Пилип Липень - Ограбление по-беларуски
— Вам доллары или рубли? — осведомился директор, замедлив шаг. Он уже вошёл в роль банкира, выдающего клиенту вклад, и перестал дрожать.
Рыгор обернулся к Лявону, взглядом переадресовывая ему вопрос. Лявон пожал плечами.
— Слышь… А ты сам квартиру покупал когда-нибудь? — спросил Рыгор у директора. — За неё баксами платят или рублями?
— Я живу с мамой, — уклончиво ответил директор.
Своим видом он показывал, что не хочет брать на себя ответственность за принятие важного решения, но никого не торопит и готов ждать, пока клиент делает выбор. Вопрос о валюте застал Рыгора врасплох, он поскрёб голову. Лявон отметил, что Рыгор ведёт себя как настоящий уголовник: повадки, манеры, лексика. Хотя, с другой стороны, разве он видел хоть раз уголовника? Возможно, они совершенно иные.
— Слышь, а какую валюту брать, чтоб не так стрёмно? — снова спросил Рыгор, пытаясь всё предусмотреть. — Может, номера купюр у долларов все записаны, а у рублей — нет? Ну или наоборот? Чтоб не вычислили нас потом?
— У нас всё учтено, — директор с достоинством наклонил голову. Но, опасаясь огорчать налётчиков, тут же сделал туманную оговорку: — Если поторопиться, можно что-нибудь придумать, сами же видите, как медленно всё работает. Даже спецназ приходится из центра вызывать.
Рыгор решил больше не медлить и потребовал набить сумку долларами, а рюкзак Лявона — рублями. Директор набрал на ближайшей двери код, распахнул её и, пошарив рукой за косяком, зажёг свет. И сразу же пошёл открывать соседнюю дверь, а Рыгор с Лявоном заглянули внутрь.
На полу высилась огромная куча долларов в пачках. Помещение было примерно пять на пять метров, и вдоль стен стояли стеллажи с полками. Скорее всего, изначально предполагалось складывать пачки на полки, но когда места не хватило, их стали валить на пол. Рыгор стоял, потрясённый. Потом он вошёл внутрь, повернулся к куче долларов спиной и упал на неё, раскинув руки. Лявон порадовался, глядя на него, но сам входить не стал, держа стоящего у следующей двери директора под прицелом. От долларов пахло свежей бумагой и ещё чем-то, что Лявон пока не мог распознать.
— Помнишь, Лявон, как мы удивлялись: где люди деньги берут? — умиротворённо проговорил Рыгор, беря в руки то одну, то другую пачку, и рассматривая их. — Неужели все здесь берут?..
Наконец он поднялся, расстегнул сумку и стал бросать в неё пачки. Сумка наполнилась мгновенно, она казалась ничтожной по сравнению с ничуть не уменьшившейся грудой денег. Рыгор пнул сумку ногой и остался недоволен её рыхлостью. Он высыпал всё на пол и стал складывать снова, теперь уже плотно и аккуратно. Застегнув молнию, он с трудом забросил сумку на плечо и вышел в коридор.
— Иди, возьми рублей. Только покрупнее купюры выбирай, — сказал он Лявону и протянул ему полиэтиленовый пакет с надписью «Nivea». — Сюда тоже насыпь. Может, у тебя ещё пакеты есть с собой?
У Лявона пакетов не было. Он вошёл в соседнюю комнату, намеренно взглянув директору в глаза, отчего тот отступил на шаг, и увидел там точно такую же картину: гору денежных пачек на полу. Запах рублей походил на долларовый, но отличался большей свежестью. Лявон поворошил ногой гору. Среди красных и зеленоватых пачек попадались бледно-синие и розовые, сотни, самые крупные. Лявон стал выбирать сотни и наполнять рюкзак, краем уха слушая разговор Рыгора с директором.
— А ты чего стоишь? Набери хоть в карманы!
— Нет, спасибо.
— Не будь дурой. Никто ж не узнает! Жалеть потом будешь. Всё равно ведь казённые деньги. Слышь, а золото есть у вас?
— Есть и золото.
— Ух! Я балдею просто! Мы ещё придём к тебе, сейчас всё равно не утащим. Ты как, не против? Ха-ха! А суп ещё остался у тебя?
Директор молчал, восприняв вопрос о супе как не требующую ответа шутку. Но Рыгор не шутил:
— Что молчишь?! Презираешь меня, да? Суп остался, говорю?
— Ой! — судя по голосу, директор получил пинок дулом. — Извините, я думал, вы не всерьёз. Да, остался! Вы с каким вкусом любите? У меня харчо и куриный.
— Это хорошо. И тот попробуем, и другой. Ты мне вот что скажи: зачем в воскресенье на работе торчишь?
