Черешни растут только парами - Виткевич Магдалена

– Кюретаж, выскабливание полости матки. Внутривенная анестезия, вы немного поспите, а потом, когда уже все будет сделано, проснетесь.

– Когда уже все… – повторила я, со страхом глядя на Шимона.

– Мы вас потом оставим в клинике ненадолго…

– Я отвезу ее домой, – сказал Шимон.

– О’кей, тоже вариант. Вы что-нибудь ели сегодня?

Я помотала головой:

– Не могла.

– Это хорошо, – сказал доктор.

Шимон схватил меня за руку.

– Держись, малышка, – сказал он. – Я скоро заберу тебя домой.

Медсестра провела меня в процедурный кабинет. Я расположилась в кресле, мне сделали укол. А потом я проснулась и увидела над собой лицо Шимона. Мне было ужасно холодно.

– Я отвезу тебя домой, – сказал он.

Я села в коляску, он отвез меня к машине.

Мне стало плохо, меня пробрал озноб. Больше всего хотелось заснуть и долго не просыпаться. Хотя бы в ближайшие несколько дней.

Какая хрупкая эта жизнь. Был маленький человечек – и уже нет. Еще недавно я с недоверием слушала, как бьется его маленькое сердечко, и вот теперь оно остановилось.

Слезы текли по моим щекам, я вся дрожала. Не знаю, от холода или от стресса. Шимон снял с себя куртку и укрыл меня. Сел за руль и завел двигатель.

– Хочу домой, – сказала я.

– Мы едем ко мне, – твердо заявил он.

Я не спорила с ним. Я знала, что все равно он сделает то, что решил.

Через некоторое время мы подъехали к его дому. Луна с радостью выбежала из машины. Она слишком долго была заперта в ней. Я с трудом дошла до квартиры. Там легла на диван. Шимон накрыл меня периной и двумя одеялами.

– Наденешь мой спортивный костюм? – спросил он.

– Нет, – сказала я. – У меня пижама.

Он вытащил из сумки синюю флисовую толстовку и штаны.

– В этом тебе будет тепло, – сказал он. – Помочь переодеться?

– Сама справлюсь.

Он ушел, а я в это время переоделась. Ведь я еще недавно лежала в этой комнате, а теперь мне казалось, что это было совсем в другой жизни. Те же фотографии на стене, те же книги. Почти те же. Не было лишь тех, которые я взяла у Шимона почитать, когда была полна надежд на прекрасное будущее. Теперь меня угнетало ощущение, что я потеряла всё. Даже надежду. А еще я винила себя за мысли, что не справлюсь с трудностями, выпадающими на долю матери-одиночки. Мне показалось, что судьба выслушала мои жалобы и сделала все по-своему.

Вскоре Шимон вернулся с чаем.

– Тебе уже теплее? – спросил он.

– Теплее.

– Это хорошо. Тебе надо поспать, – сказал он. – Мы с Луной будем присматривать за тобой.

– Я не убегу, – улыбнулась я кисло.

– Надеюсь. – Он погладил мою руку. Тотчас после этого я почувствовала на ней теплый язык Луны.

– Посмотри, как все несправедливо, – вздохнула я. – Кто-то еще не успел на этом свете пожить, а его уже забирают. Слишком рано, слишком рано.

– Многие ушли слишком рано, – задумчиво произнес Шимон. – И это очень часто те, кого мы больше всех любим. Мы никогда не привыкнем к этому и, думаю, мы никогда не научимся жить с этим.

– Дай мне телефон, – попросила я. – Надо позвонить маме.

Разговор был не из легких. Я не могла выдавить из себя ни слова. Только через некоторое время я, обливаясь слезами, рассказала маме, что случилось. Она хотела немедленно приехать и отвезти меня домой.

– Мама, я действительно под хорошим присмотром. И постепенно начинаю чувствовать, что здесь мой дом.

У меня не было сил убеждать ее в том, что я не хочу, чтобы она приезжала. Я знала, что для нее это было бы большой жертвой в профессиональном плане, но главное – мне очень не хотелось предстать перед нею в таком состоянии. А еще я не хотела показывать ей дом, в котором живу. Во всяком случае, пока не сделаю ремонт. К счастью, я убедила ее. Я обещала, что буду звонить каждый день и в случае чего немедленно вернусь.

