Девушка из хорошей семьи - Мисима Юкио

В эти дни у Кэйити на работе было посвободнее, сотрудников компании отпускали в определенный час, и ему уже было пора вернуться домой. Касуми все просчитала. Нельзя нервничать, злиться или сердить незваную гостью. Лучше всего показать ей, что они уже полностью сложившаяся, настоящая супружеская пара.

Касуми вдруг вспомнила, что на балконе сушатся две постиранные рубашки Кэйити.

Она прошла мимо Асако к балконной двери.

– Куда? – На этот раз голос Асако прозвучал резко, требовательно.

– Мне нужно снять белье, – сдерживая раздражение, смиренно ответила Касуми.

Она должна была сказать: «Я что, должна в собственном доме спрашивать разрешения, чтобы снять белье?!»

Но Касуми решила не давать воли гневу, а показать этой женщине безмятежную, устоявшуюся жизнь домохозяйки. На балконе было очень холодно. Солнце уже село, лишь небо светилось отражением его последних лучей. И под этим светом, излучаемым ночным небом, внизу четко просматривались деревья и даже камни на земле.

Рубашки висели в углу балкона перед спальней; Асако со своего места не могла их видеть.

В этот момент неожиданно и удачно появился Кэйити: он приближался к воротам. Касуми облегченно вздохнула – не иначе, это была помощь свыше.

Кэйити даже зимой не носил длинное пальто; в синем полупальто с поясом, с непокрытой головой он походил на студента. Он прошел через ворота, глядя вверх, на балкон.

Рукой с только что снятой рубашкой Касуми описала в воздухе большой круг и указала в сторону комнаты. Кэйити недоуменно остановился.

Касуми хотела знаками заранее предупредить его, к чему надо готовиться. Она отставила мизинец и сделала вид, будто пьет из стакана яд. Кэйити помахал рукой в знак того, что не понял, но, несомненно, сообразил, что эта пантомима – не шутка и жена совершенно серьезна.

В конце концов Касуми попыталась написать в воздухе «Асако», изобразила начало имени, но до Кэйити все никак не доходило. Касуми не беспокоило, что ее долгое пребывание на балконе может раздражать Асако, но Кэйити встревожился, жестом показал «иду!» и скрылся за дверью.

Касуми облегченно вздохнула; она была довольна, что перед тем, как Кэйити окажется лицом к лицу с Асако, сама она дала ему понять, что с ним заодно. Это в любом случае победа.

Касуми с рубашками поспешно вернулась в комнату: Асако покосилась на нее, но Касуми не обратила внимания. Она обдумывала, как встретить Кэйити, чтобы это выглядело непринужденно.

Звонок в дверь прозвучал неожиданно. Асако шевельнулась. Касуми с невозмутимым видом направилась к двери, с улыбкой открыла. Как обычно, подставила мужу щеку для поцелуя, но при этом ткнула его пальцем в живот.

Глядя в лицо удивленному Кэйити, она спокойно и звонко произнесла:

– Тебя ждут.

– Зачем впустила? – прошептал Кэйити дрогнувшим голосом.

– Не успела остановить, пришла без предупреждения.

Помогая ему раздеться, Касуми продолжала говорить:

– Сегодня на ужин свиные отбивные, как ты любишь. Когда закончишь дела с гостьей, скажи, я поставлю их жарить.

Этот разговор был прочной, как скала, стеной, которую она воздвигла между собой и одинокой женщиной. Кэйити тоже, неожиданно для Касуми, сразу обозначил свою позицию.

«Не раздражай ее. Веди себя естественно», – подала она глазами знак мужу, и по его благодарному ответному взгляду увидела, что он понял.

Было ясно, что он сейчас напуган, полностью полагается на Касуми и безмерно благодарен ей за то, что она не отвернулась от него – более того, всеми силами старается помочь.

Поймав его взгляд, Касуми успокоилась. С материнской снисходительностью она оставила Кэйити вдвоем с незваной гостьей, а сама ушла в кухню и вся превратилась в слух. Касуми выключила воду, сняла с плиты кастрюлю, чтобы без помех слышать разговор, села на кухонную табуретку и сделала вид, что читает сборник рецептов.

– Зачем ты сюда пришла? – услышала она робкий, как и ожидалось, вопрос Кэйити.

– Хотела убедиться.

