь открывает маленькая шестидесятилетняя женщина.
– Здравствуйте, бабушка! – радостно сказала ей Ивана. – Я ваша внучка, дочка Евгения Николаевича! Мне нужен его адрес или телефон. Пожалуйста!
– Чего? – протянула 60-летняя. – Ну-ка вон отсюда! Ходят тут!
Она хотела уже и дверь закрыть, но Федя поставил ногу в проем.
– Стоп! Бабушка! Она правда ваша внучка! Дочка вашего сына!
– Убери ногу, зверь! – сказала 60-летняя. – Счас милицию позову! Сюда знаешь сколько таких внучек ходит?! Пошли отсюда!
Оттолкнув Федю, шестидесятилетняя захлопнула дверь, задвинула изнутри засовы.
Ивана, рыдая, пошла вниз по лестнице, но слезы застили глаза, и она уткнулась лицом в угол лестничной клетки.
Федя мялся за ее спиной, потом стал осторожно гладить ее по спине, и она рывком повернулась к нему. Рыдая, спрятала лицо на его груди.
Федя обнял ее, стал успокаивать:
– Ну все, все, успокойся…
– Я… – произнесла она, заикаясь и захлебываясь слезами, – я х-х-хочу па-па-папу!!!..
И зарыдала в голос.
Федя прижал ее к себе, стал целовать мокрые от слез глаза… щеки… губы…
Тут наверху вновь открылась дверь сороковой квартиры, шестидесятилетняя «бабушка» с тяжелым ведром в руке подошла к краю лестницы и… с размаху окатила их водой из этого ведра.
– Твари! – крикнула 60-летняя. – Сволочи! Весь подъезд затрахали уже! Вон отсюда!
Мокрые и возбужденные, Ивана и Федя выскочили из подъезда и наткнулись на девятнадцатилетнего парня с детской коляской.
– Пацаны, – сказал им парень, – закурить не дадите?
Федя остановился, порылся в карманах.
Парень обратил внимание на их мокрые головы и куртки.
– Чё это с вами? Царицына, что ли? Из сороковой?
Федя протянул ему початую пачку сигарет.
– А ты ее знаешь, что ли?
Парень взял сигарету, одной рукой прикурил, а второй закачал коляску, в которой захныкал ребенок. И сказал:
– Кто ж ее тут не знает? Такая сука!
– А сына ее тоже знаешь?
– А то ж! – сказал парень. – Евгений Николаевич – клевый мужик! Не то что мать!
Ивана напряглась, смотрит на парня во все глаза. А Федя осторожно спросил:
– А как нам его найти? Очень надо.
– По делу. Честное слово, – добавила Ивана.
– Дак это легко, – сообщил парень, усиленно качая коляску с ребенком. – Четвертая жэ-дэ больница. За вокзалом.
Тут над ними, в окне второго этажа, распахнулась форточка, из нее высунулась юная мамаша:
– Алексей! Ты что? Над ребенком куришь?
Парень испуганно отбросил сигарету.
– Все, пацаны. Я спалился…
Школьный коридор был забит учениками старших классов. Шумная толчея, обрывки разговоров и музыки из плейеров и мобильных телефонов. Ивана стояла в стенной нише, Федя отгораживал ее от остальной толпы.
– Мы сегодня идем к твоему отцу или не идем?
– Не знаю, Федь…
– Так решай! У меня тренировка…
– Федь, я боюсь. Я о нем столько лет мечтала. А он… Вдруг он такой, как его мать?
Федя взял ее за руку:
– Поди сюда!
И решительно потащил по коридору.
– Куда? – спрашивала она на ходу.
Федя, не отвечая, распахнул дверь с табличкой «Директор школы». За дверью, в глубине кабинета за директорским столом сидела женщина лет сорока.
– Елена Викторовна, – сказал ей Федя, – можно, я от вас позвоню?
Елена Викторовна глянула на него с изумлением.
– Нам очень нужно, Елена Викторовна!
– Ну… – протянула она. – Позвони…
Федя подошел к столу, снял телефонную трубку, набрал 09.
– Справочная? Четвертую железнодорожную больницу, пожалуйста… Пишу… – И, взяв со стола ручку, записал на директорском листике для заметок. – 52-14-40. Спасибо.
Елена Викторовна изумленно следила за ним.
Федя дал отбой, тут же набрал номер больницы и повернулся к Елене Викторовне:
– Елена Викторовна, извините, это по личному…
Она не врубилась:
– То есть?
– Ну это конфиденциально, честное слово, – и глазами показал на дверь. – На одну минуту.
– Ну знаешь!
Тем не менее она встала и вышла из кабинета.
– Алло, больница? – сказал Федя в телефонную трубку. – Это из школы номер семнадцать, от директора. Я могу услышать доктора Царицына? Спасибо. – И протянул трубку Иване: – Держи, сейчас соединят.
– Ты сдурел!! – испугалась Ивана.
– Держи, я сказал!
