Роберт Ирвин - Ложа чернокнижников
Козлиная кровь на завтрак — это не очень-то приятно. К счастью, после этого в доме нам подали настоящий завтрак. Кеджери — блюдо из рыбы, риса и яиц — и черный пудинг я пробовал впервые. Удовольствие мне слегка подпортил Фелтон, подошедший сзади и заметивший, что моя бедная старая мать, вероятно, гораздо скорее поправится без моего прислуживания у ее кровати.
После завтрака Фелтон с Джулианом провели меня по дому и окружающим его землям. Джулиан проделал это без всякого энтузиазма. Он скорее походил на скучающего агента по недвижимости, показывающего место бесперспективному клиенту. Усадьба была большая, но меня ничего особенно не заинтересовало — кроме того, что все окна верхнего этажа были зарешечены. Наш обход закончился в оружейной. Джулиан попросил мистера Данна отпереть один из шкафов, Фелтон и Гренвилль присоединились к нам, и мы всей компанией отправились за теннисные корты пострелять по тарелочкам. Потом подали обед. После обеда Фелтон тайком сунул мне несколько монет на чаевые дворецкому, и мы все пошли собирать вещи. Я спустился в холл первым, где нас ждал Джулиан, выглядевший таким же подавленным и раздраженным, как в нашу первую встречу. Я протянул ему руку и приготовился произнести несколько слов условной благодарности за его гостеприимство. Однако вместо этого он поблагодарил меня, хотя и несколько равнодушно.
— Полагаю, что мне следует быть вам благодарным. Вы — тот, кто принесет мне свободу, — сказал он, но не пожал моей протянутой руки.
(Джулиану явно противен мой вид. Вот еще один человек, который, как и Элис, ненавидит меня до глубины души. Странное это чувство — испытывать на себе чью-то ненависть. Возможно, Салли теперь тоже присоединилась к питероненавистникам. Не хотелось бы так думать. Но я все равно буду думать об этом — точно так же, как думаю о перилах, утыканных бритвенными лезвиями.)
В машине, на обратном пути в Лондон, Фелтон как бы невзначай спросил меня:
— Ты что, действительно хочешь быть хиппи, Питер?
— Нет. Этот спор вышел сам собой. Просто Джулиан вывел меня из себя, вот и все.
— Хорошо, Ложе не нужны хиппи и прочее отребье. Как раз наоборот, ей нужны люди, занимающие влиятельные посты. Ложа готова идти на большие жертвы и долго ждать, пока ее избранники не займут нужные места. Нам не нужны изгои, Питер. Мы хотим, чтобы у тебя была работа, семья и дети.
Потом так же невзначай:
— Как тебе Джулиан?
— Ну…
— Ладно, не надо, — рассмеялся Фелтон, заметив мои колебания, — скоро я сам об этом узнаю из твоего дневника.
— По правде сказать, он мне не очень понравился, да и я ему, похоже, тоже.
— Возможно, ты переменишь мнение, когда узнаешь, что он решил сделать тебя своим наследником. Дом, имение, деньги — все это отойдет тебе.
Неужели Фелтон с Гренвиллем решили меня разыграть? Мне совсем не показалось, что Джулиан видит во мне желанного сына, которого у него нет. Но все равно это был хороший повод пофантазировать, и я расслабленно откинулся на сиденье и стал воображать, каково это — унаследовать дом Джулиана. Забавно было бы превратить это место в колонию хиппи, где всем прислуживали бы лакеи и горничные. Мы могли бы развлекаться с горничными, пока дворецкие с нашего разрешения обслуживали бы девчонок. А потом слуги разносили бы посткоитальные мастырки на серебряных подносах. Летом на лужайках ставили бы большие навесы для рок-концертов. Богатства и возможности высшего общества тратятся впустую; только хиппи на самом деле знают, как извлечь сок удовольствия до последней капли… Потом мне припомнилось замечание Джулиана о том, что я — «избранный»; отталкиваясь от этого, я принялся воображать себя в роли Мессии-хиппи. В этом есть что-то утонченно апокалиптическое, разве нет? Я буду играть на гитаре, как Дилан, исцелять недужных и возвращать мертвецов к жизни.
После этого мои мысли обратились к разнице между хиппи и битником. Роберт Дрейперс считает себя битником. Поэтому он и ходит в своих черных свитерах. Кроме этого, он читает наводящих тоску экзистенциалистов и утверждает, что ему приходится страдать от nausee и Angst[8] и разных прочих штук с иностранными названиями. Он действительно «битник» в том смысле, что жизнь его явно побила. Тогда как меня гораздо больше интересуют хиппи. Битники, как правило, не употребляют наркотиков. Как-то я видел фотографию самого типичного битника, Джека Керуака. У него была короткая стрижка, он стоял в клетчатой рубашке на крыльце родного дома и пил пиво из бутылки. Будто проходил прослушивание на роль в сериале «Семь невест для семи братьев». Я хочу сказать — до какой степени можно быть цивилом?
