София Ларич - Анталия от 300 у.е., или Все включено
– Тамара, а почему вы делаете замену отеля очень важным персонам?
Я уважительно киваю, признавая, что он раскусил меня:
– Спасибо за номер, Саваш.
Вскоре туристы расходятся по номерам, и на ресепшене остаются лишь девушка и юноша, которые первыми вышли из автобуса, когда группа протестовала против заселения в «Жасмин».
– Тамара, вы говорили про инфококтейль…
– Да?
– А мы уже купили экскурсии у гидов в «Жасмине». Нам как-то отмечаться у вас надо?
– Да. Можно посмотреть ваши билеты?
Девушка тут же достает из кошелька сложен ные пополам билеты и протягивает их мне.
Поменяв на билетах время выезда и сделав пометки в своей рабочей тетради, я желаю туристам хорошего дня и догоняю вышедших в залитый солнцем атриум Ильхама с Бебеком.
– Слушайте, Али со своей бабой нашим туристам-то уже напродавали экскурсий.
– Вот уроды! – зло восклицает Бебек. – Много?
– Не знаю. Ко мне только двое подошли. Надо всех остальных обзвонить, узнать, поменять им время выезда…
– А чего же они нас не предупредили? – бормочет Ильхам, покачивая головой. – Жадные, жадные какие.
– Да ладно, – взмахиваю я рукой. – Чего еще ждать от Али? Нам главное не забыть этих туристов, иначе они нас тут загрызут. Сначала отель поменяли, потом на экскурсию забыли… Ты Метину про психа сказал?
Ильхам кивает:
– Да. Метин сказал, что устроит мужику на вылете обыск. Как будто бы у полиции сведения, что мужик везет наркотики.
– Что, правда, что ли? Так можно сделать?
– Не знаю, может, он пошутил. Мне, в общем, плевать – у «Арейона» юристы есть, пусть работают.
* * *Отправив расплакавшуюся жену в номер, Вадим взял себе еще виски и вышел на веранду, под палящее солнце. Внизу возились садовники, одетые в зеленые комбинезоны и желтые резиновые сапоги, и Вадим уставился на смуглых мужчин, словно ожидая узнать в одном из них того, с кем переспала его жена. Она так и не призналась ему, кто именно запечатлен на фотографии, лишь подтвердила кивком, что это турок.
Сам по себе поступок Оксаны не вызвал в нем глубоких эмоций, он ожидал этого уже давно и имел готовый план на такой случай. Неожиданностью стали обстоятельства – место действия, персонаж, наглая фотография. Хотя мысль о расправе Вадим отбросил сразу, рассудив, что лишь покажет тем самым, насколько унизило его это вторжение на его территорию, пульсирующая в нем ярость все же требовала немедленных действий или по крайней мере решений.
Он осушил стакан одним глотком, поставил его, не глядя, на ближайший стол и, вернувшись в бар, заказал следующую порцию. Едва он опустился в кресло, как в бар вошли гиды, а вместе с ними возникло и решение.
– Тамара, добрый день. Можно вас на ми нуту? – окликнул он девушку.
Она тут же подошла к его столику и стала на почтительном расстоянии.
– Тамара, мне нужно улететь в Москву. Если можно, сегодня, в крайнем случае – завтра.
– Сегодня рейсов больше нет, – тут же ответила она. – А на завтрашние, скорее всего, нет мест. Сейчас я узнаю.
Вытянув из нагрудного кармана белой рубашки маленький телефон без антенны, Тамара отошла к окну, набирая номер. Вадим откинулся на спинку кресла, прислушиваясь к разговору.
– Да, я поняла. Спасибо, Метин.
Тамара отключила телефон и повернулась к Вадиму:
– Увы. Даже и на послезавтра ничего нет.
– Так, а другие компании? Не чартеры? Турецкие?
Тамара покачала головой:
– Надо звонить, искать места… И билет, если вообще удастся найти место, будет дороже. Не знаю… Я бы не рассчитывала. Высокий сезон.
– Я оплачу все расходы, Тамара. Найдите билет.
– Попробуем. Через час сюда подойдете?
– Я здесь вас дождусь, – ответил Вадим, поглаживая стенку стакана большим пальцем.
* * *– Пойдем на ресепшен, – тихо бросаю я, отойдя от столика, за которым сидит Быстров.
Ильхам с Бебеком тут же отставляют чашки с кофе и выходят следом за мной из лобби-бара.
– Билет, да? – возбужденно спрашивает Бебек, едва мы оказываемся на ресепшен.
– Да. У нас, естественно, нет. Будем искать? – Я смотрю на Ильхама, задумчиво разминающего сигарету пальцами. – По-моему, можно заработать.
– Бекир говорит, что трахнул его жену, – медленно произносит Ильхам. – Если не врет, то мужика лучше убрать из отеля.
– Ты-то откуда все это знаешь? – удивляюсь я. – Может, ты еще знаешь, в курсе ли уже Быстров?
– Мне кажется, он уже знает.
