Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца
– Чичаза.
Я наставлял Марадону:
– Текст короткий… По бумаге не читай, речь заучи. Не тараторь, говори спокойно, делай паузы, изображай задумчивость. Понятно?
– Понятно. А если что-то забуду?
– Говорю тебе, тупо заучи, пачку колодкой и вперед!
"Пачку колодкой". Легко сказать. Я уже и забыл, когда сам держал речь перед аудиторией. На лабораторных семинарах отмалчиваюсь, про секции Ученого совета и говорить нечего, – если докладываю свои статьи, мандражирую, на ходу забываю о чем речь.
Марадона не боится толпы. Она упивается вниманием народа. Но выступала она так, что чувствовалось: текст не ее. Нет в ней артистизма, значения некоторых слов она не понимала. Но нашим и этого достаточно. Бывший комсомольский секретарь Юра Никонов потрясен, секретарь партбюро Сакипов после митинга скажет Марадоне:
"Мы вас заметили".
Шествие за райкомовской анкетой началось. Теперь можно подумать и о дисере.
Со словом прощания вышел к народу и Чокин.
– Я три раза встречался с Леонидом Ильичом, в бытность его Первым секретарем ЦК Компартии Казахстана, – Чокин, как и полагается диктатору, говорил тихо, но слышно было всем, – В 62-м я приехал в
Москву и узнал о болезни Каныша Имантаевича Сатпаева… У президента нашей Академии при плановом медосмотре обнаружился рак легких…
Леонид Ильич работал Председателем Президиума Верховного Совета…
Из кабинета вице-президента Академии наук СССР Топчиева по вертушке я позвонил ему… Поднял трубку помощник Брежнева товарищ Кузнецов.
Он сказал: "Леонид Ильич вышел из кабинета. Перезвоните через десять минут". Через десять минут я перезвонил и говорю: "Леонид Ильич, с вами говорит академик Академии наук Казахской ССР Чокин"
"Я вас помню, Шафик Чокинович. – сказал Брежнев. – Чем могу помочь?".
Я говорю: "Леонид Ильич, наш Каныш Имантаевич тяжело заболел.
Врачи подозревают злокачественную опухоль. По этому вопросу я побывал у министра здравоохранения Курашова, рассказал о беде товарищу Келдышу… Теперь вот, памятуя о вашем отношении к
Сатпаеву, позвонил и вам".
"Вы сделали все, что могли, – сказал Леонид Ильич, – Теперь мы в ответе за здоровье Каныша Имантаевича. Не беспокойтесь. О том, что случилось с Сатпаевым я поставлю в известность членов Президиума ЦК
КПСС и позвоню начальнику Четвертого управления Минздрава".
О чем я хотел вам сегодня сказать? – Чокин поправил очки. -
Товарищ Брежнев много сделал для казахского народа, для всего
Казахстана. Может случиться так, что начнут вспоминать упущения, ошибки Леонида Ильича… В жизни всякое бывает… Мы всегда найдем способ оправдать себя, чужие ошибки мы смакуем… В этой связи напомню о простой вещи. О том, что умение быть благодарным всегда зачтется.
А мы ведь ждали, когда умрет Брежнев.
Почему Руфа благодарен Сталину? Однажды он рассказал, как в войну раз в неделю к ним в класс входила женщина в белом халате с мешочком и весами. Женщина взвешивала сахарный песок и ссыпала в ладони школьников. Поедать сахар надо было на глазах женщины в халате и учительницы.
Руфа связывал сахар детства со Сталиным.
Советские солдаты убивают стариков и детей в Афганистане. Чем больше запачкаются в крови, тем лучше. Советы терпят поражение от моджахедов – они угодили в ловушку. Так им и надо. Из Афганистана они никогда не уйдут.
Тем не менее, эпоха Брежнева не могла существовать отдельно от меня. Что она дала лично мне?
Всего и не вспомнишь.
Глава 6
Вихри враждебные веют над нами…
В кабинете Чокина, за его спиной огромный гобелен. На нем изображена, низвергающая потоки воды, гидроэлектростанция. Стены кабинета обшиты полированным темно-коричневым шпоном. Рабочий стол, с перпендикулярно приткнутым столиком на двоих. Отдельно, по левую руку директора, большой стол для совещаний. Справа от рабочего стола вход в комнату отдыха.
На столе у директора четыре телефона. Один общегородской, через приемную; второй прямой, третий внутренний, и четвертый – вертушка.
Тут же письменный прибор из мрамора, пластмассовая карандашница и финтифлюшка для скрепок.
Чокина никто не видел в институтском туалете. По большой нужде на работе ходят только иезуиты. Шафик Чокинович не показывался в общественном месте и по-маленькому. Впрочем, на крайняк, в комнате отдыха имеется умывальник.
– Кто у тебя руководитель?
