Пилип Липень - Ограбление по-беларуски
Рыгор сглотнул и вернулся к наблюдению за проспектом. И вовремя: вдалеке показалась фигурка человека. Она быстро приближалась, росла, и уже скоро можно было различить чёрный берет, чёрную форму и треугольник бело-синей тельняшки на груди. Спецназовец шагал по обочине широко и твёрдо, и от его высоких чёрных ботинок, доверху зашнурованных, поднимались облачка пыли. Он чётко махал одной рукой в такт шагам, а другую держал на ремне автомата, точно такого же, как и у Рыгора с Лявоном. Уже через минуту, взяв автомат наперевес, он сворачивал на мост, ведущий к банку. У входа он остановился, снял с пояса фляжку и отпил несколько глотков. Потом утёр губы рукавом и решительно вошёл внутрь. Рыгор посмотрел на часы.
— Отлично! Супчик был как раз вовремя. А теперь уходим! — скомандовал Рыгор и встал.
Он поднял сумку, надел её на правое плечо, повесил автомат на шею и обернулся к Лявону. Тот спал, раскинув руки и приоткрыв рот.
— Нашёл время! — Рыгор аккуратно пнул его кроссовкой. — Вставай! Мы уходим! Скорее!
Лявон вздрогнул и сел. Зевая и протирая пальцами глаза, он встал, помотал головой, но Рыгор не дал ему времени проснуться, схватив за рукав и потащив к дороге. Его лицо стало озабоченным и сердитым — он опасался, что спецназовец выйдет наружу и заметит их. Лявону передалось от него чувство тревоги, и он торопливо пошёл за Рыгором по обочине. Когда они удалились от дорожки, ведущей к банку, метров на пятьдесят, Рыгор подтолкнул Лявона в спину, чтобы тот не останавливался, а сам побежал назад, ко входу. Поднатужившись, он подтянул к двери чугунную мусорку, создав небольшую баррикаду. Когда он бегом догнал Лявона, дыхание его было тяжёлым, лицо заливал пот. Лявон предложил понести его автомат, предположив, что стрелять уже вряд ли придётся.
— Спасибо, братан! — выдохнул Рыгор, отдавая ему оружие.
Лявон теперь шагал первым, рассматривая в пыли следы ботинок спецназовца, и пытаясь понять, удобно ли ему в этих ботинках. Они носят носки или портянки? Лявон даже хотел задать этот вопрос вслух, но сдержался — не время. Они быстро двигались по проспекту Дзержинского к центру и вскоре достигли перекрёстка-кольца, от которого уходил на юго-восток проспект Жукова. Войдя внутрь кольца, покрытого выгоревшей от солнца травой, Рыгор остановился, сбросил сумку и предложил:
— Посидим пять минут?
Он опустился на землю, вытянул ноги и оперся руками назад. Лявон, оставшись у него за спиной, неуверенно помялся и сказал:
— Мне, наверное, пора.
Рыгор удивлённо повернулся к нему.
— Мне туда, — Лявон повёл подбородком на север, где начинался проспект Пушкина.
Рыгор сразу забыл про усталость и жару, поднялся и принялся горячо убеждать Лявона, что идти домой небезопасно. Лучше держаться вместе, и лучше затаиться. Надо переждать у меня в гаражах! Лявон вяло согласился, не совсем понимая, что даст им это пережидание. Уж если тебя выследят, то отсиживайся не отсиживайся, это уже не поможет, разве нет? Но на спор не было сил. Кроме того, бывать в гаражах ему не раньше приходилось, и мысль о них пробуждала в нём смутный интерес. Лявон представлял себе огромные помещения с полукруглым потолком, поддерживаемым сложными решётчатыми металлоконструкциями, вроде самолётных ангаров.
За Троицким предместьем Лявон почувствовал, что не в силах больше идти: автоматы натёрли плечо, а рюкзак и пакет, казавшиеся сначала маленькими и лёгкими, каменно отяжелели. Он окликнул Рыгора, топавшего впереди, и предложил сделать привал. Рыгор, как оказалось, тоже устал и не предлагал остановки лишь из опасения, что Лявон снова будет порываться уйти. Но теперь, когда гаражи стали ближе, чем дом Лявона, и возвращаться назад не имело смысла, можно было и отдохнуть. Они свернули в парк к Оперному театру и расположились на одной из длинных каменных скамеек.
— Замучился? Потерпи, браток, главное дело сделано! Ты давай посиди, а я за чипсами в гастроном сбегаю.
За время, проведённое в дороге, Рыгор уже порядком проголодался, и в животе у него образовалась пустота, требующая заполнения. Лявон, слабо кивнув, откинулся на спинку скамьи, вытянул ноги и закрыл глаза.
