Олег Гладов - Любовь Стратегического Назначения
Сид опять на секунду повернулся ко мне:
— Другое дело, что — как бы громко это ни звучало — и обаяние, и чувство юмора у меня есть. Плюс мои деньги. А значит, в глазах большинства женщин я почти бог.
Сид выкинул окурок в окно:
— Ничего, что я так вычурно?
* * *
— Твою мать! — выронив монтировку, Сид разражается потоком матерных слов: мы меняем пробитое колесо, и он только что глубоко, до крови, поранил палец.
— Ну вот, всегда так! — он отбегает в сторону, неловко левой рукой расстегивает ширинку и мочится на пораненный палец. Поворачивается ко мне:
— Достань аптечку!
Я достаю черный ящичек с красным крестом. Спрашиваю:
— Ты зачем на палец пописал?
Сид, смахивая капли, смотрит на меня:
— Моча — лучший антисептик в полевых условиях. Это первое, чему учат в армии. Поранился — поссал на рану, потом бинтуй.
Сид достал из аптечки бинт и зеленку. Я помог ему обработать рану. Неловко наложил повязку на палец. Сид придирчиво осмотрел её:
— Потянет…
Мы вернулись к прерванному занятию — менять колесо.
— Вообще моча считается полезной штукой, — продолжил Сид тему, — некоторые её пьют даже, лечатся. Не смотри на меня так. Я её не пью. Не фанат я. Говорю же, некоторые.
Наконец «запаска» встает на нужное место. Я помог Сиду затянуть болты.
— Порядок… Кидай инструменты в багажник.
Через минуту мы снова летим по шоссе с прежней скоростью. День потихоньку клонится к закату. Солнце приобрело красноватый оттенок. Местность вокруг наконец-то изменилась: появились холмы, зеленые рощи.
— Скоро Уральские горы… — бросает Сид.
Мы входим в длинный, затяжной поворот. Мой попутчик хочет пересечь горы одним рывком и отдохнуть уже по ту сторону. Спустя час холмы становятся выше, солнце скрывается за ними сначала на секунды, потом на минуты. Потом исчезает вовсе, оставив о себе напоминание — красную полоску там, где небо соприкасается с горами. Вижу последний отблеск на верхушке огромнейшего высоковольтного столба. Всё.
Мы в горах. Дорога петляет среди скал. Фары выхватывают сплошную стену каменной породы. Километр за километром. Сколько машин! Сид уже не так часто обгоняет попутки. Скалы, скалы, скалы и вдруг… море огней слева внизу.
— Красиво? — спрашивает Сид. Я киваю.
— Это город. Их тут несколько.
Дорога резко идет вверх, и через минуту скалы и деревья скрывают это горное поселение от нас.
Вверх. Вниз. Поворот. Едва освещенная стоянка грузовиков — фух! — осталась позади. Снова подъем.
Вижу голосующего человека, делающего странные знаки руками. Через сотню метров еще одного.
— Автостопщики? — спрашиваю Сида.
— Не… — он усмехается, — это психи… Шизоиды… Тут дурдом где-то недалеко. Они сюда на трассу выходят сигареты стрелять. Я их в этом месте постоянно вижу.
Ещё пара десятков километров осталась позади. Какой-то знак стремительно проносится мимо.
— Что это?
— Отметка… Самая высокая точка Уральских гор. Почти половину проехали.
Он смотрит на часы:
— Неплохо идем.
Меня начинает клонить в сон. Глаза слипаются. Но держусь пока. Ещё одна стоянка дальнобойщиков осталась позади. Фары выхватывают на мгновение две фигуры.
— Это тоже психи? — спрашиваю я.
— Нет, — Сид открывает окно, — это «плечевые». Синявки малолетние. Шлюхи, короче, которые у водил сосут… Чё? Интересует? — он посмеивается. Я пожимаю плечами.
— Шучу. Ты их увидишь — сам испугаешься.
Впереди показался ярко освещенный участок дороги. Несколько «фур». С десяток легковушек. Несколько милиционеров в бронежилетах с автоматами.
«Стоп. Досмотр» — надпись, которую мы, снижая скорость, миновали. У меня внутри все сжалось. Вот и всё. Приехал.
Сид не останавливаясь, объезжает все автомобили и тормозит недалеко от начала очереди. Один из милиционеров приближается к нам.
Я словно кусок холодного камня. Сжимаю кулаки со всей силы. Сид тушит фары. Милиционер вдруг останавливается в трёх метрах от машины. Потом показывает полосатой палкой: «Проезжай!».
Сид спокойно подруливает к поднявшемуся шлагбауму и жмёт на газ. Пост исчезает в ночи. Мы снова одни в ночи.
По слабости во всем теле и затихающим мурашкам в паху понимаю — испугался не на шутку. Перевожу дух и целую минуту медлю, прежде чем спросить:
— Сид, ты что — милиционер?
