Ирина Комиссарова - Школа. Остаться в живых (сборник)
— Си-Ли-Кон.
Константин Петрович похлопал глазами. Тогда-то я понял, почему Агнесса в первый раз так заулыбалась. Его же еще в школе Силиконом звали. Лучше и не придумаешь.
— Спасибо, Саленко, — сказал Костя, взяв себя в руки. — Очень остроумно. Ты не первый такой креативный. Однако предупреждаю раз и навсегда: еще раз услышу — буду выгонять из класса.
Митька минут пять сидел как победитель, потом устал, начал понемногу злиться. А Костя на него весь урок старательно не смотрел. Проходил мимо, даже отворачивался. Обиделся.
Зато Светка отжигала до самого звонка. С Константина Петровича глаз не сводила, рот свой красивый не закрывала. Не знаю, может, у нее что-то с силиконом связано, или просто ей понравилось, как он покраснел от обиды, — не знаю. Ну а он и повелся. Тоже с ней начал общаться, на вопросы ее тупые отвечать. Например, когда появилось имя «Светлана». Что-то там про поэта Жуковского. Хотя непонятно — зачем, у нас ведь не литература.
— Загнобим, все равно его загнобим, — пообещал мне Митька. — Прописку ему устроим. А то что-то рано он понтоваться начал… Силикон.
Я пожал плечами. Если бы Митька поменьше болтал, его бы побольше слушали.
А еще я подумал: а почему бы и нет?
Где-то недели через три Костя приходит на урок. Кладет портфель, как всегда, на подоконник. Достает оттуда ноутбук — это он решил нам фильм показать. В классе проектор есть, а ноутика нет, один раз уже украли, так теперь Агнесса велела его запирать на ключ в лаборантской. Так что проще свой принести. И вот подключает он этот проектор к ноутбуку — на экране заставка «Windows», все как обычно, — потом плотно садится на стул и начинает что-то искать в своих папках.
Наконец нашел файл. И посмотрели мы фильм про войну. Константин Петрович и вправду эту тему любит. Кончается фильм, Костя подходит к доске, тянется, чтобы свернуть экран (я говорил или нет — он высокий, даже выше меня немножко), а Митьке кивает, чтобы тот свет включил. И вот свет включается, и все видят.
Что видят?
Костя стоит к нам спиной. А на спине у него, прямо на светлом пиджаке «Hugo Boss», отпечаталось одно слово. Потому что на спинке стула было заранее намазано — черной краской:
NYX
Ну а на пиджаке-то это слово отпечаталось правильно, а не наоборот, как вы уже поняли.
Кто-то засмеялся, кто-то просто перешептываться начал. Девочки заохали, заахали, у них же к одежде отношение серьезное. А мне и ржачно, и стыдно, блин, я же знаю, кто это сделал.
И вот я сижу и молчу. Хорошо, а вы бы что сделали на месте меня? Ну, вы-то, конечно, вряд ли оказались бы на моем месте. Это да.
А Митька уже уселся. Включил дебила, у него это легко получается, и сидит, прется.
Константин Петрович снимает пиджак. Читает. Темнеет лицом. При ярком свете это видно отчетливо. Потом он оглядывает класс.
— Спасибо, друзья, — говорит он глухо.
Смотрит на Митьку и на меня почему-то. Сперва на него, потом на меня.
И, не говоря ни слова больше, собирает свой портфель. А тут и звонок звенит. Светка срывается с места, что-то ему объясняет про пиджак — что можно в химчистку сдать, она знает, где, — а он улыбается так печально и уже ни на кого не глядит.
Я клянусь, я хотел еще в тот раз к нему подойти и… не знаю даже, что сделать. Асам все думаю: почему он на меня так смотрел?
После уроков я стоял у окна и наблюдал, как Светка Харитонова идет с ним вместе к его машине — а у него «Шевроле» недорогой, корейский. И вот Светка идет, что-то ему по ходу объясняет, и они оба смеются. Вот будет смешно, думаю, если она к нему в машину сейчас заскочит. Нет, не заскочила. Только сверток с пиджаком отдала, а то бы он его забыл.
И он уехал.
— За Силиконом следишь? — спрашивает тут Митька. — Как он наших телок кадрит? Ну и как, нравится?
А у меня что-то настроение испортилось.
— Не нравится, — говорю.
— Тогда пошли пиво пить.
Ему пиво легко продают в магазине — хотя и видно, что ему восемнадцати нет. И паспорт никогда не спрашивают. Просто у него лицо такое неприметное, что не вызывает никаких вопросов. А меня почему-то все всегда замечают и запоминают. Вот и вы на меня как-то странно смотрите.
И в тот раз мы пили с Митькой пиво в парке, а я все думал о Светке и о Константине. Представлял почему-то их вместе. Вот ведь сволочи, думал я.