Я закончила разговор со вздохом облегчения. У меня не было охоты говорить. По крайней мере о себе.

– Шимон, медсестра обратилась к тебе «господин доктор». Ты что, врач?

– Был когда-то, – тихо сказал он и отвернулся.

Часть вторая

Шимон

♥

– Ты врач? – Ее вопрос многократным эхом отозвался в моей голове.

– Ты врач? – повторила она.

– Был когда-то, – тихо пробормотал я.

Мне совсем не хотелось говорить с ней на эту тему. Для меня все было в прошлом, и я не собирался к этому возвращаться. Прошлая жизнь закончилась. Давно.

Мы с Зосей проводили много времени вместе. Может быть, слишком много. Может быть, я слишком далеко влез в ее дела, может, слишком сильно хотел помочь. Но ведь в мире в любой момент можно найти друга. И, надеюсь, людям все-таки можно доверять. И не все они обратят твое участие против тебя. Хотелось бы так думать.

Мне было очень любопытно, что за подонок оставил ее и позволил уехать одной, неизвестно куда. Потому что ведь она сбежала в неизвестность, в абсолютно незнакомый дом, практически в трущобу без воды, без электричества. Сама она не говорила о нем, а я и не спрашивал, потому что некстати. Я вообще мало знал о ней.

Слишком мало. Однако я был рядом с ней и держал ее за руку в один из самых мрачных моментов ее жизни. В мои худшие моменты я ведь тоже был один, и не хотел ни с кем видеться, не хотел ни с кем разговаривать. Конечно, меня направляли к психиатру, даже какое-то время я принимал антидепрессанты, но все это не имело смысла. Потому что не депрессия и не плохое настроение терзали меня каждую ночь. Меня мучило одиночество и пустое место рядом, на подушке, которое я иногда сам специально проминал и представлял: та, которой принадлежит мое сердце, всегда рядом и только что ушла в ванную. И через минуту она придет, благоухающая ванильным бальзамом для тела, и робко попросит помазать ей спину. Она прекрасно знала, чем заканчивалось умащивание спины. Она была для меня всем. Весной, летом, осенью и зимой. Я мог говорить с ней часами, но мы могли и просто молчать, глядя на огонь в камине, который я разжигал каждый вечер, потому что ей это очень нравилось.

У нее были зеленые глаза и длинные светлые волосы, которые зимой слегка рыжели. Думаю, ей это не нравилось, но я не хотел, чтобы она их красила. Я всегда говорил, что позволю сделать ей это только тогда, когда найду на ее голове тысячу седых волос.

– Будешь считать? – смеялась она. – Это займет у тебя всю ночь!

– Пусть. У нас есть время. – Я обнимал ее, давая понять, что не хочу никуда ее отпускать от себя. Мне казалось, что у нас очень много времени, целая жизнь. Жизнь, которая должна была одаривать нас чудесными мгновениями.

– Буду считать всю ночь, – целовал я ее волосы.

– Ой, не выспишься, Шимон! – озорно предупреждала она.

– Отосплюсь на старости лет, – всегда отшучивался я. Когда я был с ней, мне было жалко тратить время на сон. Иногда, когда она спала, я смотрел на нее, не веря, что она чувствует по отношению ко мне то же самое, что и я к ней.

У нее были веснушки на лице. У нее везде были веснушки, и она очень нервничала, когда я лежал рядом с ней и пересчитывал их, касаясь ее тела – сантиметр за сантиметром. У меня было впечатление, что я прекрасно знаю карту этих точек на ее теле, но каждый миг находил новые. Она раздражалась и отталкивала меня, чтобы я не слишком много успел высмотреть.

Часто все кончалось радостной беготней по дому. Мы никуда не ходили, нам нравилось быть дома вместе. Всегда.

Мы познакомились на подготовительных курсах в медицинскую академию. Она была отличницей. А я? Мне надо было много часов просидеть, очень потрудиться, чтобы запомнить то, что она запоминала слету. Я думаю, это из-за нее я вообще пошел в медицину. Я хотел подтянуться до ее уровня, произвести на нее впечатление. Отчасти мне это удалось. Если бы я этого не сделал, мы бы и не были вместе.