Рыгор вернулся через минут десять с двумя огромными пачками чипсов, свёртком разогретых сэндвичей, тремя бутылками пива и литром апельсинового сока, специально для Лявона. Лявон крепко спал. «Странный. Сколько можно спать? Потому он такой и заторможенный, что спит помногу». Рыгор сел рядом, откупорил пиво с помощью гаечного ключика и принялся за сэндвичи.
Было тихо и тепло, где-то в глубине парка пела птичка. Рыгор жевал и, глядя на серый, сумрачный фасад Оперного театра, размышлял, что в таком месте очень хорошо было бы исполнять Вагнера. Бывают ли там вообще концерты? В голове у него заиграла увертюра к «Валькирии», он стал покачивать головой в такт музыке и подпевать мычанием в нос. Съев второй сэндвич, он снял кроссовки, снял носки, аккуратно положил носки на кроссовки и вытянул уставшие ноги параллельно Лявоновым. У него длиннее, но у меня мощнее. Сладко пошевелил пальцами. «Как хорошо всё удалось! Так легко и просто!» — мысли его перетекли на удачное ограбление. Не пересчитать ли деньги? Ладно, потом. Он задумался, как будет выбирать и покупать квартиру. В каком районе лучше? Может, прямо здесь, в центре? Тихо, свежо, театр рядом. Можно гулять в парке вокруг, валяться на траве, с копчёными колбасками…
Рыгор дожевал сэндвич и потянулся за следующим, но рука нащупала только пустой пакет с крошками хлеба. Он взглянул на спящего Лявона и рассудил, что если соне не досталось сэндвичей, то в этом виноват только он сам. Хватит ему и чипсов. Но когда же он проснётся? Рыгор опустил пустую бутылку и пакет с крошками в чугунную мусорку, открыл ещё пива и встал. Ему захотелось немного прогуляться босиком, и он направился к театру.
По прогретым солнцем плиткам, по пробившейся между ними мягкой травке было приятно ступать. Всходя по ступеням к главному входу и рассматривая фигуры на портике, он старался поднимать босые ноги повыше, чтобы не ударить о камень пальцы. Миновав линию квадратных колонн, он обнаружил на одной из дверей то, на что смутно надеялся — афишу. Написанная сиреневым карандашом на квадратном белом листе картона, она показалась ему странной и неподобающей. Но раньше афиши ему никогда не попадались, сравнивать было не с чем, и он отогнал сомнения. Начав читать, Рыгор даже присвистнул от удивления — афиша обещала в ближайшем будущем торжественное открытие сезона и сообщала, что полным ходом ведутся приготовления к постановке оперы Вагнера «Летучий голландец». Никаких подробностей и дат не сообщалось. Перечитывая её несколько раз подряд, Рыгор удивлялся сам себе, как ему раньше не приходила в голову мысль о посещении театра. Он потянул на себя ручку двери, но она не поддалась. Рыгор отпил из бутылки. «Наверное, в воскресенье у них выходной. Надо будет прийти через недельку в рабочее время и узнать точную дату. Отличный день сегодня! День побед, удач и добрых новостей». Чувствуя себя совершенно счастливым, он спустился назад и разбудил Лявона. Пора было двигаться дальше.
Спустя час они добрались до гаражей. Охранник дядя Геня уже был на месте, необычно рано для него. Он прогуливался возле своего кирпичного домика и увидел их издалека: помахал смуглой волосатой рукой и поднял шлагбаум. Надобности в этом не было никакой, но ему нравилось таким образом показывать важность своих служебных обязанностей. Дядя Геня выглядел типичным дачником, уже не молодым, но ещё не пожилым, жилистым, с седеющей щетиной, в старых брюках со стрелочкой и застиранной белой футболке. По утрам и вечерам дядя Геня копался с супругой в огороде, а днём на несколько часов приходил к гаражам, поболтать с Рыгором и порешать кроссворды. Тем не менее, о положении охранника у него имелось особое представление, он считал свою должность в некотором роде руководящей. Поэтому, подняв шлагбаум, он не стал встречать Рыгора и Лявона на ногах, а для солидности вернулся в домик, надел на нос свои любимые очки без оправы, блеснувшие в солнечном луче, и взял в руку карандаш.
— Дядя Геня — отличный мужик. Свой человек, — объяснил Рыгор Лявону и, когда они поравнялись с синей водопроводной колонкой, крикнул: — Здорово, дядя Геня! Как живёшь?
Дядя Геня заулыбался, задвигался за стеклом. Ничуть не удивившись автоматам за плечами у друзей, он высунулся из домика и с возгласом «Лови!» бросил Рыгору большое красное яблоко. Рыгор легко поймал его, передал Лявону, а сам запустил руку в пакет с деньгами. Проходя мимо открытой двери, кинул туда тугую пачку денег, метко, прямо на колени дяде Гене.
— Ну, кого уже ограбили, боевики? — дядя Геня засмеялся и постучал пачкой по столу. — Пострелять из калаша дадите, мать вашу? Ха-ха!
