Астрид Линдгрен - Дети с Горластой улицы (сборник)
Обзор книги Астрид Линдгрен - Дети с Горластой улицы (сборник)
Астрид Линдгрен
ДЕТИ С ГОРЛАСТОЙ УЛИЦЫ
(сборник)
Дети с Горластой улицы
Лотта у нас ещё совсем ребёнок
Моего брата зовут Юнас, меня — Мария, а нашу маленькую сестричку — Лотта. Ей чуть больше трёх лет. Папа говорит, что пока в доме не появились дети, в нём было тихо. Зато потом стало ужасно шумно. Это началось сразу же, как Юнас вырос настолько, что мог уже сам стучать погремушкой о край кровати, особенно в воскресенье, когда папе с мамой хотелось поспать подольше. С тех пор он стучит, и гремит, и кричит без передышки. Поэтому папа зовёт его Главный горлопан. А меня — просто Горлопан, что означает, я не такая шумная, как Юнас. Я ведь стучу и кричу не так громко, как он. Иногда я вообще не стучу. Потом у нас в семье появился ещё один ребёнок — Лотта. Её папа зовёт Погремушечка, так ему нравится, а уж почему, я и не знаю. Мама зовёт нас так, как надо: Юнас, Мария и Лотта, хотя иногда она называет меня Миа-Мария, и тогда Юнас с Лоттой тоже зовут меня Миа-Мария.
Мы живём в жёлтом доме на маленькой улице, которая называется Горшечная.
— Раньше здесь жили горшечники, — говорит папа, — а теперь здесь живут любители пошуметь и погорланить. Я бы переименовал нашу улицу в Горластую.
Лотта сердится на нас с Юнасом за то, что она меньше нас. Потому что нас одних отпускают на рыночную площадь, а Лотту — нет. Обычно мы с Юнасом ходим туда по субботам и покупаем леденцы у Леденцовой бабушки. Немного леденцов мы приносим Лотте, ведь ей тоже хочется сладенького.
Однажды в субботу зарядил сильный-пресильный дождь, и мы решили, что сегодня нам рынка не видать. Однако нам дали большой папин зонт, и мы всё-таки отправились за леденцами. На обратном пути мы шли под зонтом и сосали леденцы, и нам было ужасно весело. А вот Лотте в такой дождь не разрешили даже выйти во двор.
— Кому нужен такой дождь? — сердилась Лотта.
— Ржи и картошке, чтобы расти и чтобы у нас с вами была еда, — ответила мама.
— А кому нужен дождь на рынке? — спросил Юнас. — Чтобы там росли леденцы?
Мама засмеялась.
Вечером, когда мы легли спать, Юнас сказал мне:
— Знаешь, Миа-Мария, когда мы летом поедем к дедушке с бабушкой, мы посадим на своей грядке не морковь, а леденцы. Они вкуснее моркови.
— Но морковь полезнее для зубов, — возразила я.
— И будем поливать грядку из твоей зелёной лейки, — сказал Юнас и добавил: — Леденцы, конечно, а не морковь.
Я обрадовалась, вспомнив о своей зелёной лейке, которая хранится у дедушки с бабушкой в погребе.
Летом мы всегда ездим к дедушке с бабушкой.
Вам ни за что не угадать, что однажды проделала Лотта, когда мы там гостили! У дедушки с бабушкой за хлевом навалена целая гора навоза. Дядя Юхансон разбрасывает его на поле, чтобы всё посаженное и посеянное лучше росло.
— Кому нужен этот навоз? — спросила Лотта, и папа объяснил ей, что навоз нужен для доброго урожая.
— И дождь им тоже нужен для доброго урожая, — сказала Лотта, вспомнив мамины слова про дождь.
— Именно так, Погремушечка, — сказал папа.
И, как нарочно, после полудня зарядил дождь.
— Что-то я не вижу нашу Погремушечку? — спросил папа. — Кто знает, где она прячется?
И тут мы вспомнили, что Лотта уже давно не попадалась нам на глаза, и мы принялись её искать. Сначала мы осмотрели дом — все шкафы и чуланы, но Погремушечки нигде не было. Папа забеспокоился — ведь он обещал маме не спускать с неё глаз. Наконец мы все — папа, Юнас и я — побежали искать её на улицу, мы обыскали хлев, сеновал и даже собачью будку. Лотта исчезла, точно сквозь землю провалилась. В последний момент мы заглянули за хлев и там, в куче навоза, обнаружили нашу Лотту! Она промокла до нитки и была вся в навозе.
— Погремушечка, — спросил папа, — что ты тут делаешь?
Лотта заплакала.
— Я хотела вырасти такой же большой, как Юнас и Миа-Мария, — сказала она.
Теперь вы понимаете, что Лотта у нас ещё совсем ребёнок?
