Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Спасибо. Бяша, перестань бздеть и думать о том, что кто-то что-то может сказать, что-то подумать. Если ты отступишь, завтра они будут об тебя ноги вытирать. Слушайся тетю Шаку.
После работы позвонил Нургалым. Оперативник предложил встретиться на улице.
– Без твоего заявления никак нельзя, – сказал Нургалым. Шаку-апай сказала мне, что ты боишься их. Не бойся, они тебе ничего не сделают.
– Значит, без заявления нельзя?
– Нельзя.
– Хорошо, в понедельник я передам вам заявление.
– До понедельника еще два дня. – Нургалым взял меня за руку повыше локтя. – Ты давай вот что. – Он вытащил из кожаной папки лист бумаги. – Пиши сейчас. На имя начальника уголовного розыска республики полковника Федорова.
– Смотри, эти оба дети известных писателей. – Нургалым прочитал заявление и, не сворачивая, спрятал лист в папку. – Теперь все будет хорошо. Так и передай Шаку-апай.
Глава 8
Я вновь… Короче… сел в Поезд
Цюрих… – на Женеву…
Прошло восемь дней. От Нургалыма ни слуха, ни духа. Замолчал и
Бирлес про друга преподавателя рукопашного боя. Может это и хорошо.Понемногу я отходил от позапрошлого четверга.
Из большой комнаты вернулась Орловски.
– Бяша, тебя к городскому.
Я поднял трубку.
– Бектас Абдрашитович?
– Он самый.
– С вами говорит корреспондент "Казахстанской правды" Паутов.
Ваша статья вышла в сегодняшнем номере.
– Юрий Романович, спасибо, – У меня перехватило дыхание. – Я вам это обязательно припомню.
– Не стоит благодарности. Вы лучше поторопитесь в киоск, пока не расхватали газеты.
Я перезвонил домой.
– Мама, статья моя вышла.
– Поздравляю!
– Все, я побежал за газетой.
Газеты в киоск привезли с полчаса назад. Газет я взял на рубль – тридцать три экземпляра.
Из лабораторных мужиков поздравили меня Кул Аленов и Руфа.
– Скуадра адзурра, скапароне! – проревел прогнозист. – Братан, так держать!
Из женщин больше всех радовались за меня Надя Копытова, Тереза
Орловски.
Я зашел к Якову Залмановичу.
– Яша, в сегодняшнем номере "Казправды" напечатана моя статья.
– О! Поздравляю. Дашь почитать?
– Я специально принес тебе один экземпляр.
– Совсем хорошо. – Яша вытащил из кармана джинсов связку ключей и подошел к сейфу. – Созывай народ. – Он распахнул дверцу сейфа, достал деньги. – Событие надо отметить.
Пили с обеда до конца работы на ВЦ. Провожала домой меня Кэт. Она не артачилась и, попросив закрыть дверь моей комнаты на ключ, стала раздеваться.
"Мир ищет энергию…" (Б.Ахметов, младший научный сотрудник КазНИИэнергетики, "Вторичные ресурсы",
"Казахстанская правда", 15 апреля 1983) для чего?
Для тебя, для тебя,
Для тебя…
На субботнике Надя Копытова рассказала мне: "Вчера после обеда ты где-то праздновал… Жаркен появился после двух… Шкрет показал ему газету. Шеф прочитал и сказал: "В газету надо уметь писать". Еще он беспокоился: "Что скажет Чокин?".
Папа оценил статью как бывалый газетчик: "Вторая полоса, подвал… Тебе выделили хорошее место".
В субботу вечером позвонила тетя Рая Какимжанова:
– Бектас, мы в восторге. Ты занят большим делом.
В воскресенье, в обед пришли Есентугеловы. В руках тети Альмиры гвоздики.
Чокин ничем не обнаруживал, как его задело несанкционированное выступление в печати младшего научного сотрудника. За него отдувалась ученый секретарь. Зухра раскричалась на секции Ученого совета: "Кто такой этот Ахметов, чтобы писать от имени института?".
Писал я не от имени института. Ученый секретарь знала это не хуже меня. Но ее мнение – это позиция Чокина.
Плевать. Посмотрим, как вы у меня запоете, когда выйдет очерк в
"Просторе". В том, что его напечатают, после выхода материала в
"Казправде", я не сомневался.
Как немного надо, чтобы ты предъявил доказательства того, что ты существуешь. Еще я думал, какой мелочевкой заняты все у нас, от директора до лаборанта, если заметка в пять колонок вызвала любопытство к человеку, которого до минувшей пятницы в чем, в чем, но в наличии каких-либо амбиций заподозрить было никак нельзя. В приличном заведении не обратили бы внимания на писарчука. Пишет, ну и пусть себе пишет. "Институт наш не болото, – говорил я сам себе, – и даже не шарашкина контора, а овчарня, где друг к дружке тесно жмутся блеющие бараны, ждущие подачки".
