Эльмира Нетесова - Колымское эхо
— Знаешь, у меня тоже дочка, всего на год старше той, какая повесилась. Но я никак не врублюсь, за что он свою девку колотил. Ведь ее насиловал жеребец. Просто счастье, что выжила. Но можно было сделать тихо, без шухера. Конечно, зря его дочь допоздна шлялась по улице. Тот фраер был бухой и посеял мозги. Если бы трезвым оказался, то и не глянул в ее сторону. Зачем? Путанок полно. Это бабы, куда ни глянь. А эта — блоха. Такую силовать, как хрен в игольное ухо запихивать. Придурок! Той чмо еще зреть надо было бы лет пять, а тот бугай испортил. Я бы на его месте тоже размазал бы придурка. Глаза надо иметь, чтоб видеть, на кого лезешь. Но, самое обидное, что тому козлу за такое ничего не было. Он, конечно, отмазался, отслюнил за шкоду. А жизни не стало. Вот и уровняли шансы. Пусть его семья тоже повоет. Нам хоть и не стало легче от того, но все же не будет больше козел детей гробить.
— Толян, кто-нибудь из вас был раньше судим?
— Нет, никто. У всех первая ходка.
— А по радио вас назвали рецидивистами.
— Что делать? На зоне тыздили, а уж в следственном изоляторе «с гвоздя» не снимали. Теперь не знаю, когда на лапы встану. Все кости перебили. А ведь мне никто из них никем не приходится. Влез, как в говно. А как выскочу, сам не знаю,— сетовал мужик.
— Те трое фортовые?
— Говорили, что фортуют. Я точно не знаю. В дело с ними не ходил. Дышал отдельно. Мне доля не перепадала. Кинули, как придурка. Теперь бы смыться домой и завяжу со всеми блатными. С бабой помирюсь. Ну, а пока к мамке в деревню смоюсь. Долго оттуда не вылезу.
— Тебя в той деревне долго шмонать будут. Пока не стоит там светиться. Накроют, не выпустят.
— Так думаешь?
— Уверен! — подтвердил Аслан.
— Что же мне делать? Мослы не держат, ходить не могу. Куда сунуться, чтоб хоть немного отваляться? Никому ненужным стал! Во, влип дурак! — сетовал человек.
— С чего связался с теми троими?
— Они вступились, не дали замокрить на зоне. А на воле я у них пару раз стоял на шухере. Они по мелочам работали. А я клюнул на обещание. Но зря. Эти слова не держат, не стоит с такими кентоваться.
— Знаешь что, Толян, сведу я тебя с людьми. Они на ноги поднимут. А дальше сам увидишь, что надо делать. Захочешь, у них останешься. Коли домой решишься, то держать не станут. Ночью тебя увезут попуткой. Здесь тебе оставаться опасно. Люди на погосте долго не бывают. Задержишься на неделю, под подозрение попадешь. Врубился?
Вечером, когда совсем стемнело, Аслан отправил беглеца с машиной в город. Но Толяну не повезло. Водитель поверил, что везет натуральную бабу и полез к ней под юбку. Толик отмахивался изо всех сил. И тогда на подъезде к городу сбросил его шофер с моста в реку вниз головой. Человек упал на крепкий лед. Не помог платок. Толик сразу разбился насмерть. Водитель даже не оглянулся.
А по городу с утра поползли слухи, что нашли на льду реки странный труп. Сам мужик, а одет в бабье. Никаких документов при нем не оказалось. Кто сбросил с моста или сам упал, не удержавшись на льду, никто не понял. Ни крови, ни синяков на теле человека не обнаружили. Он был и не был...
По телевидению три дня показывали фото мужика, но его не опознали зрители, никто не назвал не знакомым, не родственником.
Так и похоронили человека в самом начале Колымской трассы, где погребали всех случайных и безымянных. Его никто не пожалел вслед. Ушел загадкой, как уходили здесь многие, чуть дальше тех, кого называли колымчанами...
Аслан уже собрался в дорогу, домой. Он ожидал только Варю для последнего разговора. Как считал, этот разговор нужен обоим. И с нетерпением ждал утра. Едва оно наступило, человек приготовил завтрак, тщательно побрился, умылся, сел у окна. А вскоре появилась и сама хозяйка.
— Ты уже отделался от гостей?
— Да, распихал кого куда. По-моему у них все благополучно. Все устроены, и я могу спокойно уезжать. Пора! А то я зажился у тебя, чувствую, что изрядно надоел.
Варвара ничего не ответила, позвала Султана, дала ему свежего хлеба, села к столу.
— Варь, хочу поговорить с тобой напоследок.
— О чем? — глянула пронзительно.
— Мы с тобой оба взрослые, самостоятельные люди. Оба битые жизнью, немало пережившие и одинокие. А впереди у нас старость. Не знаю, как ты, я с тревогой жду ее. Старость— не подарок, для одинокого и вовсе испытание возрастом. Начнутся всякие болезни. Вдвоем их легче одолеть. Как думаешь? К тому же климат, в каком живешь, хуже любого наказания. О нем даже вспомнить жутко. Скажи, разве я неправ?
— Ну, это кому как. Я не сетую.
— Как собираешься жить дальше?
— Меня все устраивает,— ответила спокойно.
— Это пока нет выбора.
— Ошибаешься, он был всегда.
— Какой?
— Перечислять долго.
— А ты что предпочла?
— Колыму!
— Варя, это не место для жизни, короткая экзотика и не более. Я предлагаю конкретное.
— Что именно?
— Стать моею и уехать навсегда на Кавказ.
— Я тебе еще вчера все сказала. Зачем повторяться. Мнение не изменила. В такие годы нельзя менять не судьбу, не климат. Нам по-
здно играть в семью. С этим ничего не получится.
— А если ошибаешься?
— И в этом случае никто не в проигрыше.
— Да, но хочу знать, чем тебя не устраиваю?
— Мы слишком разные!
— Только такие уживаются!
— Я не хочу экспериментов.
— Думаю, мы оба пожалеем об этом дне и очень скоро.
— Вряд ли. Во всяком случае, не я.
— У тебя кто-то есть?
— Нет, и не будет!
— Варь, я предлагаю тебе официальное замужество. Или я противен, скажи честно.
— Я равнодушна ко всем.
— А если дам тебе время подумать?
— Нет смысла! Ответ будет прежним.
— Наверное, все же летом приеду сюда снова.
— Дело твое.
— Ты хуже Колымы!
— А есть ли что лучше ее?
— Смеешься?
— Ты похвалил меня, как никто другой.
— Варька, ты ненормальная!
— Может быть. Но я счастлива здесь и никуда не хочу уезжать.
— А если, вернувшись, я останусь у тебя навсегда, ты меня примешь?
— Нет. Ни за что. И никого другого.
— Но я полюбил тебя!
— Хватит! Я не терплю этой темы.
— Я не вру!
— Не хочу слушать. Давай останемся друзьями или знакомыми, но не надо лишних слов. Поезжай таким, каким приехал сюда. И пусть твою душу не мутят дорожные романы. Они не про меня.
— Это не увлечение. Это всерьез!
— Аслан, еще не доехав до дома, забудешь мое имя.
— Неправда!
— Да какая мне разница? Ты, не моя сказка. Во всяком случае, тосковать по тебе не стану.
— И даже не вспомнишь?
— Нет.
— Ни разу,— усмехнулась коротко.
— Жесткая женщина.