— Мне нравится здесь. Я отчёты составляю …
Они повернули головы к Лявону, который появился с наполненным рюкзаком в одной руке и пакетом в другой. Выглядел он неважно: уставшее лицо, тусклый взгляд направлен под ноги. Рыгор обеспокоенно спросил, всё ли в порядке, но Лявон отвечал, что просто хочет спать. Директор предложил ему выпить кофе, чтобы взбодриться. Они пошли назад, теперь уже в другом порядке: впереди Рыгор, за ним директор, сзади Лявон. Рыгор обернулся и напомнил директору о супе, и тот с самым серьёзным видом сказал, что помнит. Лявон высказал сомнение, нужны ли им кофе и суп, ведь спецназ может нагрянуть с минуты на минуту. Рыгор посмотрел на часы и успокоил Лявона: с момента поднятия флага прошло всего двадцать минут, и даже если флаг был замечен, то у них есть ещё с полчаса, пока спецназ доберётся сюда из центра.
Рыгор и Лявон расположились в приёмной на диване, а директор пошёл в свой кабинет греть электрочайник. Рыгор закурил и медленно, нарочито громко, чтобы слышал директор, стал рассказывать свежесочинённый анекдот:
— Встретились как-то раз три бандита — Саня Пряный, Серёга Медвяный и Димон Багряный. Выпили они крепко и поспорили под этим делом, кто из них бессовестнее и безжалостнее. Саня Пряный говорит — я однажды грабил банк и директора убил. Серёга Медвяный говорит — я однажды грабил банк и директора убил, и кассиров убил, и клиентов убил. Димон Багряный говорит — а я однажды банк грабил и всех живыми оставил. Саня Пряный и Серёга Медвяный смеются — ты у нас самый совестливый и жалостливый. Димон Багряный отвечает — так это ж только однажды было, а всего я ограбил двадцать четыре банка!
Рыгор взглянул на Лявона, но тот был серьёзен и сосредоточен. Зато директора анекдот заставил побледнеть — он как раз появился из кабинета с подносом, на котором стояли пластиковые стаканчики с кофе и пенопластовые баночки с супом, уже наполненные кипятком. В воздухе распространился мясной аромат, и Рыгор сглотнул. Он знал, что надо подождать несколько минут, пока суп заварится, и, отвлекая себя от нетерпеливых мыслей, стал аккуратно подворачивать низ своей шапки, чтобы освободить рот для еды. Лявон, о чём-то задумавшись, взял в руки стаканчик с кофе и начал медленно вращать его под небольшим наклоном, наблюдая, как пена оставляет следы на стенках. Все молчали.
— У тебя послушать есть что-нибудь? — нарушил тишину Рыгор, обращаясь к директору. — Радио там или ещё что-нибудь?
— Радио нет. У нас не положено, — сухо ответил директор.
— Дуешься на нас? Брось, всё ж застраховано! Кому может быть плохо от маленького ограбления, — благодушно сказал Рыгор. — Да ты не переживай, у анекдота ещё и вторая концовка есть, слушай. Саня Пряный и Серёга Медвяный смеются — ты у нас самый совестливый и жалостливый. А Димон Багряный отвечает — дураки вы! Я людей бросил умирать от старости и болезней, а это намного жесточе! Ну как, лучше? — посмеиваясь, Рыгор потянулся за супом. — Уже заварился. А ложечки есть у тебя?
Директор спохватился и принёс из своего кабинета несколько чайных ложек. Рыгор снял фольгу с баночки, вдохнул поднимающийся оттуда пар и, сделав первый глоток, издал одобрительное мычание. Директор стоял, опершись на стол, Лявон продолжал вращать стаканчик с кофе, и оба смотрели на Рыгора, как он ест. Рыгор молча и невозмутимо съел обе баночки супа, облегчённо вздохнул и объявил, что теперь можно идти.
— А тебя мы привяжем к креслу, чтоб ты не видел, в какую сторону мы свалили. Не обижайся, мудачок.
Директор вспыхнул, но промолчал. Рыгор сорвал с окна пупырчатую верёвочку, с помощью которой поворачивались жалюзи, и привязал директора к секретарскому креслу.
Глава 10. Как Лявон и Рыгор простудились
Рыгор предложил никуда не идти, а залечь в кустах и выждать, пока появится спецназ. По его мнению, велика была опасность столкнуться с ним на дороге, что привело бы к бессмысленной перестрелке. Они прошли немного в сторону от здания и расположились в густых, давно не стриженых зарослях боярышника. Лявон с наслаждением стянул с головы жаркую шапку, почувствовав кончиками пальцев рельефные отпечатки, отпечатавшиеся на лбу. Земля за кустами поросла высокой травой с вызревающими колосками, и Лявон, улёгшись на спину и подложив под голову рюкзак, улыбался от их близости. Один колосок склонился к самому лицу Лявона, он легко провёл по нему полусомкнутой ладонью и рассматривал песочно-жёлтую пыльцу, оставшуюся на коже.
Тем временем Рыгор внимательно осмотрел кусты, выбрал в просвете между листьями наилучшую огневую позицию и установил туда автомат. Понаблюдав несколько минут за дорогой, Рыгор повернулся к сумке и расстегнул молнию. Полез в неё рукой, пытаясь нащупать что-то в глубине, но пачки долларов были уложены плотно, и добраться до дна ему не удалось. Он подосадовал вслух, что забыл переложить остатки докторской колбасы в боковой карман — она была бы сейчас так кстати! Лявон не отвечал.
