Ян Пужицкий - Великий Шу
Шу повернулся к потухшему Юреку.
— И что? — спросил он.
Тот горестно вздохнул:
— Я лучше его. Сильнее. Но что из того?! Я же говорю, деньги в покере тоже могут быть загвоздкой, причем главной. У него денег больше.
— Все правильно,— признал его правоту Шу.— Вот поэтому возвращайся-ка ты домой. Для твоей Лютыни у тебя денег достаточно.
Лидерша сбросила с себя прозрачную накидку прямо перед их столиком и осталась почти совсем обнаженной. Юрек нагнулся, поднял этот лоскуток материи и впился глазами в бюст девушки.
— Отсюда — в Лютынь? — прошептал он.
***Прошло два дня, как Юрек Гамблерский вернулся в Лютынь. Как обычно, он дремал в своей «Волге», стоящей на площади перед отелем. Вчера около вокзала его увидела Агнешка и сказала, что нужно встретиться. Юрек согласился, отметив про себя, что после недели, проведенной им вне дома, лютыньская секс-бомба весьма сильно подутратила свою привлекательность в его глазах. Но заняться было абсолютно нечем, поскольку привлекательность утратила не только Агнешка, но и весь мир.
Перед ним притормозил «мерседес» Микуна. Кондитер посмотрел на Юрека пронизывающим взглядом, как бы ища ответ на мучивший его вот уже неделю вопрос, но, увидев сонное, глуповатое лицо парня, тут же отбросил все подозрения.
— Не было тебя? — в этом то ли вопросе, то ли утверждении все же содержалась доля подозрительности.
— К жене ездил, во Вроцлав,— чуть не вывихнув в зевке челюсть, невинно взглянул на него Юрек, Микун кивнул, достал из бумажника пятьсот злотых и протянул Юреку. Тот спокойно, без всякого удивления взял деньги, как будто Микун был его должником.
— Я буду тебе очень благодарен, если это дело, ну, с жуликом, с гастролером, не разнесется по городу,— Микун испытующе заглянул Юреку в глаза.
— А что, разнеслось, что ли? — с обидой в голосе буркнул Юрек.
— За это вот я тебя и ценю,— успокоил его кондитер.— Так что в случае чего всегда можешь на меня рассчитывать.
Таксист благодарно улыбнулся, и «мерседес» умчался по своим делам.
Юрек неторопливо вынул свой кошелек, до краев набитый тысячезлотовыми бумажками, и с трудом засунул туда пятисотку. В его сознании Микун был уже трупом. Деться ему было некуда, поэтому Юрек и не спешил. Кроме того, городок маленький, все все и про все знают, так что казнь Микуна за столиком для игры должна произойти как можно более тихо и буднично. Да и вообще это был уже пройденный этап.
Сколько у Микуна реально можно выиграть? Тысяч триста? Что это по сравнению с предложением сыграть на двадцать тысяч долларов? Два миллиона по ценам черного, то есть нормального рынка.
Туг пришла Агнешка, И они поехали за город. Остановились в лесочке. Агнешка сразу же стала приставать с какими-то делами и делиться планами на будущее, но Юрек решил прежде всего быть мужчиной и еще раз подтвердить, что секс — главное хобби его жизни, хотя именно сейчас этого почему-то не очень-то и хотелось.
Потом они лежали на предусмотрительно захваченном из дома пледе. Он, натыкаясь глазами на обнаженные фрагменты Агнешкиного тела, невольно сравнивал ее с Баськой и с тем, что совсем недавно видел в «Виктории». Юрек никак не мог понять, куда девалась вся Агнешкина сексопильность, так возбуждавшая всех лютыньских мужчин, включая и его. А еще ему подумалось, что у него все-таки не самое редкое хобби на свете и лежащая рядом разомлевшая женщина вызывает в нем гораздо меньше страсти, чем расклад «каре» против «фула».
В полдень следующего дня Юрек опять приехал на стоянку. Агнешку он вчера оставил в деревне, у ее родни. Работы не ожидалось. С похмелья после ночного пьянства голова раскалывалась, и неудержимо клонило в сон. Он приехал к столбику с надписью «такси», как будто это было единственное место на земле, где он еще был нужен. Ни одного пассажира. Юрек подремывал, просыпался, окидывал мутным взглядом пустую площадь и засыпал опять. В жару туристские группы устремлялись на озера, так что пустовала даже городская гордость — кафе-кондитерская Микуна. Спала площадь, спал городок, а ведь всего двух-трех туристских автобусов было бы достаточно, чтобы вдохнуть в них жизнь. Нечто подобное происходило и с Юреком. Он дремал лишь в ожидании импульса, способного пробудить его к деятельности.