Так прошло еще недели две. Светка все с Силиконом заигрывала. Агнесса Львовна пару раз заходила к нам на урок, интересовалась — все ли в порядке? Что-то она подозревала или нет — каждый бы стал подозревать, если… Ну, в общем, глаза у Светки так и туманятся, когда она на любимого учителя смотрит, а если ее в этот момент вызвать к доске — так она и не поймет, наверно, о чем ее спрашивают.
А Костя ее и не вызывал. Тоже стеснялся.
И вот как-то под конец уроков у Силикона на «Шевроле» появилась надпись белой краской:
КОСТЯ Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ
А ему, чтобы с парковки выбраться, нужно мимо всей школы проехать. Да и это еще не всё. За Агнессой Львовной заехал муж на «Лендровере», как обычно. Так вот он даже притормозил и стекло опустил, чтобы получше рассмотреть. И Агнесса (я видел) очки вылупила, надпись прочла, ничего не сказала.
Костя дождался, пока стемнеет, и поехал на мойку. Там ему надпись, конечно, стерли. Но все последующие дни на него было страшно смотреть.
Хорошо, у нас с ним урока не было.
О чем-то он говорил с Агнессой, это я знаю точно. Так и представляю, как она ему вставила. Завуч у нас серьезная женщина, и муж у нее серьезный чувак, помощник депутата. А Костя наш (вы же понимаете) эту Агнессу с детства боится.
Светка тоже ходила ни живая ни мертвая. Хотела вцепиться Митьке в рожу. Но опять же ничего ведь не докажешь.
Костя был темнее тучи. Я думаю, он хотел отказаться от нашего класса, но тогда бы все подумали лишний раз на них со Светкой — вот он и остался. И все мало-помалу успокоилось.
Помню, я тогда думал: интересно было бы, если Светка вдруг залетела бы от кого-нибудь. Если бы, скажем, ее Митька трахнул (он давно порывается, это он для вида ее называет тупой, я-то знаю).
По крайней мере это ни для кого не стало бы неожиданностью. На свой ДР Светка приглашала полкласса. Половина из этой половины потом не помнила, чем все кончилось. Лично я не помню. Я только помню, как мы с Митькой подарок дарили — резинового мужика из секс-шопа «Волшебный кролик». Его Митька придумал купить. Все смеялись. Потом стали пить «мохито», а потом уже не помню что, кто и с кем.
И вот она бы залетела — и всем бы раззвонила, что это от Кости. Пришлось бы ему жениться. А Агнесса Львовна была бы свидетелем.
Весело, правда?
Или, например, Костя пригласил бы ее на день рождения. У него он в ноябре, он же Скорпион, как и я. Они в Контакте уже друг друга зафрендили, я видел.
Там у него написано: «в активном поиске». И у нее тоже.
А потом Агнесса Львовна пришла бы тоже и застала их в постели. Вот было бы смешно.
Почему вы думаете, что это бред? Вовсе это не бред. Ну да, нервы мне надо лечить, это стопудово. Просто вы еще не знаете, чем все кончилось.
А вот чем.
Как-то раз в ноябре у нас был сдвоенный урок истории. На первую половину Костя принес опять фильм (в этот раз ничего криминального не случилось). А после перемены он задержался где-то — может, у завуча? Приходит такой встрепанный, садится и говорит:
— Я, может быть, скоро возьму небольшой отпуск.
— А что, почему? — спрашивают девочки. Даже Митька интересуется.
— Да так. По личным мотивам. Отдохну от вас.
Это он полушутя, полусерьезно. И такой поднимается со стула, берет в руки портфель, будто собирается уйти прямо сейчас. У меня даже мурашки по спине побежали.
— А как вы будете от нас отдыхать? — Это Светка, конечно. Кто же еще.
— Ну, как-нибудь так… — он рассеянно портфель открывает — ноутик убрать.
И оттуда вываливается силиконовый член.
Силиконовый член из секс-шопа.
Он длинный, розовый, полупрозрачный.
И очень скользкий. Потому что он немедленно выскальзывает из рук. Костя его ловит — и пробует сунуть в портфель обратно. У него будто мозги отключились.
Ну да. А вы бы что с таким подарком сделали?
Тут Митька начинает так ржать, как я еще ни разу не слышал.
— Силикон, — повторяет он сквозь ржание. — Силикон!
Костя на него смотрит квадратными глазами. Делает шаг и бьет его по морде.
Сильно.
Митька с грохотом вылазит из-за стола. И тоже на него бросается. Правда, он пониже, и Костя быстро его фиксирует. Что-то они шипят друг другу, и все остальные бросаются их разнимать. Светка визжит, как дура последняя.
Мне как-то не по себе от всего этого. Я выхожу в коридор. Шум за дверью меняет окраску, как-то переливается из стороны в сторону, как по траве иногда бывает, — ну вот, зря я вам это сказал, теперь будете думать, что… в общем, я не это имел в виду. Короче, я иду прочь. Спускаюсь по лестнице. Никого мне видеть не хочется, и настроение препоганое.
