Черешни растут только парами - Виткевич Магдалена

Встретив ее, я поверил в любовь с первого взгляда. Я точно помню тот первый раз, когда увидел ее. Это было октябрьское субботнее утро, и я направлялся как раз на курс подготовки к экзаменам в колледж. Я тогда ездил из Скерневиц [6] в Лодзь, поэтому выбрал субботу, а не будний день.

Перед аудиторией сидела она, погруженная в чтение учебника по биологии, слегка морщила нос и покусывала карандаш. Длинная прядка упала ей на глаза, а она даже не пошевелилась, чтобы поправить волосы. Мне хотелось подойти и закинуть этот яркий локон ей за ухо. Я даже помню, как она была одета. Никогда не забуду ее короткую зеленую вельветовую юбку и рваные желтые колготки (дыра на разбитой коленке, как у маленькой девочки).

– Нужна первая помощь? – спросил я.

Она посмотрела на меня растерянным взглядом.

– Я говорю о колене.

– А! – Она улыбнулась. – Это я бежала к трамваю.

– И вдруг бордюр у тебя вырос на дороге?

– Вот именно! – воскликнула она. – Чертов бордюр!

– Я могу перевязать рану. Я скоро буду врачом, – сказал я, потому что, как мне казалось, того, что я собираюсь сдавать на медицину, уже достаточно. Хотелось произвести впечатление на девушку.

– Правда? – рассмеялась она.

– Да. Я еще не знаю, кем буду, но буду спасать мир, – и я сел рядом с ней.

– И спасение мира ты хочешь начать с моего колена? А аптечку ты с собой носишь?

– Не всегда.

– Тогда чем же ты хочешь перевязать мне ногу?

– Я видел в фильмах про войну, как бойцы отрывают себе рукав, – сказал я серьезно. – Все мои рукава в твоем распоряжении.

Она снова рассмеялась.

– Ага, и полуголый пойдешь на занятия?

– Если я собрался спасать чью-то жизнь, то могу пойти и полуголым.

– Герой!

– А то!

Я уже тогда любил ее. Конечно, я еще не вполне понимал это, но с того момента мне хотелось заботиться о ней каждый день, защищать ее, чтобы никогда больше у нее не было ссадин на коленках, порванных колготок, чтобы не упал ни один волосок с ее головы.

– Шимек, – представился я.

– Магда.

– Биология, вижу… тоже на занятия?

– Да.

– Ну вот, а я выскочил перевязывать раны, – я сокрушенно покачал головой. – Наверняка сама сделала бы это в сто раз лучше.

– Не исключено, – вкрадчиво сказала она.

– Какая же уверенность в себе!

– В наше время нужно быть уверенным в себе. Кто должен быть уверен в тебе, если не ты сам?

Магду воспитывала бабушка. Замечательная женщина, которая была для нее и отцом и матерью вместе, и даже больше – она была бабушкой, и этим все сказано.

Они жили в маленькой деревушке под Ченстоховой. Родители Магды погибли в автомобильной аварии, когда ей было два года. Она их не помнила. Для нее бабушка была всем миром. Я совершенно не удивился этому. Воспитала Магду умной, чувствительной, трудолюбивой. А еще она научила ее любить.

Если бы кто-нибудь тогда сказал мне, что наша свадьба уже организована и что мне уже завтра надо идти в костел, я бы без колебаний купил себе костюм, а ей – свадебное платье и букет.

Магда была моей подругой, возлюбленной, иногда утешительницей. Она была для меня всем. Эти несколько лет, которые мы провели вместе, были самыми счастливыми в моей жизни.

Мы много чего делали вместе в первый раз. Впервые выбрались в поход с палаткой, впервые сходили на концерт под открытым небом, впервые выкурили вместе первую сигарету. У нас также был первый неудачный секс в маленьком домике в Бещадах. А потом уже был удачный, и не раз…

Мы оба поступили в институт и оба поселились в общежитии, в разных корпусах. Мы могли заглядывать друг другу в окна. Однако этого нам было недостаточно. Мы часто ночевали друг у друга: как только один из наших соседей уезжал, тут же происходил «визит дружбы». Тогда были такие времена, что администрация общежития очень неприязненно смотрела на такие акции. Не знаю, как сейчас.

А так по жизни мы были неразлучны: одна группа в институте, одни и те же друзья. Мы были как инь и ян – это когда одно не может жить без другого.