– И от кого ты узнала?

– Не все ли равно? У меня же есть связи. Я была в шоке. Про женитьбу услышала неделю назад и все это время думала, как бы тебя найти. Ночью не могла спать.

– Мне жаль.

«Зря он это сказал», – подумала Касуми, и Асако вдруг повысила голос:

– Что ты заладил! Одни отговорки! Ты не мужчина! Тайком женился, вместо того чтобы сказать прямо!

– Я не мог сказать. Ты же угрожала, что умрешь, если я на тебе не женюсь.

– Никакой гордости.

После этого наступила тишина. Молчание затягивалось, и Касуми, забеспокоившись, заглянула в комнату. Кэйити и Асако замерли, глядя в сторону окна.

– Так что же ты хотела мне сказать? – бросил Кэйити.

– Да ничего особенного, просто пришла. До этого еще немного надеялась. Каждый вечер представляла, какое оно, твое новое жилье. Ну, не так уж плохо. Но странно, на съемную квартиру не похоже – выглядит как собственный дом.

– Не говори гадости.

– Ничего плохого я не говорю. Ну ладно. Я рада, что пришла. Все поняла. И с тобой смогла встретиться. – Асако пошевелилась, чтобы встать.

– Уже уходишь? – В голосе Кэйити звучало смешанное со страхом облегчение.

«Какой же он добрый». Касуми тоже вздохнула с облегчением. Все завершилось удивительно легко, о подобных случаях говорят: «Не так страшен черт…» Точно как в тот день, когда отец дал согласие на предложение Саваи. «В конце концов мой трезвый расчет сыграл свою роль», – самодовольно решила Касуми.

Она с нарочитой медлительностью поднялась с табурета, с такой же напускной неспешностью обернулась, небрежно бросила:

– А, вы уже уходите, – и прошла к двери, чтобы снять с вешалки зеленое пальто.

– Да, извините за беспокойство.

Глаза у Асако были странные – они словно почти целиком состояли из белков, черные зрачки невероятно сузились; казалось, она ничего перед собой не видит. Однако она послушно обернула вокруг шеи шарф, надела пальто.

– Ну, до свидания.

Стоявшая позади Касуми поняла, что Асако пристально смотрит в глаза Кэйити. Тот открыл входную дверь. Но Асако, вместо того чтобы выйти, пронзительно, срывающимся голосом прокричала:

– Нет, не отсюда, я выйду оттуда!

Кэйити через ее плечо обменялся с Касуми недоуменным взглядом, и тут Асако стремительно метнулась к балкону, куда Касуми недавно выходила снять рубашки. Через мгновение Кэйити бросился следом.

Балконная дверь с грохотом распахнулась, и Асако, точно огромная зеленая птица, перед взлетом расправившая крылья, кинулась на металлические перила. Кэйити успел чудом.

То, как он действовал в эти минуты, могло стать примером для любого жителя многоэтажного дома. Он просунул руки под мышки Асако, надавил ей на затылок – как прием Нельсона в боксе – и одним рывком втащил ее с открытого людским взорам балкона в комнату.

– Закрой дверь! – крикнул он Касуми.

Та подскочила, закрыла входную дверь, потом балконную и, обернувшись, с облегчением увидела, что Асако, вырвавшись из крепкой хватки Кэйити, повалилась на серый синтетический ковер и рыдает в голос.

Это был безумный, непрерывный плач. Кэйити с Касуми стояли над ней, их трясло, сердца едва не выпрыгивали из груди, поэтому они взялись за руки. Руки тоже дрожали. Они смотрели друг на друга, пока не почувствовали себя одним целым.

Асако хрипло взвыла, точно флейта, чистое пение которой сорвалось фальшивыми нотами. Зеленый комок на полу вскоре зашевелился. Асако, пошатываясь, поднялась на ноги; со спины она выглядела старухой. Потом повернулась и со словами: «Простите за беспокойство, до свидания» – натянула туфли.

– Вас нужно проводить, – как в дурном сне, выдавила Касуми.

– Да. – Кэйити приблизился, но Асако с силой оттолкнула его руку.

Касуми поняла, что до конца жизни не забудет эти жуткие, горящие ненавистью глаза, всклокоченные волосы, помятое лицо. Ее снова затрясло.

– Можете не провожать! Прекрасно доберусь сама. Нечего притворяться добрым!