Эмилия Прыткина - Свадебный переполох
– Давно пришли, ждут, – прошептала Рузанна. – Что с тобой? Где ты вымазалась?
– Да так, мелочи, – отмахнулась Арусяк и побежала мыться.
В комнату она заходила медленной походкой. Все были в сборе. Во главе стола гордо восседала бабушка Арусяк, которая зачем-то надела парадное шерстяное платье и повязала на голову ярко-красный платок с разводами. По правую руку от бабушки сидел черный, как грозовая туча, Петр, рядом взволнованная пропажей дочери Аннушка, флегматичный Гамлет, рядом с ним – Офелия. По левую – маленькая седовласая старушка лет девяноста – Вардитер Александровна, папин друг Сурик с женой Кариной и Вачаган. Марета и ее семейство не явились – видимо, решили, что их присутствие будет слишком большой честью для Арусяк.
– А вот и наша Арусяк, наша красавица. Ну как там Марета, как Соня? Что ж они тебя так задержали, а?
Ничего не понимая, Арусяк уже было собралась открыть рот и сказать, что не знает, как поживают ее тетка и двоюродная сестра, поскольку провела три часа в камышах на озере, как стоящая рядом Рузанна дернула ее за рукав и прошептала: «Мы сказали, что ты у Мареты и скоро придешь».
– А-а-а, – сообразила Арусяк. – Марета передавала привет и обещала зайти на днях, вот.
– Садись, проходи, доченька, садись сюда, – засуетился Петр.
Арусяк протиснулась между Гамлетом и столом и села рядом с Офелией, прямо напротив Вачагана.
– Ты где была? – тихо спросила Офелия.
– Потом расскажу, – ответила она и подняла глаза на Вачагана.
Робкая надежда на то, что Вачаган ей понравится хотя бы чуть-чуть, сразу же улетучилась. Он был далеко не так прекрасен, как его описывали: обычный армянский парень с густыми черными бровями, карими глазами и орлиным носом. Подбородок и щеки жениха покрывала щетина, доходящая почти до глаз, а из-под воротника футболки пробивались густые черные волосы. Руки жениха тоже были покрыты густой черной растительностью. Арусяк, помнившая рассказы о волосатом мутанте, которого произвела на свет Аннушка двадцать три года назад, с ужасом посмотрела на Вачагана и представила себе, какие лохматые чудища могут родиться у них с Вачаганом, если, не дай бог, ее все-таки выдадут за него замуж.
Судя по выражению лица жениха, Арусяк тоже не произвела на него особого впечатления. Зато Вардитер Александровна, прищурившись, рассматривала ее так, как будто выбирала не жену своему внуку, а корову на рынке.
Петр, который больше всего в тот момент желал выпороть дочь за то, что она шлялась непонятно где, налил всем вина и предложил выпить.
– Арусяк пьет только сок, – фальшиво улыбнулся он и посмотрел на дочь.
– Да, мне сока, пожалуйста, – вздохнула Арусяк, вспомнив вчерашнее, и ляпнула: – А то как напьюсь!
За столом повисла пауза, и все взоры обратились к Арусяк. Даже Аннушка, которая до этого держалась достаточно спокойно, вздернула бровь и вопросительно посмотрела на дочь.
– Волнуется, – покачала головой бабушка Арусяк. – Ничего, я тоже волновалась. Вот когда твой отец, Погосик, приехал на меня посмотреть, я так разволновалась, так разволновалась, что в кофе вместо сахара соли насыпала. И ничего, выпили.
– Э-эх, какие времена пошли, совсем не уважают наши традиции, – прошамкала Вардитер Александровна. – Вот, помнится, прежде все было по-другому, а сейчас…
– Мама, успокойся, – похлопал ее по плечу Сурик, который нервничал больше всех и молился всем богам на свете, чтобы ничего не сорвалось, чтобы они породнились с семейством Мурадян и, возможно, даже уехали в Харьков. «Та еще птица, – подумала Арусяк, рассматривая Вардитер Александровну. – Такая, пожалуй, и нашей бабке фору даст».
– Ты мне, Сурик, рот не затыкай, все должно быть по обычаю. Мы что, турки? – отмахнулась старушка. – Я тебе говорила, что надо было сначала миджнорд кин послать, узнать, какая девушка, что за семья. Потом приходит патвирак, а уж потом можно и дальше думать.
– Кто это такие? – спросила Арусяк у Офелии.
– А, это раньше сначала посылали в дом к девушке на разведку женщину-посредницу, а патвираки… не знаю я, кто это такие, – пожала плечами Офелия.
– Мама, мы с Петей знаем друг друга сто лет! Какие тут могут быть церемонии? – развел руками Сурик.
Арусяк перевела взгляд на бабушку и поняла, что сейчас начнется буря, да такая, что никому мало не покажется. Арусяк-старшая вызывающим взглядом смотрела на старушку, готовая в любую минуту вцепиться ей в глотку.