После обеда к стоянке подъехал коллега Юрека по кличке Деревенщина и припарковал свой «фиат» рядом с «Волгой». Юрек окончательно проснулся лишь тогда, когда тот открыл переднюю дверь и протянул руку:
— Здорово!
Юрек молча пожал ее.
— Не было тебя. Ездил куда-нибудь? По делам?
Юрек сделал неопределенный жест, который мог означать все что угодно. Голова разламывалась, и выслушивать откровения приятеля хотелось меньше всего на свете, тем более что Юрек знал их наизусть. Жизненное кредо и вся философия Деревенщины умещались в том, что «в такси, как на рыбалке: двое сидят рядом, ловят. Так у одного еле-еле клюет плотвичка величиной с козявку, а другой карпов по полтора кило таскает».
Коллега Юрека по профессии, видимо, прочитал на его лице мольбу хоть сейчас не делиться с ним своими откровениями и наблюдениями и в замешательстве умолк. Но тут же вынул из кармана две «красненькие» и повертел ими перед Юреком:
— Смотри, две сотни. На «левом» курсе перепало. Могу рискнуть. Сыграем?
Юрек Гамблерский скосил глаз на грязные смятые бумажки, достал свое кожаное портмоне и раскрыл: оба отделения распирались толстыми пачками купюр по тысяче злотых.
— Когда у тебя вот столько будет, тогда и сыграем.
— Не слабо. Со сберкнижки снял? На что? Новую тачку купить хочешь?
Юрек только начал раздумывать, что бы ему такое ответить, как тот увидел приближающегося к стоянке потенциального пассажира и поспешил к своему «фиату».
Юрек смотрел на деньги. Этот жест напомнил ему другой, точно такой же. Теми же были и слова, которыми Граф спровадил его из Варшавы в Лютынь. Только сейчас перед ним со всей отчетливостью обозначилась пропасть, существующая между ночным баром со стриптизом в «Виктории» и замызганным сиденьем лютыньского такси. Сам он находился где-то посередине: туда таким, как он, вход был заказан, а здесь жизнь утратила всю свою прелесть и смысл.
А ведь его место было там. Если бы у него было столько же денег, сколько у Денеля, он бы у него выиграл. Точно.
В раскрытое окошко просунулась чья-то физиономия.
— Свободен? — спросил мужчина.
Не говоря ни слова, с каким-то мстительным наслаждением Юрек завертел ручку, поднимавшую стекло, нажал кнопку, блокирующую дверь, и в ту же секунду понял, что в голове у него уже сидит готовый, продуманный во всех деталях план, гениальная простота которого могла сулить только одно — удачу. Круг замкнулся.
«Волга» аж подпрыгнула, резко рванувшись с места.
***Всей обстановки в маленькой, обшарпанной, комнатенке с рваными обоями на стенах только и было, что два стула, стол, металлическая кровать с неубранной грязной постелью и шкаф, дверцы которого были сорваны с петель, а потом кое-как вставлены обратно. В стене торчал гвоздь, на нем — деревянная вешалка, на которой висел вполне приличный серый костюм и чистая рубашка с галстуком. В квартирке было еще помещение, откуда невыносимо несло мочой, и крохотная кухня с газовой плитой. Весь пол кухни и ведущего в нее коридорчика был уставлен пустыми бутылками из-под водки.
Обитателем этого убогого жилища, типичного для новостроек в городах Силезии, был Кристиан Гамблерский, брат Юрека. Братья молча сидели друг против друга. Несколько лет назад они расстались, чуть не подравшись. У Кристиана были финансовые затруднения и связанные с этим неприятности. Он должен был внести в кассу футбольного клуба, где работал, пятнадцать тысяч злотых. За этим он и приехал к брату. У Юрека денег не было, но он же мог в любую минуту занять у кого угодно. Мог, но не стал этим заниматься, потому что старший брат особого доверия не внушал. Когда он увидел забитый пустыми бутылками коридор, то, кажется, догадался о причине его финансовых хлопот и про себя отметил справедливость своих тогдашних опасений насчет пятнадцати тысяч в долг.
Вообще-то, трезво рассуждая, у Юрека вроде бы не было шансов реализовать свой план. Кто-нибудь другой отказал бы ему наверняка. Но в жилах Кристиана текла та же самая кровь, что и у Юрека, — кровь старого Гамблера, самого предприимчивого кабатчика во всем городке. Юрек начал не сразу — он долго крутил вокруг да около, стараясь хоть чем-то заинтересовать Кристиана. Необязательные слова, ничего не значащие реплики. Все это время он с демонстративным укором рассматривал окружавшую его нищету. В настороженном поначалу взгляде брата все более стал проступать оттенок неловкости. Юрек зашел в туалет, сплюнул и с отвращением подставил голову под струю ледяной воды из-под крана. Кристиан посмотрел на него, как на сумасшедшего.
