Николай Беспалов - Встречи на ветру
– Пошли, я туда иду. – Пошла. Не бандит же он. Прошли коридором, повернули и вошли в буфет. Какие тут запахи! Слюнки потекли. К раздатчице очередь большущая. К кассе такая же.
– Ты становись в кассу, а я на раздачу. Тебе что брать?
– Откуда я знаю. Я тут первый раз.
– Тогда возьму, что себе. – Молодой, а серьезный – жуть какая-то. С виду студент, едущий на практику, а важности – что у профессора.
Стою в очереди и считаю, сколько народа тут и сколько там, на раздаче. Успеет ли студент.
Успел. Потом мы кушали жареную печень с макаронами, пили кофе со сгущенным молоком и сдобной булочкой.
– Куда едешь? – спросил Витя. Мы познакомились.
– Никуда не еду. Сдавала багаж в камеру хранения.
– Делаю вывод: приехала. Откуда?
– Аналитик, да? – Что такое анализ и обобщение знаю.
– Я будущий геолог. Еду в поле. Нам без этого нельзя. А наблюдать и делать выводы – моя привычка.
Так завязался разговор, из которого я узнала, что Виктор – студент третьего курса Горного института, родители его потомственные геологи. Учились у какого-то Ферсмана. Сейчас работают в Киргизии. По обмену опытом. Живет он один в двухкомнатной квартире на Васильевском острове.
Тут я решилась.
– А мне жить негде. Работаю на заводе «Пирометр».
– Нет проблем, – неожиданно для меня отвечает Витя. – У меня поезд через час. На такси успею отвезти тебя к себе. Поживешь, пока я в поле.
– Ну и дурак же ты. А если я воровка? Обкраду профессорскую квартиру и буду такова.
– Не обкрадешь. Я тебя насквозь вижу. Такие не крадут.
Ничего с поездкой на Васильевский остров у нас не получилось. Очередь на такси была такая длинная, что мы бы простояли в ней больше часа. А другой машины нам было не осилить по деньгам.
– Держи ключи и запомни адрес, – продиктовал адрес. Я его вам говорить не стану и сама постараюсь потом забыть.
– Ты мой паспорт хотя бы посмотрел.
– Давай, – глянул на первую страничку и все.
– Послушай, – окликнула я его, – ты когда вернешься?
– В августе. – Я даже ойкнула. Сейчас середина марта. Виктор обернулся. На лице улыбка. – Шучу я. Через месяц. У меня экзамены в мае. Жди! – Взмахнул рукой и пошел на перрон. Шутники тут все.
Сытая и довольная я пошла в сторону Дворцовой площади. Есть время посетить Эрмитаж. Кто же знал, что у них выходной посреди недели. Хотя это правильно. Когда, как не в выходные, ходить по музеям.
До улицы адмирала Нахимова – вот и проговорилась – я доехала на троллейбусе. Совсем другое дело ехать без чемодана. И люди все приятные, и погода стала приятнее. Опять я размышляю. Какую большую роль играет в жизни человека его желудок. Он полон – и человек доволен и может рассуждать, наблюдать. Вот я и наблюдаю. Народу в троллейбусе мало, но, если немного пофантазировать, то можно кое-что узнать о них. Тот, что стоит на задней площадке с книжкой в руках, – определенно, студент. Интересно, какую книжку он читает. Но не подойдешь же и не спросишь. Извините, мол, я очень любопытная, как называется книга? Впрочем, он вышел. Гляжу, он с девушкой уже целуется. Наверное, читал юноша наставления по любви. Тогда я не знала о существовании индийской книги «Камасутра». Поэтому решила, что читал он шекспировскую драму «Ромео и Джульетта». Или книгу об амурных приключениях Дона Гуана. Очень он умело целовал девушку.
Переключилась на другой объект. Это женщина лет сорока. Лицо усталое, о чем-то сосредоточено думает. В обеих руках по хозяйственной сумке, каждая килограмм по пять. Определенно, она мать большого семейства, накупила на рынке продуктов и теперь соображает, что из них приготовить. Нет. Я такой жизни не хочу. И вообще, я замуж пойду тогда, когда у меня будет приличная работа, своя квартира. Не меньше. Жить в коммунальной квартире с соседями-пьяницами не желаю.
Водитель объявил: следующая остановка – улица Нахимова. Мне не терпится посмотреть, что в пакете. Попытаюсь открыть его аккуратно. Ужасно любопытно. Вот и дом, что указал Виктор. Дом кирпичный, белый, шестиэтажный. По фасаду балконы. Хорошо бы, чтобы в квартире профессора был балкон. Буду сидеть на нем и пить чай. Как купчиха кустодиевская. Перепрыгивая через две ступени, подымаюсь на шестой этаж. Никакой одышки. Не зря же я у себя в Жданове бегала за школу на районных соревнованиях. Ключ никак не хочет открывать эту чертову дверь.
– Говенный из тебя взломщик получается. – За спиной стоит мужчина. На голове шляпа с помятыми полями, в плаще-дождевике и с сетчатой сумкой, которую в Ленинграде называют авоськой. В ней пакет с какой-то рыбиной.