Мы играем целыми днями
Мы с Юнасом целыми днями играем во всякие игры. Лотта тоже играет с нами, но только в те игры, в какие она уже умеет играть. А вот играть в пиратов она нам только мешает. Потому что без конца падает со стола, который служит нам пиратским кораблём. Тогда она орёт во всё горло и плачет, но всё равно лезет играть. Недавно, когда мы в очередной раз играли в пиратов и Лотта нам только мешала, Юнас спросил:
— Лотта, а ты знаешь, как надо играть в пиратов?
— Знаю, — ответила Лотта. — Надо стоять на столе, прыгать и говорить, что ты пират!
— Вовсе нет, — сказал Юнас. — В пираты можно играть ещё интереснее. Нужно просто тихо лежать под кроватью…
— Почему? — спросила Лотта.
— Пираты прячутся под кроватями, чтобы их не нашли, и они лежат там и тихонько просят, чтобы им дали поесть. Все пираты ужасные обжоры, — объяснил ей Юнас.
В конце концов Лотта поверила, что именно так и надо играть в пиратов, она заползла под свою кровать и забубнила:
— Очень хочется есть, дайте мне чего-нибудь вкусненького!..
А тем временем мы с Юнасом залезли на стол в детской и на нём вышли в море. Понарошку, конечно. А Лотта лежала под своей кроватью и всё бубнила, что хочет есть, и смотреть на неё было ещё интереснее, чем играть в пиратов.
— А пираты долго лежат под кроватью и просят есть? — в конце концов спросила она.
— До самого сочельника, — ответил Юнас.
Тогда Лотта вылезла из-под кровати и сказала:
— Я больше не хочу быть пиратом. По-моему, они глупые.
Но иногда нам нравится играть с Лоттой. Например, когда мы играем в ангелов. Мы с Юнасом становимся ангелами-хранителями и нам нужен кто-то, кого бы мы могли охранять. В таких случаях мы охраняем Лотту. Она ложится в кровать, а мы стоим рядом и машем руками, как будто крыльями, или летаем по комнате взад и вперёд. Но Лотте эта игра не нравится, ведь ей приходится просто неподвижно лежать в кровати. Честно говоря, для неё игра в ангелов ничем не отличается от игры в пиратов, с той лишь разницей, что, будучи пиратом, она лежит не в кровати, а под нею и к тому же просит есть.
Ещё мы играем в больницу. Юнас обычно доктор, я сестра милосердия, а Лотта — больной ребёнок, которому доктор велел лежать в постели.
— Я не хочу лежать в постели! — заявила Лотта, когда мы в последний раз играли в больницу. — Я хочу быть доктором и с ложечкой смотреть горло Миа-Марии!
— Ты не можешь быть доктором, потому что не умеешь выписывать ресефты, — сказал Юнас. У него не хватает двух верхних передних зубов, и потому он не выговаривает некоторые буквы.
— Как это? — спросила Лотта.
— Все доктора выписывают ресефты, иначе они не могли бы лечить больных детей, — ответил Юнас. — А ты ещё не умеешь писать.
А вот Юнас уже умеет, хотя в школу он ещё не ходит. Правда, только печатными буквами. И читать он тоже умеет.
В конце концов мы всё-таки уложили Лотту в постель, и она стала больным ребёнком, хотя и против своей воли.
— Ну, как дела? — спросил Юнас свою маленькую пациентку, совсем как дядя доктор, который приходил к нам, когда мы болели корью.
— Хочу есть, хочу есть, — канючила Лотта. — Я играю в пиратов.
— Перестань дурить! — прикрикнул на неё Юнас. — Будешь паясничать, не станем с тобой играть, нам шуты не нужны!
Пришлось Лотте сказаться больной, и мы наложили ей на руку повязку, а Юнас приложил ей к груди большую катушку и стал её прослушивать. Оказалось, что у Лотты тяжёлый бронхит. Мало того, он засунул ложечку ей в рот и сказал, что у неё к тому же ещё и ангина.
— Придётся сделать укол, — сказал Юнас, которому самому однажды сделали укол в руку, чтобы он поскорее выздоровел. Теперь же ему предстояло сделать укол Лотте. Он взял швейную иглу, как будто это был настоящий шприц, такой же, как и у доктора.
Но Лотта решительно отказалась от укола. Она брыкалась и кричала во всё горло:
— Не надо мне никаких уколов!
— Дурочка, ведь это понарошку, — успокаивал её Юнас. — Я тебя даже не уколю.
— Всё равно не хочу! — упиралась Лотта.
Игра в больницу не получалась.
— Но ресефт я ей всё-таки выпишу, — серьёзно сказал Юнас.
Он сел за стол и стал писать на бумажке синим мелком. Он писал печатными буквами, но прочитать, что он там написал, я всё равно не могла, ведь я ещё не умею читать. А вот вы, может быть, и прочтёте его ресефт.
Мы с Юнасом любим играть в больницу. А вот Лотта не любит.
Лотта упряма, как старая коза
