Владимир Войнович - Дваплюсодин в одном флаконе (сборник)
Ничего не скажешь. Друзья познаются в беде.
26 мая. Слушали, постановили: отстранить Б.А. Турганова.
Но неужели вы думаете, что этим все кончилось? Как бы не так.
21 мая. Письмо Турганова правлению: «Поскольку вопреки договоренности с Начальником отдела руководства и контроля за деятельностью ЖСК, ГСК и ДСК Мосгоржилуправления тов. Чекалиной Г.М. об отсрочке заседания Правления, таковое все же проведено в отсутствие представителя Мосгоржилуправления, я вынужден довести об этом до сведения Р е г у л и р у ю щ и х о р г а н о в (разрядка моя. – В.В.) и до получения указаний приступить к сдаче дел Правления не имею права».
Дело клонилось к развязке. В один из описываемых дней в моей новой квартире раздался телефонный звонок:
– С вами говорит Бахоров из райисполкома. Вы почему не подчиняетесь нашему указанию? Почему не освобождаете квартиру, в которую самовольно вселились?
– А вы кто такой? – спросил я.
– Я сказал, кто я. Сейчас же освободи квартиру, свинья гнусная.
Тут уж я воспринял этот звонок, как Шабашкин письмо Дубровского, то есть звонок этот произвел на меня благоприятное впечатление. Я понял, что дела моих оппонентов плохи.
Вскоре «регулирующие органы» капитулировали.
– Соберите собрание с кворумом, – сообщили они, – как оно решит, так и будет.
Окончание процесса импичмента
КО ВСЕМ ЧЛЕНАМ ЖСК
«МОСКОВСКИЙ ПИСАТЕЛЬ»
Уважаемые товарищи!
Правление ЖСК считает своим долгом уведомить вас, что в Руководстве ЖСК сложилась острая конфликтная ситуация, при которой управление домом не только затруднительно, но и невозможно. Найти выход из сложившегося чрезвычайного и беспрецедентного положения без Общего собрания – нельзя. Для того чтобы собрание было полномочным, необходим кворум. Вот почему мы обращаемся к каждому члену ЖСК с настоятельной просьбой присутствовать на Общем собрании в четверг 31 мая в 20 часов в помещении Поликлиники. Убедительно просим вникнуть в серьезность положения и выполнить свой долг в наших общих интересах.
(В случае невозможности Вашего личного присутствия, просим дать доверенность члену семьи, в которой указать, что Вы доверяете и выступать, и голосовать за Вас, так как без приложения доверенности к протоколу Ваш голос засчитан быть не сможет.)
20 и 30 мая. Женщины-активистки ходят по квартирам, умоляют:
– Пожалуйста, не занимайте вечер 31-го числа, придите, очень нужно, очень важно. Обязательно.
31 мая. Собрание. 111 человек. Краткий рассказ о деятельности Турганова. Поступило предложение: вывести из состава правления. Принято единогласно. Нет, один воздержался. Он сомневается, можно ли выносить такое решение, не выслушав Турганова. Ему возражают: как мы можем выслушать того, кого нет. Его нет, говорят, но есть его письмо. Читают письмо. Автор письма считает, что собрание не может должным образом разобраться в его действиях. Это может сделать только специальная комиссия, которая в ближайшее время будет создана совместно Союзом писателей и райисполкомом. До тех пор пока комиссия не оценит его деятельность, он по-прежнему будет считать себя Председателем.
– Все ясно, – сказал воздержавшийся. – Я снимаю свои возражения.
Турганова сняли. Кто следующий? Кто-то заикнулся насчет Козловского, мол, раз на прошлом собрании он вышел из ревизионной комиссии, то зачем же его держать? Тем более что… Выступающему тут же делают знаки, шикают: не надо больше никого трогать, надо, чтоб все было тихо и гладко, Турганова вывели, теперь все в порядке. Да как же так? Что ж это за порядок, при котором одного жулика выгоняют, а другие остаются? Тут я не выдерживаю, встаю.
– Товарищи, как же так, – говорю. – Дело ведь не только в одном Турганове. Турганов в данном случае старался не только для себя. Раз уж мы здесь собрались, отчего бы нам заодно не вывести из правления того, который…
Мне тоже подмигивают и делают знаки: тише, тише, все в порядке. Ну и в самом деле все в порядке. Главное сделано – Турганова выгнали, уважаемый четвертую комнату не получил и, наверное, в этом доме уже никогда не получит, и даже его членство в правлении ему уже не поможет. Но хотелось бы вывести его на свет и показать собравшимся, кто он и что собой представляет.
Тише! Тише! Чш-ш-ш…
Ставится на голосование второй вопрос: о предоставлении Войновичу В. Н. квартиры № 66. Другой кандидатуры будто никогда не бывало. Проголосовали: 110 – «за», один воздержался. Все прошло тихо и скучно. После собрания кто-то сострил, что, пока не разошлись, надо собрать новое собрание, чтобы подтвердить решение этого собрания, которое подтвердило решение предыдущего собрания, которое подтвердило решение еще более предыдущего.
Солнечным днем в середине июля я встретил во дворе нашего управдома. Он подошел ко мне и протянул руку, как равный равному. Я думал, что сейчас он сообщит мне свое воинское звание, партийный стаж и предъявит пенсионную книжку. Поэтому, дав ему немного потрясти свою руку, я тут же выдернул ее, намереваясь скрыться немедленно в подворотне, однако сообщение управдома так меня удивило, что я остановился как вкопанный.
– Ты вот что, – сказал управдом. – Ты чего ж это паспорта не несешь на прописку?
– Да? – сказал я недоверчиво. – Паспорта?
– Ну да, паспорта. Твой и жены.
– Значит, на прописку? – спросил я, глядя пытливо в глаза управдома и думая, нет ли за этим какой-то ловушки. Принесешь паспорта, а тебе вместо штампа «прописан постоянно» тиснут – «выписан». (Кстати, однажды это со мною уже случилось. В ЖКО Бауманского ремстройтреста, где я работал когда-то плотником, мне сделали запись: «Выписан по выезду в г. Баку», и потом в милиции мне было нелегко доказать, что я в г. Баку никогда не бывал.)
– Ну да, на прописку, – сказал управдом, начиная сердиться. – Ордер пришел.
Вы представляете, как медленно лифт поднимал до шестого этажа? Вы представляете, как быстро я летел с паспортами вниз по лестнице? Однако в конторе я не спешил отдать паспорта управдому и попросил предъявить мне ордер. Я долго вертел в руках этот бесценный документ и увидел запись, сделанную на обратной стороне, что моя семья состоит из одного чел.
– Как же это из одного? – спросил я управдома.
– А что, жена уже родила? – спросил он.
– Нет, она пока что не родила. Но и без того, когда она родит, нас пока что два чел., – для ясности показал ему два пальца и подмигнул.
– Так ты ж пойми, – сказал управдом, – я полко… то есть нет. Ты, как глава семьи – понял? – записан на первой странице. Вот: Войнович Владимир Николаевич. А здесь записаны члены семьи, который у тебя пока что один. – И управдом показал мне один палец.
