Кари Хотакайнен - Улица Окопная
Перепугавшись, он принялся извиняться и сказал, что иногда так увлечешься, что выбор слов начинает хромать.
Я ответил, что в этом доме только я хромаю.
В груди закололо. В голове замелькали цифры, сотни тысяч и миллионы, десятки – марки и пенни. Марта всегда наказывала их считать, деньги любят точность, ищи в газете скидки, экономь, разогрей вчерашний суп, не выкидывай кашу на дне кастрюли, оставь ее в тесто для булочек.
Это все из-за дома престарелых. Совсем поехала крыша у старика.
Я смял его бумаги. Шелест прозвучал слишком громко в наступившей тишине.
И добавил, что могу позвонить другому агенту, который не потащит здорового мужика под присмотр сиделок.
Тут он оживился.
И стал говорить дело. Сидел на заднице и не мусолил сигареты руками.
Если говорит дело, я готов слушать.
И его самого заставил слушать.
Я рассказал, как мы строили этот дом летом сорок восьмого на уступе скалы, как красили его в желтый цвет, стояли с Мартой и любовались, словно храмом, да неужто нам привалило такое счастье – печь посередине, окна на все стороны, хорошо слушать шелест крон и наблюдать за полетом птиц. Не те это птицы, что в краю, который оставили мы, но все же – птицы. Марта потом чуток помешалась на Боге, захотела часовню во дворе, но я не согласился. Я сказал Марте, что Бог нас все равно услышит, даже если мы не построим ему избушки.
Потом я умолк. Он все разглядывал эту ручку на столе. Я не брал ее.
Пусть еще помучается мальчишка.
У молодых так, что все надо сразу, залпом.
С разбегу лбом в стенку, но только чтоб ни одной царапины.
Улыбнувшись, он сказал, что вся его контора будет рядом со мной во время нелегкого переезда.
Ну вот, я только собрался взять ручку, а он сморозил такое.
Нет уж. Свою тоску я вынесу сам, в этом деле и прежде конторы помогать не звали.
Да не об этом речь, испугался он и снова закрутил в руках сигарету.
Мне стало жаль его, а чувства жалости я терпеть не могу. Поэтому я взял со стола ручку и накарябал подпись. Рука тряслась. Наверное, можно понять. Что Тайсто Оксанен передает свой дом на несколько месяцев фирме «Квадратные метры» с целью продажи.
Молокосос цапнул бумаги и растекся в улыбке.
– Но во время смотрин я из дома не уйду.
Он принялся объяснять, что таков порядок. Я не стал перечить, но сам для себя решил.
Он протянул свою лапку.
– Было приятно работать с вами.
Я задумался, когда в последний раз держал в руках тесто. Никогда.
Он направился к дверям, не переставая трещать. По его мнению, сделка может состояться быстро. Люди летом податливы. А раз тут ягодные кусты и яблони, то какие проблемы? Главное затащить на двор всю компашку заодно с мужиками, если солнце под верным углом, куколки сразу загорятся, а если мужики увидят документ, что место тип-топ, дело только за подписью. Так вот, Тайсто.
Компашка, куколки.
И это все взрослый человек говорит.
Но наконец-то отчалил. Я помахал ему рукой у ворот, потом пошел домой. Голова кружилась.
Выпил синюю таблетку и уснул.
Проснулся от кошмара: у меня не было дома.
Я взял плед Марты и снова уснул.
На сей раз во сне у меня были Марта и дом.
Агент
По мнению отца, на свете нет ничего нового. Когда в деревенском магазине появился болгарский перец, отец потер его блестящую поверхность и заявил, что и раньше видал этакую диковинку. Я спросил, где, он ответил, что на рынке в Ваасе, как войдешь, сразу по левую руку. Он говорил убедительно, словно выбивал слова на камне, хотя потом я узнал, что отец сроду не бывал на рынке в Ваасе.
С позиции отца я просмотрел в компьютере дома, ушедшие за последнее время. Больше всего эта развалина в Маунуннева смахивала на прошлогодний объект в Пукинмяки. Неремонтированный дом фронтовика, первоначальная цена полтора миллиона с хвостиком.
Внезапная догадка осенила меня, и я уточнил ее. Так и есть. Фотография дома, помещенная на нашем сайте, стала причиной того, что лачугу – или впечатление от нее – продали только после восьми месяцев невероятных усилий.
Фотография отпугивала семьи.
В случае с Оксаненым мы не должны допустить подобной ошибки.
Объект в Пукинмяки был снят слишком реалистично, в лоб. Никогда нельзя снимать с близкого расстояния, также не годятся прямые фасадные фотографии. Окрашенная поверхность не должна бросаться в глаза. И уж ни в коем случае неровности жестяной крыши, не говоря уже о трещинах на рубероиде.