Бебек нетерпеливо переступает с ноги на ногу:
– Короче, билет будем искать?
– Ну ищи, давай! Звони! – раздраженно осаживаю я его, плохо знающего турецкий. Ильхам подвигает к себе отельный телефон из бежевой пластмассы и, выискивая номера в записной книжке своего мобильного, набирает их один за другим. Он звонит в офисы, аэропорт, знакомым гидам из других компаний.
Я сначала молча стою рядом с ним, а потом беру у Саваша room-list (список проживающих в отеле – англ.) и, вооружившись вторым телефоном, обзваниваю номера перевезенных сегодня из «Жасмина» туристов.
– Добрый день. Я гид «Арейона», Тамара. Как вы устроились? Хорошо. Скажите, пожа луйста, вы записывались в «Жасмине» на какие-нибудь экскурсии? Спасибо. Хорошего отдыха.
Краем глаза я замечаю, как к оставшемуся без дела Бебеку подходит явно возмущенная молодая женщина с крупным ребенком на руках, и усмехаюсь, когда до меня доносится ее неприятный высокий голос:
– Почему в отеле нет детского питания?!
Бебек засовывает руки в карманы и бросает тоскливый взгляд на Ильхама. Я делаю вид, что необычайно занята записками для тех туристов, которых не застала в номере. Впрочем, Бебеку везет: ребенок громогласно заявляет, что хочет «писить», и женщина, так и не получив ответа на свой вопрос, уходит.
Отдав записки белл-бою, я подхожу к Ильхаму, закончившему очередной звонок:
– Ну как?
– Ничего. Перезвонят, если есть.
– Ну ладно. Нет – так нет. Сколько мы за телефон должны?
Саваш приносит из офиса распечатку, мы скидываемся, чтобы оплатить счет. Гидам отели дают на все услуги скидку в пятьдесят процентов, но даже с ней телефонные звонки получаются недешевыми.
На входе в лобби-бар я сразу натыкаюсь на изрядно отяжелевший взгляд Быстрова.
– Виски будешь? – спрашивает он меня издалека, покачивая перед собой пустым стаканом с рыжеватой капелькой на дне.
– Нет. Спасибо.
– А, ты на работе. Ну, садись, кофе выпьешь.
Послушно заказав у бармена кофе с молоком, я сажусь напротив Быстрова и складываю руки на груди.
– Билетов нет. Завтра всего шесть рейсов в Москву, три из них наши, так что…
– Ясно. Тебе турки нравятся? – Он вздергивает подборок и заглядывает мне в глаза.
– Они хорошо работают, – осторожно отвечаю я, размешивая клубящееся в кофе молоко.
– Да, даже слишком хорошо. – Его губы кривятся. – За наши-то бабки чего не работать?
Я молча пью кофе – совершенно не хочется обсуждать турок с весьма агрессивно настроенным туристом. Он тоже замолкает, вперив взгляд в огромное очень чистое окно.
– Ты из Москвы? – наконец прерывает он затянувшееся молчание.
– Жила там несколько лет, потом надоело.
Мне вдруг становится жалко этого большого мужчину, который очень хочет оказаться сейчас дома и отвлечься от свербящей сердце обиды и злости – наверняка именно так он себя чувствует – на привычные дела.
– Как это надоело?
– А зачем жить на одном месте?
– Понятно. Порхаешь. Он вскидывает руку и окликает официанта уже теряющим твердость голосом:
– Эй, парень! Давай еще виски!
– Вадим, извините, мне надо идти, – говорю я, ставя полупустую чашку на блюдце, в молочную лужицу.
Быстров рассеянно качает головой.
– Тамара, тут в баре сигареты продают? – вскидывается он, заметив, как я достаю из кармана пачку.
– Нет. Вот, возьмите мои. – Я кладу сигареты на стол. – Если еще надо будет, справа от отеля есть маленький магазин.
К столу подходит официант и ставит перед Быстровым стакан. Быстров тянется к пачке, и официант заученным движением достает из кармана брюк зажигалку.
* * *Оксана сидела на кровати, обнимая прижатые к животу ноги и остановив взгляд на беззвучно мелькающих в телевизоре картинках. Ей было страшно.
Там, в баре, она сразу поняла, кому принадлежит нога на фотографии. Может, Бекир сделал этот злополучный снимок случайно, не сумев разобраться с фотоаппаратом? А может, сделал это намеренно, из своих мужских или турецких соображений? В любом случае объясниться с ним не удастся, да теперь уже и незачем. Разве это что-то изменит?
Все эти мысли всколыхнули в Оксане злость, но не чистую, не стопроцентную, а прослоенную обидой и страхом. «Господи, единственный раз же, да и мужик оказался так себе – коротенький, торопливый… И сразу же все Вадим узнал… Что же теперь-то?» Она завалилась набок и накрыла голову подушкой, словно хотела передать ей свой горячий, липкий страх. Зная, что развод неизбежен и что Вадим расправится с ней быстро и безжалостно, Оксана уже сейчас начала бояться предстоящих перемен, которые будут радикальными.