Я вдруг вздрогнул от мысли — события последних дней (переезд, разрыв с Салли, телефонные звонки отца и выходные, проведенные за городом) меня совершенно заставили забыть о том, что завтра мне нужно ехать на конференцию по социологии в Лидс. Пару недель назад я даже приготовил доклад на тему «Когнитивные диссонансы в детских игровых фантазиях» и должен выступить с ним в понедельник днем. Я сказал об этом Фелтону. Я подумал, что, возможно, он запретит мне ехать и на конференцию, но он не возражал.
Мы вернулись в Лондон позже, чем должны были. В Лондоне мы сначала высадили Гренвилля в Кенсингтоне, а потом поехали в Ложу. Мы пропустили ужин, но Гривз оставил нам на кухне сэндвичи. Я еще не успел дожевать последний кусок, но Фелтон уже торопил меня поскорее принять ванну. Если я собираюсь выехать завтра пораньше, то мне лучше принять ванну сейчас. Спорить было бессмысленно, и я пошел наверх, забрался в ванну и, лежа в ней, стал думать о своем докладе и событиях двух предыдущих дней. Дневник я собирался писать в постели.
Я шел к себе в комнату в пижаме по темному коридору и тут услышал нечто такое, от чего у меня по всему телу забегали мурашки и я похолодел с головы до пят. Это был женский голос, исполнявший оперную арию. Звук шел из моей комнаты и с моего проигрывателя, но я не ставил никаких пластинок и вообще я не поклонник оперы. Я распахнул дверь. Хотя, когда я уходил в ванную, я оставил в комнате свет, сейчас здесь было совершенно темно. Я стоял в нерешительности, собираясь обратиться в бегство, но тут чиркнула спичка и кто-то зажег свечу. На моей кровати сидела Лора и держала в руке свечу. Она улыбалась.
— «Voi che sapete». Ты, сведущий в любви. Это Моцарт, Питер. Любовь есть Закон. Любовь подчиняется Воле.
Ее голос был чистым, как звон колокольчика. На ней была шелковая блузка и твидовая юбка. Она похлопала по одеялу, приглашая меня сесть рядом. Я так и сделал, и теперь мы сидели совсем близко, не глядя друг на друга.
— Питер, я хочу сыграть с тобой в игру под названием «представь себе». Представь себе, что я — девственница и хочу, чтобы ты меня соблазнил, — Она помолчала, а потом сформулировала свою мысль по-другому, — Или, скорее, мне хочется, чтобы ты убедил меня, что я хочу быть соблазненной.
Я слышал ее дыхание. Оно было напряженным. Чего от меня хотели? Впрочем, даже не важно, чего от меня хотели, важно, чего хотел я сам. Я внимательно посмотрел на Лору: она была намного старше меня, но отнюдь еще не старуха. Думаю, ей было чуть за сорок, и она была по-своему привлекательной. Не глядя на Лору, я нерешительно положил руку на ее обтянутое чулком колено. Она резко скинула ее.
— Только не надо меня сразу лапать! Поговори со мной. Убеди меня, что ты меня любишь и что я должна переспать с тобой.
— Но я вас не люблю, и игра «представь себе» мне не нравится, — сказал я, — Извините, Лора, ничего личного, но мне не нужны ваши уроки секса. Мне хватает полового опыта.
— Не будь таким грубым, Питер. Элементарная вежливость требует, чтобы ты был любезен с женщиной, которая тебя старше и предлагает тебе переспать с ней, если, конечно, ты все сделаешь правильно. Я уверена, что тебе не нужны уроки секса. Дело не в этом. Возможно, мы ошибаемся, но мы подозреваем, что ты мало сведущ в науке ухаживания, в том, как заставить женщину почувствовать себя особенной.
(Наука ухаживания? Очнись!)
— Нас не интересует, как ты обходишься со своими пташками. Вопрос в том, умеешь ли ты ухаживать за уважающей себя невинной девушкой или, попросту говоря, соблазнить девственницу. У тебя есть такой опыт?
— Ну, в общем, должен признать, я не коллекционирую девственниц. И вообще. Это глупо. Чего вы от меня хотите?
— Ты должен понять, что я — девственница и что в первый раз я буду бояться. Тебе нужно будет внушить мне уверенность, что все будет хорошо. Кроме того, тебе нужно будет убедить меня, что ты относишься ко мне серьезно, что для тебя это не какая-то случайная связь, а что ты действительно любишь меня. Скажи мне, что я прекрасна. Скажи, что меня не разочарует мой первый любовный опыт. Пообещай жениться на мне. Пообещай все что угодно.
— Все это такой бред. Я не могу.