Идеальное фото должно быть сделано со стороны улицы, наискосок, так, чтобы на снимке уместились все возможные кусты, деревья и качели. Погода очень важна. На фотографии Пукинмяки погода была облачная, серая, хмурая. Утреннее или вечернее солнце обязательно должно сопутствовать фото.
Я позвонил фотографу и дал указания. Велел ждать подходящей погоды, даже если дело затянется. На сайт не должна попасть неправильная фотография, фотограф посчитал, что я слишком многого хочу. Я заметил, что это не так и плохо.
Последние события закалили мой характер. Я чувствую себя сильным и нетерпеливым человеком. Последнюю черту характера я стараюсь истончить до крайности перед встречей с клиентом. Это основополагающий фактор работы агента. В трудные минуты скрытый метод более эффективен – все равно что запрятать стул под футболкой.
В качестве возможных клиентов я выбрал на данный объект сразу три семьи. Решил позвонить им незадолго до первых смотрин. На этот раз я взял на вооружение истинно финскую честность. Иногда, конечно, в небольших дозах, честность срабатывает на удивление хорошо.
Семье Маннермаа я сказал, что дом в Маунуннева не в особо хорошем состоянии, но… Затем признался, что никакого капитального ремонта не было, но… Также я не скрывал, что дренаж отсутствует, но… И последней каплей в этом сгустке правды стали слова, что баня в первозданном виде, но…
Четыре «но». Я наполнил их верой и оптимизмом.
Но – в этом районе действительно редко продается подлинный дом фронтовика.
Но – вы получите уникальный шанс, вы сами спланируете все по-новому.
Но – только взгляните на участок. От него веет дыханием старой супружеской пары, частью истории финского образа жизни.
Но – дом расположен буквально в сердце Центрального парка. Иногда адрес – это уже половина дома.
Мамочка Маннермаа подтаяла, мужик все еще раздумывал.
Я сделал стратегический шаг. И напал.
Извлек из памяти похожий случай, которого не было.
У нас тут как-то продавался объект в Веряямяки. Сам дом довольно плохой, но участок – просто прелесть. Бюджет потенциальных клиентов позволял сделать покупку, но расходы на ремонт их пугали. Пока они думали-гадали, объект уплыл к другой семье. А позже выяснилось, что ремонт не был таким дорогим, как представлялось. И до сих пор эта тугодумная семья ищет аналогичный дом в этом районе. Как метко заметил мой коллега, на покупку дома влияют три момента: местоположение, местоположение и местоположение.
Семья Маннермаа затихла, погрузившись в раздумье.
Я предложил им осмотреть дом в спокойной обстановке, без суеты воскресных смотрин.
Договорились на вечер вторника. Я закончил разговор. Но только для того, чтобы начать новый. Позвонив двум другим семьям, я и с ними договорился о персональном просмотре.
Я остался доволен собой, хотя не верю, что дом уйдет быстро. Благодаря личному контакту, я поймал эти семьи на новый крючок. Контакты с клиентом – вот суть бизнеса, а не деньги. Деньги возникают в последнюю очередь. Это цветы, которые достаются тому, кто выдержал долгую прополку.
Я помассировал глаза, а когда открыл их, цветок в горшке передо мной двоился. Я пошел в туалет, умылся, посмотрел в зеркало. Глаза вылезали из орбит, под ними набрякли мешки. Врач говорит, что нельзя работать больше двенадцати часов в день. Я и не работаю, а только следую ритму жизни своих клиентов. Днем жилье не продашь.
Я выпил бутылку «кока-колы», откусил венскую слойку и выкинул смятую визитку врача.
«Мы работаем с семьями, нас не интересуют холостяки. Центр и прилегающие к нему районы для нас – ярмарки тщеславия. Однокомнатные квартиры по запредельной цене. На первых этажах шумные бары-караоке. Тесные двухкомнатные квартирки для городских романтиков, которые млеют от скрежета трамваев и живописных бомжей. Мы уступаем эти кварталы небольшим фирмочкам, которые способны препираться с молодежью из-за двадцати тысяч за квадратный метр.
Нам достаются поля, окраины и придорожные полосы примерно в десяти – пятнадцати километрах от центра.
Нам достаются бывшие свалки, а ныне – оазисы по соседству с торговыми центрами. Районы коттеджной застройки в непосредственной близости от предприятий сферы услуг, куда из центра доберешься меньше, чем за двадцать пять минут.
Нам достаются семьи, в которых средний достаток и полтора ребенка, которые ценят небольшой участок и детский сад поблизости. Итак, наш клиент – канцелярский служащий среднего класса, у которого средний доход, полтора ребенка и который в среднем три раза в неделю занимается безопасным сексом.