Чокин цвиркнул. Он сидел в кресле, откинувшись левым боком на подлокотник. После обеда он принял меня по записи.
– Каспаков.
– Сколько тебе лет?
– Тридцать один.
– В твои годы я был уже главным инженером крупнейшего треста. А в тридцать два стал директором. – Сощурив правый глаз, Чокин изучал меня.
Какой из него Чингисхан, знать не могу. Но на службе у генерала
Горлова наш директор запросто переплюнул бы полковника Удивительного.
– Тема твоей диссертации?
– Методика оценки эффективности использования вторичных энергоресурсов.
– Насчет тебя мне месяц назад звонил Ануарбек Какимжанов. Кто он тебе?
– Дядя.
– Диссертацию в установленный срок ты не защитил.- Чокин вновь прицвиркнул. – Более того, на настоящий момент с ней у тебя полная неопределенность. Теперь, как я понял, ты просишь, чтобы тебе помогли. Я правильно понял?
– Да.
– Каспаков тебе поможет. Но писать за тебя работу никто не будет.
– Я понимаю.
– Это одно. Про тебя я уже кое-что слышал. – Директор еще больше сощурился правым глазом. – На тебя поступает много жалоб.
– Откуда?
– Из лаборатории. – Чокин наклонился в правую сторону, посмотрел вниз, поднял голову и сказал. – Теперь иди.
Разозленный я шел по третьему этажу, остановился у дверей второй большой комнаты и позвал в коридор Аленова.
– Я был у Чокина.
– Попал к нему на прием? Что он тебе сказал?
– Юлит "папа". Но дело не в этом. Он сказал, что на меня поступает много жалоб из лаборатории. Кто меня обсирает?
– Ты не догадываешься?
– Кто?
– Нурхан. Он бегает к Чокину по вечерам. Знаешь, почему он тебя вбагривает?
– Почему?
– Он недоволен, что ты со мной кентуешься. Нурхан завистник.
Что Шастри завистник, мне известно. Да-а… Из-за Кула он бы меня не закладывал Чокину. Я знал, почему он меня сторонится..
В цветочном Доктор с Надькой напоролись на Большого с компанией.
Большой спросил за полтинник. Денег у Доктора нет, на такси Большой привез его к нам домой. В квартиру с Эдькой Шалгимбаевым зашел и Ес
Атилов. И это еще не все. В моторе, прикрывая лицо шарфом, ждал их с деньгами Кеша Сапаргалиев.
Дома были матушка с Эдит Пиаф – старшеклассницей вечерней школы
Гульжан.
Доктор переминжовался и молчал Препирались с Большим мама и
Гульжан. Долг за Доктора матушка отдавать не собиралась и угрожала вызвать милицию. Большой и Ес говорили: "Вызывайте. Вам же хуже будет". Мама позвонила Жарылгапову. Сосед спустился и выдворил
Большого с Есом.
Что и говорить, Доктор не туда залез. И Большой тут стопроцентно прав. Но Есу Атилову и Кеше Сапаргалиеву память как оглоблей отшибло
– они начисто все позабыли.
Кеша Сапаргалиев с 44-го года. Чем он увлекался – я не помню. В юности Кеша дружил с Тараканом и старшим братом Пельменя -
Галимжаном. В настоящее время всегда с иголочки прикинутый, болтался он чаще в центрах.
Ес откинулся полгода назад. Сидел он за хулиганку. Как я уже отмечал, предпоследний в семье Атиловых сын, заматерел еще в семидесятых. По пьянке, говорил Пельмень, Ес представлял серьезную опасность.
Может я и ошибся, решив, что в их памяти произошел сбой.
Возможно, что они и помнили, как когда-то за них впрягался Шеф. Но
Шефа нет и не будет. Должны они остались то Шефу, но не его оставшимся братьям. Справедливо?
Справедливо.
Только вот ежели бы они знали, что в доме покойного Шефа их ждет отпор, то вряд ли бы сунулись в соучастники восстановления справедливости.
И это было бы, если не столь уж справедливо, но тоже по правилам.
Пельмень рассказал, что Большой живет на квартире Еса.
Атилов-средний женат на казашке по имени Лена. Шастают они по городу втроем.
Доктора Большой и Ес не тронули. И на том спасибо. "Могло быть хуже". – подумал я.
Я позвонил Жданову.
– Геннадий Николаевич, я вам приносил материал по вторичным энергоресурсам. Помните?
– Помню. – сказал заведующий промышленным отделом. – Статью я передал корреспонденту Паутову. Звоните ему.
Юрий Романович Паутов служил в ВДВ, выпускник журфака КазГУ.
Работал в пресс-центре Минмонтажспецстроя, корреспондентом молодежной газеты "Ленинская смена". Жена его когда-то закончила хореографическое училище, сейчас работала диспетчером в автоуправлении. У них дочь школьница.