— Нет. С чего это ты решил?
— А почему твою машину не обыскивают?
Он рассмеялся.
— Ну ты хрен…
Он опять засмеялся. Потом продолжил:
— У меня федеральные номера, дружище. Говорю же тебе, я неплохо устроился.
Я напряженно слушаю, внешне оставаясь спокойным.
— Ненцы, они же граждане Российской Федерации, так?
Я на всякий случай кивнул.
— А значит, как граждане России, имеют право голосовать, так?
Я снова кивнул.
— Ну вот. А так как живут они все хрен знает где, по факториям и по стойбищам, в выборах их заставить участвовать проблематично…
Я слушал, ничего не понимая.
— Нужно ездить с избирательной урной по тундре, заставляя их бюллетени заполнять… Короче, геморрой тот ещё. Работа тяжелая и неблагодарная. И никто за неё браться не хочет. Вот. И я не хотел. Пока не узнал, что председателю избиркома полагается федеральный номер на автомобиле. А тачку с таким номером никто обыскивать не имеет права. Понял?
Я кивнул.
— Вот я и взялся выполнять благое для страны дело.
Сид похлопал ладонью по груди:
— Так что перед тобой, дорогой друг, председатель пусть небольшой, но Территориальной избирательной комиссии, расположенной фуй знает где. А на машине у меня федеральный номер, ясно?
Я снова кивнул. Что ж мне так везет-то, а?
* * *
Через полчаса Сид останавливается отлить, влезая обратно за руль, сообщает:
— Так. Что-то меня выключать начинает. И жрать охота. Сейчас, наверно, тормознёмся, поедим, потом посмотрю по своему состоянию… Может, в горах и заночуем…
Через минут сорок видим очередную стоянку: несколько грузовиков, пара легковушек. Вагончик-кафе. Тормозим чуть в стороне. Захлопываем двери. Сид нажимает кнопку на брелке: авто коротко подмигивает — сигнализация включена. Мы, поеживаясь, идем к вагончику, прохладно. Сид помахивает ключами:
— Сигналка у меня прикольная. Не орет, когда кто-нибудь в тачку полезет. Просто у меня на пейджере пикнет и покажет, какую именно дверь открыли. Я возьму монтировку и по балде козла. А так — сирена его спугнет… Неинтересно.
Я останавливаюсь как вкопанный. (Стоп!) Сид делает ещё пару шагов и оборачивается:
— Эй, тезка, ты чего?
Я пересиливаю тошноту. Сглатываю пересохшим горлом.
— Ты чего? — Сид встревожен.
С трудом делаю первый шаг:
— Ничего…
Мы двигаемся к двери закусочной. Не могу же я ему сказать: «Только что мой внутренний приемник получил сигнал, расшифрованный мной как «лучше в кафе не входить».
Сид толкает дверь. Звякает колокольчик. Мы попадаем в освещенное, прокуренное помещение, орущее на нас радиопесней. Мы входим. И я почти сразу же понимаю: не надо было.
Хотя вначале все выглядело более-менее нормально.
* * *
Четыре столика, два из которых заняты. За одним двое мужиков сосредоточенно хлебают суп из тарелок. За другим — четверо, почти одинаковых, персонажей: пухлые, с красными рожами и одинаковыми прическами. Только цвет волос разный. У этих на столе одноразовое изобилие — куча какой-то снеди в пластмассовых тарелках. Бутылка водки. Пластмассовые же стаканы. Когда мы входим, оживленный разговор за этим столиком смолкает. Рыжий толстяк что-то говорит своим братьям-близнецам. Раздается взрыв хохота. Сид на секунду бросает взгляд в их сторону и подходит к стойке. За ней, в замусоленном фартуке, скучающая женщина с внешностью престарелой порнозвезды.
Сид просматривает меню:
— Два люля-кебаб.
— Люля нету, — женщина убирает звук на приемнике. Из угла раздается:
— Эй, Лида! Сделай погромче!
— Подожди! Щас обслужу клиента! — огрызается Лида.
— Ладно, — Сид кладет меню на стойку, — спрошу по-другому. Что есть?
— Шашлык есть, сосиски в тесте, салат…
— Шашлык долго готовится?
— Почти готов уже…
— Два шашлыка.
— Лидуся! Сделай музыку! — опять голос одного из толстяков. Лидуся добавляет громкость. На пару секунд исчезает в подсобке. Снова появляется.
Сид поворачивается ко мне:
— Я пива хочу, вот чего. А тут как раз безалкогольное есть. Бокальчик сейчас выпью, под шашлычок. А ты будешь?
— Не… Я лучше «колу».
Сид поворачивается к барменше:
— Безалкогольное пиво и «колу».
Порнозвезда Лидуся открывает бутылку «колы», а пиво переливает в большой стеклянный бокал с ручкой. Сид успевает сделать первый глоток, когда:
