Эмилия Прыткина - Свадебный переполох
В это же самое время с другого конца микрорайона по направлению к озеру, с ведром и удочкой на плече, мелкими шажками семенил Араик Аветисян – худощавый мужчина тридцати пяти лет от роду, отец троих детей и муж сварливой жены. По официальной версии, Араик Аветисян шел на рыбалку. На самом деле у него было свидание назначено с любовницей, Гоар Маркарян, которая должна была ждать его в камышах. Условным сигналом было кряканье. Уток на озере отродясь не водилось, впрочем, рыбы тоже не было, но влюбленных это обстоятельство нисколько не смущало. Дойдя до указанного места, Араик осматривался вокруг и, не заметив ничего подозрительного, крякал три раза, после чего Гоар, подобно русалке, вылезала из камышей. Если же Араик замечал что-то неладное, как-то: соседей или подозрительных людей, которые наверняка были засланы его женой, тогда он крякал только два раза, после чего опускал удочку в мутные воды озера и терпеливо ждал, когда минует опасность.
Но в тот вечер он прикидывался селезнем совершенно напрасно. Гоар в последнюю минуту передумала идти на свидание, она сидела дома и вязала свитер для сестры. Мрачный как туча сидел Араик на берегу озера, то и дело дергая для вида удочку и слушая кваканье лягушек. В камышах шелестел ветер, где-то далеко играла музыка, а Гоар так и не появилась. Просидев с полчаса, Араик уж было собрался сматывать удочки, как вдруг в камышах что-то зашевелилось.
– Кря-кря-кря! – радостно завопил он.
– Ути-ути, – послышалось в ответ.
Такого сигнала Араик еще не слышал.
– Кря-кря-кря! – повторил он снова и прислушался.
Никто не ответил, но камыши зашелестели сильнее. На цыпочках Араик подошел к кромке воды и крякнул еще раз. Никто не отозвался. Тогда Араик, стараясь не шуметь, медленно раздвинул камыши и обнаружил там не прекрасную Гоар и не свою злую жену, а Арусяк Мурадян, завернувшую туда по надобности. Увидев над собой черное небритое лицо, Арусяк вскрикнула, потеряла равновесие и скатилась в воду. Араик похолодел от ужаса и решил, что это русалка, которая, увидев его, засмущалась и вернулась в свою обитель. Но тут из озера раздался вопль:
– Ай-ай-ай, помогите!
Араик подбежал к берегу и увидел Арусяк, которая сидела в грязной луже на мелководье, хваталась руками за воздух и судорожно дышала.
– Здесь неглубоко, – почесал голову Араик, раздумывая, стоит ли протягивать незнакомой длинноволосой девице руку и не утащит ли она его на дно за грехи его.
– Неглубоко? – Арусяк осмотрелась по сторонам и встала на ноги.
– Нет. А что ты здесь делаешь? – с опаской спросил Араик, подходя ближе.
– Я гуляла здесь, а потом упала, – всхлипнула Арусяк, посмотрев на свои насквозь промокшие брюки.
Еще пару минут Араик потоптался на месте, а потом все-таки протянул руку незнакомой девице.
– Араик, Араик Аветисян, рыбачу здесь, – представился он.
– Арусяк Мурадян, – кивнула Арусяк.
– А ты из какого дома? – поинтересовался Араик, всей своей трусливой душой чувствуя неладное. Воображение подсказывало ему, что девушка возникла здесь не случайно и скорее всего где-то неподалеку с подзорной трубой сидит его жена и наблюдает за ним. И даже когда Арусяк рассказала, что проживает она в доме тридцать один, куда приехала из Харькова в гости к бабушке, Араик подозрительно посмотрел на нее и из соображений осторожности скороговоркой стал тараторить, что он любит ловить рыбу, но еще больше любит свою прекрасную жену Марине и троих замечательных детишек. Арусяк, наслушавшись рассказов о джигитах, которые похищают девушек, не успев познакомиться, смотрела на мужчину с опаской. Но когда тот с нескрываемой нежностью в голосе произнес имя жены и детишек, решила, что бояться нечего.
– Я вот хотел свежей рыбки наловить на ужин, – закончил он и посмотрел на Арусяк, пытаясь понять, произвела ли его речь впечатление и поверила ли Арусяк в то, что он действительно любит свою жену и единственная причина его нахождения здесь – страсть к рыбалке.
Однако Арусяк не было никакого дела ни до Араика, ни до его жены, ни до рыбы, которую она терпеть не могла с детства. Она была озабочена тем, что густой слой ила на ее брюках под воздействием солнечных лучей образовывал твердую зеленую корку.
– А вы бы не могли отойти куда-нибудь, а? Мне брюки надо постирать, – проворчала Арусяк.
– Могу, отчего ж не могу. Я домой пойду, меня жена там ждет. Если бы ты знала, как я люблю свою жену, никого так в жизни не любил. – Араик прижал руки к груди и закатил глаза не хуже актера в театре. Мысль о том, что девушка Арусяк заслана женой, не покидала его ни на минуту.
– А может, вы мои брюки постираете? А то я боюсь снова упасть в воду, тут берега крутые. – Арусяк с надеждой посмотрела на Араика.
В душу Араика закралось нехорошее предчувствие. «Ага, – подумал он, – сейчас она снимет брюки, а потом выскочит Марине со скалкой. Нет уж, меня голыми руками не возьмешь, не на того напали!»
– Нет, на это я пойти не могу! Я люблю свою жену, – резко ответил он и стал собирать удочки.
– Ну, тогда сходите в тридцать первый дом, в квартиру двести тридцать четыре, скажите, что я сижу здесь, и попросите кого-нибудь принести мне брюки. Пожалуйста, – взмолилась Арусяк.
Араик прищурился и изучающе посмотрел на Арусяк.
«Если бы ее послала Марине, то зачем бы девушка отправляла меня в тридцать первый дом, в квартиру двести тридцать четыре?» – подумал он, но, будучи человеком осторожным, отрицательно покачала головой:
– Нет, мне к жене пора, она будет беспокоиться.
– Ну пожалуйста! Не хотите идти – позвоните, когда домой дойдете. Я вам телефон продиктую: сорок семь-тридцать-одиннадцать. Позвоните, что вам стоит? – Арусяк умоляюще посмотрела на Араика.
– Ладно, – вздохнул он. – Иди в камыши и снимай брюки, подашь мне, я застираю быстро, а потом тебе их отдам. Только не вылезай, сиди там. Я приличный семьянин и не хочу ввязываться в приключения.
– Буду сидеть, буду, – закивала головой Арусяк и поплелась в камыши.
Через минуту из камышей высунулась рука:
– Вот брюки, держите.
– Я не смотрю на тебя, я порядочный мужчина. – Араик зажмурился и нащупал брюки, после чего стал старательно полоскать их в воде возле берега. Арусяк сидела в камышах на корточках, натянув майку до пят, и отбивалась от комаров. А в это время по направлению к дому Араика со всех ног неслась соседка Седа, которая по просьбе жены Араика следила за ее благоверным и увидела такое, от чего волосы встали дыбом. Взбежав на пятый этаж, Седа вытерла пот со лба и, задыхаясь, прошептала:
– Там Гоар, в камышах, брюки сняла!
На большее Седу не хватило, и она стала хрипеть, прижимая руки к горлу. Впрочем, большего жене Араика – дородной маленькой тетке с вечно всклокоченными волосами и черными как уголья глазами – и не нужно было. Прихватив скалку, она прямо в домашнем халате и шлепанцах помчалась в сторону озера. За ней бежала Седа, которая то и дело задирала юбку, путающуюся в ногах, и выкрикивала: «Там, в камышах!»
Арусяк тем временем пыталась втиснуться в мокрые штаны, а Араик курил на берегу и думал, не опрометчиво ли он поступил, постирав штаны незнакомой девушке? «Приличные армянские девушки не гуляют одни по озеру и тем более не снимают штаны перед незнакомыми мужчинами, что-то здесь не так. С другой стороны, она сказала, что приехала из Харькова, а значит…»
Закончить мысль Араику не дала скалка, которая опустилась на его спину. Он завопил и завертелся как волчок.
За его спиной стояла Марине с глазами, налитыми кровью, как у быка, увидевшего красный плащ тореадора.
– Где она? – зашипела Марине и резко взмахнула скалкой.
– Там, там, в камышах! Я не виноват! Она сама предложила! Она сама брюки сняла, – увернулся от удара Араик.
Марине прошлепала по направлению к камышам, раздвинула их и увидела там не Гоар, которую собиралась прибить скалкой и закопать тут же на озере, а совершенно незнакомую молодую девушку.
– Во, уже другую нашел, позор какой, – прошептала Седа, выглядывая из-за плеча Марине.
– Здравствуйте, – улыбнулась Арусяк.
– У-у-у! – закричала Марине и со скалкой над головой двинулась на Арусяк.
Арусяк завизжала, как поросенок на бойне, выскочила из камышей и побежала, не разбирая дороги, вдоль озера. Разгневанная жена Араика долго неслась за ней, грозясь выдрать ей все волосы, расчленить на части и утопить в озере, пока Арусяк, у которой от страха как будто выросли за спиной крылья, не взлетела на горку и не оказалась на асфальтированной дороге. Марине стояла внизу, размахивала скалкой и что-то орала, бедный Араик сидел над своим ведром, а над ним стояла Седа и что-то рассказывала, активно жестикулируя. Арусяк отдышалась и, сообразив, что силы тучной Марине иссякли, показала ей язык и побежала домой.
Взбежав на восьмой этаж, Арусяк поправила волосы и нажала на кнопку звонка, приготовившись выслушать от отца все, что он о ней думает. В том, что гости уже разошлись, так и не дождавшись ее, сомнений не было. Дверь открыла Рузанна. Посмотрев на ее бледное, испуганное лицо, Арусяк поняла, что ее ожидает как минимум публичная порка на площади Республики.
