Наринэ Абгарян - Понаехавшая
— Не ценю. — Понаехавшая затолкала Лешу в машину и проследила, чтобы он устойчиво угнездился на сиденье, захлопнула дверцу. — И не пользуюсь. Кстати, бальзам «Золотая звезда» нам вьетнамцы поставляют, а не китайцы, ясно? Аривидерчи, амигос!
— Ты автомат-то отдай, амигос! — загоготал Леша в победно удаляющуюся спину Понаехавшей.
Пришлось позорно возвращаться и вручать водителю Шурику автомат.
— Чтоб глаза мои тебя не видели! — брызнула на прощание ядом Понаехавшая.
— Я тоже тебя люблю, — не остался в долгу инкассатор Лёша.
Ржавая «шестерка», победно бибикнув «Ламбадой», стартовала в сторону Театрального проезда. Понаехавшая проводила ее долгим немигающим взглядом и громко вздохнула.
— Если рассказать на родине, что в Москве среди бела дня можно услышать автомобильный сигнал «Ламбада», никто ведь не поверит! — пожаловалась она прогуливающемуся рядом начальнику гостиничной охраны Сергею Владимировичу по кличке Дровосек.
— Почему не поверят? Очень даже поверят. В Москве — как в Греции. Всё есть! — И Дровосек, выводя бедрами восьмерки, проникновенно затянул на всю Тверскую: — Ааааа-рекордасао-ваи-естар-ком-эл-ан-де-фооооор!
— Я пойду? — вспотела Понаехавшая.
— Иди! — смилостивился Дровосек.
— Сергей Владимирович, прием, что это было? — захрипела рация.
— Идите в жопу, прием! — обратно засборил лицо в суровую гримасу Сергей Владимирович.
— Ты бы видела, как Дровосек на проходной ламбаду наяривал! — Понаехавшая ворвалась в обменник и уставилась на Настю. — А бедрами как двигал!
— Как двигал? — Настя оторвалась от купюры в десять тысяч японских иен и уставилась на свою коллегу.
— Вот так, — Понаехавшая попыталась повторить телодвижения Дровосека.
Настя окинула ее снисходительным взглядом, фыркнула:
— Даже в Дровосеке развратности больше, чем в тебе!
— Куда мне до Дровосека! — Понаехавшая достала из сейфа инкассаторскую сумку, аккуратно обрезала спаянную металлической пломбой суровую нить, вытащила пачку долларов, нахмурилась — на верхней купюре колючим почерком была выведена ее фамилия.
— Интересно, она всю валюту пометила? — Настя заглянула в сумку, вытащила еще одну пачку денег.
— Видимо, всю. — Понаехавшая раскрыла веером доллары и продемонстрировала метки со своей фамилией почти на каждой купюре.
— Чтоб ей пусто было! — выдохнула в сердцах Настя.
Банк со своими работниками был строг и требователен донельзя. За малейшие, даже самые безобидные ошибки наказывал рублем, особенно лютовал, когда кто-то из сотрудников принимал ветхую валюту. Притом ветхой считалась любая, даже новенькая, «хрустящая» купюра старого года выпуска. Такую валюту банк мстительно возвращал кассирам.
— Реализовывайте, как хотите! — надрывалась в телефон заведующая отделом валютных операций Инна Денисовна. — Или же выплачивайте из своего кармана, раз вы у нас такие умные!
На попытки втолковать банку, что приезжие не виноваты в диких местных нравах, начальство пожимало плечом и переходило на ультразвук:
— А мы вас не держим! Увольняйтесь, других наберем!
Особенно туго приходилось кассиршам, работающим в «Интуристе». Попробуй объяснить привыкшему к вежливому обращению иностранцу, что он не может поменять вполне себе нормальные, но 1973 года выпуска доллары только потому, что так захотелось банку! Иностранцы реагировали на такой произвол весьма предсказуемо — негодовали, оскорблялись и требовали незамедлительного обмена денег.
— Не мы ввели такие правила, — слабо оправдывались девушки, — это наш банк и начальство!
— Факинг крейзи банк! — ругались иностранцы. — Энд факинг крейзи босс!
Кое-кто из доведенных до белого каления интуристов, как, например, утренний китаец, устраивал прямо-таки демарши. Девочки густо краснели, разводили руками, извинялись по сто раз. К сожалению, в те годы повсеместно царили нелицеприятные порядки — банки упорно игнорировали распоряжение ЦБ принимать любую валюту, если только она не прострелена навылет в пятистах местах. Кассиры обменников были подневольными людьми и, во избежание конфликтов с начальством, придирались ко всему — печати или росписи на купюре или чуть потертому портрету президента.
Правда, не все сотрудники следовали внутренней инструкции банка. Некоторые особенно юродивые работники ухитрялись безропотно принимать все деньги. Особенно преуспели в этом деле Праведная Ольга и Понаехавшая. В отместку Инна Денисовна завела себе привычку выводить карандашом на «неправильных» купюрах фамилию строптивого кассира и возвращать их виновнице торжества с ультразвуковыми переливчатыми комментариями.
— Еще одна купюра времен царя Гороха — и они могут идти на все четыре стороны, — предупредила недавно Инна Денисовна О. Ф., брезгливо тыкая длинным ногтем в купюру 1966 года выпуска.
О. Ф. заведующую отделом валютных операций терпеть не могла, поэтому мигом завелась:
— Вы вообще соображаете, что говорите? Как можно отказать человеку в обмене, если он пришел с нормальными деньгами?
Инна Денисовна мелко вздрогнула нарисованными бровями и тонкими холеными пальцами:
— Еще раз вы позволите себе повысить на меня голос — и я уволю вас, притом по какой-нибудь нехорошей статье. Ясно?
На каждом пальце Инны Денисовной переливалось кольцо повышенной каратности. Бриллиантовые и изумрудные брызги слепили и раздражали О. Ф. Она демонстративно встала руки в боки, выставила вперед правую ногу в псевдозамшевом ботинке, гордо вскинула голову.
— И по какой такой нехорошей статье вы меня уволите? Валютные махинации? Или, может быть, воровство? — И О. Ф. кинула многозначительный взгляд в сторону переливчатых пальцев заведующей отделом валютных операций.
— Я попрошу! — заволновалась Инна Денисовна. — Я попрошу!
— Попросит она, попрошайка жопоногая! — взорвалась О. Ф. — Ты попросишь, а нам что делать? Там кругом иностранцы, и все несут старую валюту. Чего нам делать, спрашиваю я тебя?
— Мы подумаем над вашим поведением, — холодно отрезала Инна Денисовна и указала перстнем в дверь. — Вы свободны.
— Очень надо! — дыхнула огнем О. Ф. и выскочила из кабинета. — Они подумают! Они, оказывается, думать умеют! Ха!
Репрессий, как ни странно, не последовало. Но девочки понимали — еще один скандал, и достанется всем. Поэтому они раскинули мозгами и придумали маленькую хитрость: если не получалось по горячим следам реализовать принятую за день «неправильную» валюту, ее по эстафете передавали следующей кассирше. Таким образом, в банк уходила новая валюта, а старая оседала в кассах. А те купюры, которые не получалось обменять на новые, заведующая отделом валютных операций с маниакальным упорством помечала карандашом и возвращала в «Интурист».
