Маргерит Дюрас - Моряк из Гибралтара
— Неужели у меня и вправду такой растерянный вид?
— Да нет; не очень, а потом… в общем-то, мне это безразлично. Просто сегодня утром, за аперитивом, сама не знаю почему…
— Должно быть, вы испытываете слабость к растерянным людям.
— Даже не знаю, — ответила она на сей раз с таким юным смущением, что я снова с трудом удержался, чтобы тут же не увести ее прочь. — Может, у меня, и правда, к ним какая-то слабость.
— Я расстался с ней, — заметил я, — потому что она никогда не выглядела растерянной. Так что мы с вами в чем-то похожи.
— Кто знает… Может, и правда, похожи.
Во время всего танца мы больше не сказали друг другу ни слова. Не припомню, чтобы какая-нибудь женщина вызывала во мне такое сильное желание.
— А могу ли и я тоже полюбопытствовать, чем же занимаетесь вы сами? — спросил я.
Она немного подумала.
— Я путешествую, — ответила она, — ищу одного человека.
— Его?
— Да, его.
— И больше ничем?
— И больше ничем. Это тяжелое занятие.
— А здесь? Что вы делаете здесь, тоже ищете его?
— Время от времени я тоже беру отпуск.
— Понятно, — сказал я.
Теперь я все время целовал ее волосы. На нас смотрела Кандида. Карла тоже заметила. Мне было все равно. И ей тоже, похоже, и ей тоже было все равно.
— Забавно, — проговорил я, — что ни говори, а все-таки это забавно.
— Да, правда, — согласилась она. — Почему бы нам не уйти?
— Нет, что ни говори, — повторил я, — но до чего же забавно. Странная история.
— Да нет, не очень, — ответила она.
— Может, пойдем? — предложил я.
Мы перестали танцевать. Она пошла за Карлой.
— Нам пора, — сказала она, — наверное, твой отец уже совсем заждался.
Карла обвела нас обоих взглядом, в котором сквозило удивление, а возможно, и легкое неодобрение, ведь она видела, как я ласкал ее. Должно быть, заметила.
— Что это с тобой? — спросила она.
— Ничего, — ответила Карла.
— Ну перестань, — снова заговорила она, — не глупи, прекрати дуться.
— Я просто устала, — смущенно ответила Карла, — вот и все.
— Главное, — заметила она, — никогда не надо дуться.
Мы уселись вместе с Карлой в нанятую мной лодку. Пока мы плыли, она все время была на носу, полулежа, немного раздосадованная поведением Карлы. Карла это заметила.
— Не сердитесь на меня, — извинилась та. Она, не отвечая, поцеловала ее.
Эоло ждал нас у гостиницы.
— Я немного опоздал, — сказал я, — вы уж извините.
Он ответил: ничего, какая разница. Потом поблагодарил нас. Я сказал ему, что провожу ее до катера. Кто знает, может, я и вправду в это верил.
И мы пошли по дороге, ведущей к пляжу.
Музыка, доносившаяся с танцев, становилась все тише и тише. Вскоре мы вообще перестали ее слышать. Появилась яхта. Палуба была освещена и безлюдна. Я знал, чего она ждет от меня. Но все равно очень скоро решил, что покорюсь ее воле и буду делать все, что она ни пожелает. И очень скоро ничто уже во мне не возмущалось против этого решения. Когда мы вышли на пляж, я остановил ее, повернул к себе лицом и с ощущением счастья поцеловал в губы.
— Ты любишь его, — проговорил я.
— Я не видела его уже три года.
— Ну и что?
— Думаю, когда отыщу его, он будет мне нравиться, как и раньше…
— Тебе очень хочется найти его?
— Когда как, — медленно проговорила она, — иногда я даже о нем забываю на время.
Она поколебалась, потом добавила:
— Но даже когда я забываю о нем, я все равно никогда не забываю, что ищу его.
Глаза ее приняли какое-то слегка растерянное выражение, будто она призывала меня поразмыслить над этой странной загадкой и ждала, не смогу ли я просветить ее на сей счет.
— Выходит, так ты и живешь своей великой любовью, одна в целом море?
С этого момента я поклялся себе никогда ничего не пытаться ей объяснять, пусть даже, чего не бывает, наступит такой день, если этот день вообще когда-нибудь наступит, когда я и вправду лучше ее самой разберусь в этой загадочной истории.
— Этим или чем-нибудь другим, какая разница, — заметила она.
Чтобы проговорить эти слова, она приблизилась ко мне и уткнулась лицом мне в плечо. Я поднял ее голову и посмотрел на нее.
— Мне никогда еще не приходилось встречать женщин гибралтарских матросов, — признался я.
— Ну и что?