– Я не взломщик. Мне ключ дал Виктор.
– Прощелыга твой Виктор. И родители его того же цвета. Натаскали в дом камней. А что от них проку? Давай помогу. В этом деле я спец. Мне такой замок открыть – как два пальца об асфальт.
Щелк-щелк – и дверь открыта.
– Я могу любую дверь в этом доме открыть и без ключа. Меня в угрозыске за это уважают. Знают, что я завязал, и доверяют. Если чего надо, я рядом живу, – и вошел в дверь рядом.
«Ничего себе, сосед-взломщик», – подумала я и тоже вошла в квартиру родителей Виктора. В комнате Наума пахло стариной. Тут по квартире гулял сквозняк. На кухне и в одной из комнат были открыты форточки.
Вошла в прихожую и тут сообразила: а чемодан-то мой в камере хранения. Даже зубная щетка там. Чем я буду чистить зубы? И вообще, где спать, в чем пойти на работу завтра? Ну, ладно. Один день схожу, но потом что? Открыла холодильник. Там пусто, как в Антарктиде. Я там не была. Сказала просто так.
Помирать тут голодной смертью я не намерена. И потому, прикрыв форточки, я вышла из дома. С одной целью – купить чего-нибудь съестного.
Как хорошо на улице! Купить продукты, прийти в чужую квартиру и готовить там? Ужас как не хочется.
– Гражданочка, – обращаюсь я к женщине – кто, как не женщина, знает, где можно недорого покушать, – скажите…
Она не дает мне договорить:
– Ты что, следователь, а я подследственная, чтобы ко мне так? Гражданочка. У нас, советских людей, есть одно обращение: товарищ.
Хочу извиниться, но она не дает и продолжает спокойно:
– Ты, случаем, не из зеков? Молода. Так чего надо?
Я говорю. Она оглядела меня с головы до ног.
– И чем тебя можно накормить? Ты глядела на себя в зеркало? Не смотрела. – Я понимаю, что ей собеседник нужен. – Настоящий Освенцим. Хочешь, пойдем ко мне? Я как раз пельменей накрутила. Одной кушать скучно, – берет меня за руку. – Пошли, девушка.
Почему я не сопротивляюсь? Отчего я иду за ней, как крыса, послушная звукам свирели? Чтобы от этих вопросов мозги не закипели, решила: просто я голодная и очень люблю пельмени. У нас в Жданове пельмени почти никто не готовил, но у нас дома мама готовила. Она рассказывала, что научилась их готовить в годы войны. Рассказывала, что часто вместо мясного фарша в пельмени закладывали картошку с луком.
– Ты приезжая, – говорит женщина, так и не выпускающая мою руку.
– С чего это Вы взяли? – Мне немного обидно. Неужели я так выгляжу?
– Выглядишь как все вы, молодые. Говор у тебя южный. Пришли, – она выступила руку. Мы стоим около дома Виктора. Я и не заметила, что мы шли сюда. Меньше надо размышлять. «А если размышляешь, не теряй ориентацию», – делаю я вывод.
– Я тебя приметила ещё тогда, когда Вы с нашим ворюгой дверь вскрывали. Мое дело сторона, но ты бы от него подальше держалась. Слышала, тебе ключ Виктор дал. Он и его родители – уважаемые люди.
Мы вошли в квартиру женщины. Тут совсем иной запах. Я бы сказала, медицинский. Так пахнет в аптеке. Чистота необыкновенная.
– Обувь снимай, тапочки возьми, – командует женщина.
– Предлагать снимать обувь гостю неприлично, но я полы помыла перед уходом. Так что извиняй. – Это что-то для меня новое. Ольга Федоровна никогда не извинялась. Приказывала и все.
Как повелось, мы прошли на кухню. И тут чисто, как в аптеке. «Наверное, она фармацевт», – решаю я и ошибаюсь, так как тут же женщина говорит:
– Я врач. Гигиена – мой бзик. Сама тягощусь этим, но ничего не могу поделать. Иди мой руки, – подтолкнула к двери. Руки я мыла куском коричневого мыла. Таким мылом соседка дома, в Жданове, мыла свою собаку.
– Ты готова? – окликает врач.
– Готова, – отвечаю я и гляжусь в зеркало. Неужели я так похудела? И ещё мне интересно: эта женщина так стара, что успела побывать в Освенциме? Правда, в фашистских концентрационных лагерях и дети сидели. Ужас какой, эти фотографии. Там, где детишки стоят перед камерой с протянутыми ручками, а на них номера. – А если готова, так иди к столу.
– Опять я погрузилась в свои размышления.
Стол накрыт. Меня поразило то, что посуда у врача сплошь старинная. Это сразу видно. Вилки и ножи такие же.
– Коли мы с тобой сели за один стол, надо бы и познакомиться. Меня зовут Лариса Александровна Пирогова. К великому русскому врачу отношения не имею. Моя девичья фамилия Антонова. Уральские мы. Пирогов – это мой муж, но с ним я в разводе. – Мне-то какое дело, с кем она в разводе.