Магда всегда хотела лечить детей. Я считал, что она должна заняться поиском лекарств от неизлечимых болезней. Она была такой способной! Я даже наполовину не дотягивал до ее уровня. Лучшая студентка курса – стипендии, ректорские награды, дипломы и похвалы. За что бы она ни бралась, все у нее получалось. Четкое понимание настоящего, ясное видение будущего. А у меня… у меня даже не было представления о своей будущей специализации. Конечно, в начале каждый хочет стать кардиохирургом и, подобно профессору Ре-лиге, давать людям новую надежду, возвращать людей к жизни. Не всем, однако, дается такой шанс.

В институте у нас был период, когда мы читали Торвальда. Мы начинали с «Века хирургов», потом я нашел его статьи в немецком «Штерне». Я прочитал все. Они были о гинекологии. Я зачитывался ими.

И тогда я понял, чем хочу заниматься. Торвальд производит огромное впечатление на всех, кто берет в руки его книгу. Я понимал, что к этому еще долгий путь, но Магда научила меня, что если чего-то очень хочется – над этим надо работать. А если ты постараешься изо всех сил, у тебя не будет шансов на провал. И действительно, так оно и получилось.

В свой двадцать первый день рождения я попросил ее руки. Я сделал это сразу после полуночи. Я не хотел ждать больше ни секунды. День рождения у меня летом, и мы отмечали его только вдвоем.

Как раз в полночь мы стояли на том участке земли, который дальше всех уходил на север, в море. Ну почти – во всяком случае, вокруг нас был пустой пляж. Я помню, что та июльская ночь выдалась особенно теплой.

На Магде было белое платье. Я еще смеялся, что она сшила его из пеленки. И не ошибся. Тогда была такая мода – платья из марли. На плечах его удерживали два узеньких шнурочка, которые я так любил развязывать одним движением.

У меня не было с собой цветов. А если и были бы, я бы не смог их надежно спрятать, чтобы они оказались сюрпризом. А удивить хотелось. По закону я уже мог жениться – так зачем ждать дольше? Я был уверен, что хочу провести с ней остаток своей жизни. Я хотел этого так сильно, как ничего не хотел раньше.

Кольцо было маленькое, с изумрудным глазком. Я откладывал на него из стипендии, которую получал, между прочим, благодаря помощи Магды. Она тянула меня вверх. Наверное, если бы не она, я так бы и болтался в середнячках.

Изумрудик в кольце был цвета ее глаз. Я опустился на колени на песке, и ничего не смог сказать. Она весело посмотрела на меня и прижала мою голову к своему животу. Я начал целовать ее, а потом мы занимались любовью на пустом пляже в свете луны и звезд. Только позже, когда после купания в довольно холодном море мы оделись, я завернул Магду в одеяло, достал из кармана джинсов колечко и снова опустился перед ней на колени.

– Магда, ты выйдешь за меня замуж? – спросил я дрожащим голосом. И хотя я знал, что она ответит согласием, все это оказалось для меня невероятным переживанием.

– Да! – сказала она быстро. – Конечно да!

– Люблю тебя. Навсегда.

Мы провели на том пляже всю ночь, говорили о нашем будущем, о том, что когда-нибудь построим общий дом, по которому будут бегать дети, обязательно двое или трое. У нее не было братьев и сестер, она была единственным ребенком, я тоже был один. Мы хотели иметь большую семью. Обязательно большую.

Удивительно: такие молодые, а уже строили конкретные планы. Наше общее будущее явилось нам как розовеющее небо на горизонте, на которое мы тогда смотрели.

Это был один из лучших дней в моей жизни.

Еще одним таким прекрасным днем был день венчания в маленьком костеле в ее родной деревне. Только в компании ее бабушки, моих родителей, нашего друга Яцека и ее самой близкой подруги детства.

Магда отправилась на свадьбу в длинном легком платье и с венком из белых маргариток. Она не хотела фату. Венок сама сплела утром из цветов, которые я ей нарвал. Она думала, что я ее не вижу. Я стоял за деревом и наблюдал, как она сидела на веранде. Бабушка рядом с ней. Они разговаривали, смеялись. Так, как будто этот день не был чем-то особенным. Я думаю, что с тех пор, как мы начали жить вместе, все наши дни стали особенными. Свадьба была лишь формальностью, позволяющей получить официальное разрешение проживать вместе в студенческом общежитии.