Между тем в трубке уже звучал мужской голос:
– Алло! Алло, говорите!
– Минуту, доктор, соединяю, – сказал Федя в трубку и насильно сунул ее Иване.
– Евгений Николаевич? – трусливо сказала Ивана в эту трубку. – Здра-здравствуйте… З-знаете, я… Я хотела бы с вами встретиться…
– А по какому вопросу? – спросила трубка.
– По личному.
– Хорошо. Приходите сегодня до двух.
– Спасибо, – обрадовалась Ивана. – Я приду! Обязательно!
Она осторожно положила трубку, и счастливые слезы вдруг покатились по ее щекам.
– Ты чего? – спросил Федя.
– Я папу нашла…
Но тут Елена Викторовна заглянула в дверь:
– Разрешите?
С громким гудком и подняв колесами снежную замять, поезд с грохотом несся мимо них на восток. Десять вагонов… двадцать… тридцать… Какие-то цистерны, пульманы…
– Блин! Мы опаздываем! – крикнула Ивана.
Наконец, пропустив последний вагон, Федя и Ивана перешли пути и бегом припустили через привокзальную площадь к зданию с вывеской «Железнодорожная больница № 4».
В вестибюле пахло карболкой, несколько больных во фланелевых халатах общались с навестившими их родственниками, ели из баночек принесенную родственниками снедь. Тут же медсестры катили кого-то в инвалидном кресле, а уборщица мыла шваброй пол…
Ивана и Федя, запыхавшись, подошли к окошку регистратуры.
– Здравствуйте. Нам нужен Царицын Евгений Николаевич.
– Всем нужен Царицын, – сказала дежурная. – А вы записаны?
– Да, он сказал приехать до двух.
– Так уже два часа! Бегом на третий этаж!
Ивана и Федя ринулись к лестнице, но медсестра остановила:
– Стоп! Бахилы наденьте! Без бахил не положено! – и положила на стойку свернутые бахилы.
Неумело и торопливо натянув на обувь эти бахилы, Ивана и Федя снова ринулись к лестнице.
– Тридцать пятый кабинет! – вслед им крикнула медсестра.
По лестнице, где стояли женщины в больничных халатах, Ивана и Федя взбежали на третий этаж.
– Федя, ты будешь разговаривать, – на ходу сказала Ивана.
– Я? – удивился он. – Почему я?
– У меня колотун, я боюсь.
Оба влетели в кабинет № 35 с табличкой «Доктор Царицын Е.Н.».
За столом сидел молодой безусый мужчина в докторском халате. Над ним на стене висели плакаты про гигиену женщины.
– Здравствуйте, мы успели? – с ходу выпалил Федя врачу. – Мы вам звонили.
– Да, садитесь, я вас слушаю. Вы вдвоем? Или…
Но Ивана захлопала глазами:
– Извините, а у вас были усы?
Царицын посмотрел на нее в изумлении:
– Усы? У меня? С чего вы?..
– Минуту! – сообразил и Федя. – У вас какая машина?
– Обыкновенная. «Лада». А в чем дело?
Но Федя гнул свое:
– Номер «Вэ У 651»?
– Нет. «АИ 721». Вон она, за окном, красненькая. А в чем дело? Что за допрос?
– Вы Царицын Евгений Николаевич? – спросила Ивана.
– Да, я.
– И у вас нет усов и нет машины с номером «Вэ У 651»?
– Да, как видите – ни усов, ни машины.
– Извините, мы ошиблись.
Громкий паровозный гудок. Поднимая снежную замять, поезд с грохотом пронесся мимо Иваны и Феди. Но уже в другую сторону, на запад…
Дома, в крохотной спальне, лежа на своей узкой койке, стоящей рядом с кроватью матери, Ивана, глядя в потолок, вдруг спросила:
– Ма, кто такой Царицын?
Мать, уже засыпавшая, испуганно открыла глаза.
– Что?
– Ты слышала. Кто такой Царицын?
– А-а… а почему ты спрашиваешь? – осторожно спросила мать.
– В твоей записной книжке я нашла фамилию «Царицын Е.Н.». Кто это?
– А ты уже лазишь по моим записным книжкам?
– Да! – ожесточенно парировала Ивана. – Я хочу знать имя своего отца!
Но мать не ответила.
– Ну! – сказала Ивана.
Мать все молчала.
– Послушай! – не отступала Ивана. – Все, что у тебя было до меня, меня не интересует. Даже Царицын, если он к моему зачатию не имел отношения. Но он записан 9 ноября, то есть ровно за девять месяцев до моего рождения. Ты можешь объяснить этот факт? А? Ты слышишь?
– Слышу… – негромко ответила мать. – Царицын – он… доктор. А была я у него на приеме за девять месяцев до твоего рождения. Или за десять, я не помню.
– А кто мой отец – это ты хотя бы помнишь?
Мать лежала, не двигаясь, со слезами, беззвучно катящимися из глаз.