Но старушка и не собиралась униматься. Поняв, что ее рассказы о свадебных традициях никого не интересуют, она решила переключиться на Арусяк лично.
– А чем Арусяк занимается? – Она наклонила голову и снова прищурилась.
– Я… пока ничем. Я закончила университет, по специальности переводчик, хочу устроиться на работу в какую-нибудь солидную фирму. – Арусяк опустила глаза и стала ковырять вилкой в тарелке с голубцами.
– И-и, нам такая невестка не нужна. Что это за специальность – переводчик, – хмыкнула старушка. – Вот, я понимаю, врач или учитель, а переводчик – пустое это, несерьезно.
– Это почему же несерьезно? – грозно спросила бабушка Арусяк.
Буря, которой Арусяк так боялась, грянула.
– А потому! Вон в кино показывают: ходит этот переводчик в короткой юбке. Ноги длинные, а ум короткий.
– В каком таком кино? – робко спросила Карина, которая сидела и дрожала как лист, боясь чем-либо прогневить свекровь.
– В каком, в каком! В таком! По вечерам я смотрю кино, там ходит девушка в этом… в офисе, кофе разносит. А вокруг мужчины сидят, смотрят на нее. Какая же нормальная девушка пойдет работать в офис, да еще и переводчиком?
– Это секретарь, мама, а переводчик – это другое, – улыбнулся Сурик и посмотрел на бабушку Арусяк, которая приготовилась к нападению. – Это она сериал смотрит, там девушка-секретарь ей очень не нравится.
– А что же такое «переводчик»? – не унималась Вардитер Александровна.
– А переводчик – это человек, который знает иностранные языки, может переводить с армянского на английский или с русского на армянский, и наоборот, – гордо ответила Арусяк-старшая, встав на защиту внучки.
– Так это, мой муж тоже умел переводить с русского на армянский, учителем работал у нас в школе. Слово-то какое придумали модное – пе-ре-вод-чик, нет бы сказать просто – учитель, и все, э-эх. – Вардитер Александровна махнула рукой, положила в рот половину голубца и стала старательно его разжевывать.
– Да, мама, да, Арусяк учитель, – кивнул головой Сурик и наклонился к другу Погосу: – Чем старше становится, тем вреднее.
– Да, старики – они такие, – поддакнул Погос.
Обстановка становилась невыносимой, и Арусяк безумно захотелось выкинуть какой-нибудь фортель, чтобы отбить у Вачагана охоту брать ее в жены. Памятуя о том, что торжественно пообещала отцу не позорить их славный род своими глупыми шуточками, Арусяк с надеждой посмотрела на Офелию.
– Старайся не понравиться старухе – я так понимаю, что она тут главная, – прошептала та и одновременно мило улыбнулась Сурику.
– Дети, а может, вы пойдете пообщаетесь немного? – предложила Карина, посмотрев на Арусяк, а потом на Вачагана.
– Да я, я… – замялась Арусяк и покраснела.
– Иди-иди, – толкнула ее в бок Рузанна.
Из-за стола Арусяк выходила на ватных ногах, терзаемая вопросом: что бы такое придумать, чтобы не понравиться Вачагану? Вачаган, в свою очередь, терзался еще больше, поскольку, увидев девушку во всех отношениях приятную и образованную, растерялся и никак не мог найти нужных слов, чтобы мягко и деликатно объяснить ей, что, несмотря на ее обаяние и хорошее приданое, сердце его принадлежит другой.
Когда они с Вачаганом вышли из подъезда, Арусяк заметила свободную скамейку возле фонтанчика.
– Посидим там? – предложила она.
– Давай, – согласился Вачаган.
Минут десять они сидели молча, думая каждый о своем. Арусяк снова и снова возвращалась в Харьков, а Вачаган летел на крыльях любви в далекий Воронеж к любимой Катеньке.
– Прохладно вечером, – заметил Вачаган через пятнадцать минут.
– Ага, – согласилась Арусяк.
Повисла пауза. Еще через пять минут Вачаган достал сигарету и закурил.
– А вчера в это же время было тепло, – выпустил он струю дыма.
– Очень тепло, – кивнула головой Арусяк.
– А ты любишь собак? – спросил Вачаган.
– Ага, очень люблю, особенно пуделей.
– И я люблю, только овчарок. – Вачаган с тоской посмотрел на светящиеся окна на восьмом этаже, где за столом заседали два семейства, решавшие их судьбу.
– Я еще кошек люблю, – поежилась Арусяк.
Уверенность в том, что она без особых проблем расставит все точки над i, постепенно испарялась.
– А тебе нравится медицина? – спросил Вачаган ни с того ни с сего.
– Нет, не нравится, я крови боюсь, б-р-р-р!..
– А мне нравится, я всегда хотел помогать людям. Я в этом году окончил мединститут заочно, вот.