— Да нет, просто, наверное, это как раз то, чего мне всегда не хватало.
Всякий раз, когда мои губы прикасались к ее, я почти терял сознание от счастья.
— Я рада, — сказала она, — что ты пришел. Я расхохотался.
— А что, было много таких, которые отказывались? Неужто такое случалось?
Она тоже рассмеялась от всей души, но ничего не ответила. Мы продолжили путь к небольшому понтонному мостику, где ее ждал катер. Уже было видно, как мерцал на нем сигнальный огонь. Я обнимал ее за талию, в общем, я почти нес ее — чтобы лучше следовать за ней по пятам.
— Временами тебе надоедает его искать, ведь правда?
— Да, бывает, — ответила она, потом, поколебавшись, продолжила: — Временами мне бывает немного одиноко.
И как-то смущенно добавила:
— Ведь прошло уже столько времени… Я остановился.
— Понимаю.
Она рассмеялась. Мы вместе посмеялись. Потом двинулись дальше.
В катере был матрос. Спал. Она его разбудила.
— Я заставила тебя ждать, — ласково извинилась она.
Тот ответил: ничего, какая разница; потом спросил, хорошо ли она повеселилась.
— Делу — время, потехе — час, — произнес я, обнаруживая свое присутствие, — просто мы задержались там на два часа вместо одного.
Я был пьян. Матрос рассмеялся, и она тоже. Ведь, если разобраться, весь тот день я не просыхал. Потом без всякого стеснения растянулся на дне катера. Наконец-то я решился оставить другим утешительную простоту их моральных устоев.
До нее у меня не было женщины. Жаклин этой ночью превратилась в какое-то древнее воспоминание, которое уже никогда больше не причиняло мне боли.
Из каюты мы вышли к полудню. Мы мало спали и изрядно утомились. Но погода была так прекрасна, что ей захотелось искупаться. Мы взяли катерок и отправились на пляж, благо до него было рукой подать, от силы метров двести. Не успели мы доплыть до пляжа, как она уже прыгнула в море.
Купались мы долго, хоть и мало плавали. Ныряли, лежали на спине, потом возвращались на пляж и грелись на солнышке. Когда жара делалась невыносимой, снова окунались в море. Было время обеда, и, кроме нас двоих, на пляже никого не осталось.
В какой-то момент, мы как раз только что вылезли из моря и я укладывался подле нее, показался какой-то человек, он шел не из Рокки, а совсем с другой стороны, оттуда, где виднелась Марина-ди-Каррара. Я узнал его только тогда, когда он был уже совсем близко, в полусотне метров от меня. Настолько я успел забыть о его существовании. Он же узнал меня, потом узнал и ее. Узнал эту женщину, о которой сам мне рассказывал, — такую красивую и одинокую. Вне себя от изумления, остановился как вкопанный. Долго смотрел на нас, потом свернул, чтобы обойти нас стороной. Я приподнялся.
— Привет!.. — окликнул я.
Он не ответил. Она открыла глаза и увидела его. Я поднялся и пошел ему навстречу. Не зная, что сказать.
— Привет, — повторил я.
— А где же твоя жена? — недоумевал он. Даже не ответив на мое приветствие.
— Она уехала, — ответил я. — С этим покончено…
Он снова окинул меня взглядом. Она лежала в нескольких метрах от нас на солнышке. И вполне могла слышать все, о чем мы говорили. Правда, непохоже было, чтобы это ее слишком интересовало.
— Что-то я не очень понимаю, — проговорил он. Должно быть, у меня был очень счастливый вид.
Говоря с ним, я не мог сдержать смеха.
— А тут и понимать-то нечего, — ответил я.
— А как же с работой?
— Тоже покончено, — сообщил я.
— И ты вот так решился, всего за пару дней?
— Надо же было когда-то решиться. Ты ведь сам меня убеждал, что такое возможно, а я, дурак, не верил. И вот теперь дело сделано, так что и я тоже убедился, что все в этой жизни возможно.
Он недоверчиво покачал головой. Ничего не понимая. Снова посмотрел на нее, но не произнес ни единого слова и вопрошающе заглянул мне в глаза.
— Она отплывает сегодня вечером, — пояснил я. — Я встретился с ней совершенно случайно.
Мы долго простояли, уставившись друг на друга. Он потряс головой, будто отказываясь верить, как-то недружелюбно и даже враждебно.
— Это правда, поверь, — проговорил я наконец. Я не мог сказать ему, во что именно ему надлежало поверить.
— Вот так просто, — медленно, с расстановкой повторил он, — всего за несколько дней?
— Бывает и такое, — проговорил я, — я и сам бы не поверил, но, выходит, бывает и такое…
— Что ж, отлично, — одобрил он наконец.