Я вспомнил кислые лица Шастри, Мули и других мужиков лаборатории.
Шастри еще можно понять, но Муля. "Этот то что, в самом деле, думает, что он мне ровня?".
Экспертиза определила ранение Нади телесным повреждением легкой тяжести, следователь квалифицировал Доктору хулиганку, что грозило ему, с учетом прежних судимостей, двумя-тремя годами срока. Мама, прихватив с собой Гульжан, поехала на суд.
Надя сказала, что претензий к подсудимому не имеет, что да, до происшествия в кафе "Арман" жили они с Ахметовым фактическим браком, причиной покушения послужила обычная ревность. Для чего Доктор так поступил, не знаю, но только он ни с того ни сего заявил:
"Потерпевшую гражданку Русакову я хотел убить".
Суд вернул дело на доследование.
Прошел год, а акт приемки-сдачи отчета "Тепловой баланс
Павлодарского алюминиевого завода" до сих пор не получен. Шастри отстранился от Павлодара, мне, ответственному исполнителю темы давалась возможность вновь проявить себя.
Папин земляк Сакан Кусаинов на пенсии, но связи, как у бывшего первого секретаря Обкома, у него еще остались.
Мама переговорила с дядей Саканом. Земляк сказал, что председатель Павлодарского Облисполкома Мырзашев его воспитанник и он ему позвонит.
Оперативники городского уголовного розыска взяли Еса на квартире.
Большого на тот момент в хате не было. Ес не вложил старшего товарища, но Шалгимбаев, прослышав, что матушка моя поклялась упрятать его в тюрьму, сидеть по новой не собирался.
Он позвонил мне на работу: "Бека, выйди в скверик напротив".
Большой сидел на скамейке с Искандером.
Перед мной был совсем другой Большой. Одноклассник Шефа перепуган и просит написать встречное заявление. На днях Еса переводят из КПЗ в следственный изолятор, надо срочно вытаскивать друга.
Дело ведет следователь Крыкбаев.
Писать встречное не хотелось. Дело пустячное, так и так Духан
Атилов сына вытащит. Для полного выздоровления Есу надо еще с месячишко посидеть, чтобы они зареклись ко мне на пушечный выстрел подходить и чтобы младший Атилов прочистил свою память.
Искандер возмутился:
– Вы что ох…ли?
Большой промолчал. Он привел с собой Махмудова, чтобы тот повлиял на меня и сейчас наверное догадался, что так между своими дела не делаются.
– Если этот Ес выйдет из тюрьмы, я ему мошонку отрежу… – сказал
Искандер.
– Ладно, постой, – Большой прервал Махмудова, повернулся ко мне,
– Бека, пиши встречное и пошли в РОВД.
– Что писать?
– Напиши, что, мол, пиджак ты Есу отдал сам, добровольно, никаких угроз не было.
– Ну да! Для чего тогда я оговорил невиновного?
– Напиши, что не знал, что сказать матери и для балды свалил на
Еса. А та, дескать, заставила подать заяву в милицию.
Я про себя усмехнулся. Для балды? Ладно, для балды, так для балды.
Искандер свалил. Большой поджидал меня в коридоре РОВД.
Снизу поднимался Иоська Ким.
– Бек, привет! Я в курсе. Скоро поймаем и Шалгибаева. – Ким увидел Большого и развел руками. – Да вот же он! А мы его ищем.
Большой, опустив голову, побежал мимо Иоськи.
Следователь Булат Крыкбаев прочитал заявление и пригрозил посадить меня самого.
– Кто тебя подучил писать встречное заявление?
На стуле висел мой кожаный пиджак.
– Садись. Пиши…
– Что писать?
– Сколько стоит пиджак?
– Мама покупала его в ЦУМе за двести пятьдесят рублей.
– Вот так и пиши… Действиями Атилова мне нанесен значительный материальный ущерб, требую строго наказать его.
– Может не надо строго наказать?
– Ладно. Теперь он все равно не отвертится.
Крыкбаев забрал у меня объяснительную и спросил: "Пиджак когда заберешь?".
– Потом.
Я вышел на улицу и поискал глазами Большого. Эдьки нигде не было.
Раздался свист. Из-за дерева вышел Большой.
– Эдик, следак заявление не принял. Грозил самого посадить.
– Про меня что-нибудь спрашивал?
– Нет. Против тебя у них ничего нет.
При мне Большой вызвал из ГУВД оперативника Беркута, двоюродного брата Магриппы Габдуллиной. Большой просил его помочь. Беркут то ли потому, что узнал меня, то ли не хотел, помогать отказался.
Большому ничего не грозило. Сейчас на правах старшего товарища он жил в квартире Еса с его женой.
