Девушка из хорошей семьи - Мисима Юкио

Самым запретным было упоминать Асако из «Эльдорадо».

Поскольку Асако не появилась на церемонии и не пыталась помешать свадебному путешествию, она либо не знала о свадьбе, либо Кэйити сумел ее убедить, что никогда не женится на ней. Касуми не спрашивала, но, видя, как муж, который раньше из-за этого места себе не находил, а теперь живет спокойно и ни о чем не тревожится, считала, что причина в последнем. Тем не менее какая-то неопределенность, нечто нерешенное тайным черным облаком маячило на горизонте мирной жизни Касуми.

Бывало, что в свободное время днем она думала об этом и вдруг на нее накатывало беспокойство. Однажды она хотела позвонить Тиэко, попросить о помощи и как-то решить эту проблему, но испугалась, что положит начало крушению спокойного, прочного счастья, и предпочла остаться человеком, несущим в руках хрупкий стеклянный аквариум с золотой рыбкой.

Но в начале декабря на Касуми неожиданно свалилось то, что ее так пугало.

21

Это случилось где-то после четырех часов пополудни девятого декабря – такое не забыть. Ясный день уже клонился к закату, из окна в промежутках между голыми ветвями деревьев просматривались овеваемые сухим ветром поля зеленого лука в долине. На западе лучи заходящего солнца падали на засохшую ветку гигантской дзельквы, где пламенело что-то странное, похожее на птичье гнездо. Маленькие веточки поддерживали это пунцовое гнездо, и казалось, что оттуда вот-вот вылетит сказочная птица. На ужин Касуми готовила свиные отбивные и решила поставить жариться мясо уже после прихода Кэйити, а пока резала на кухне яблоки, чтобы сделать к отбивным соус. Она любила, занимаясь делами на кухне, включить радио и слушать джаз. Вдруг почему-то вспомнилось, как они с Тиэко часто готовились к экзаменам в джазовом кафе.

Касуми задумалась о Тиэко. Она все собиралась рассказать об отчете детектива, где говорилось о сожительстве Маки с официанткой, но случая не представилось и пока подруга ничего не знала. А тут еще Тиэко, что было не в ее характере, по уши влюбилась в Маки и во время редких встреч с Касуми расхваливала его. Поэтому Касуми тем более не могла ее разочаровывать.

В одиночестве нарезая на кухне яблоки, Касуми мысленно перебирала приятные воспоминания времен учебы в университете, будто смотрела на пейзаж за стеклянной стеной: радости и горести подруги, которые она принимала близко к сердцу, ее личные маленькие радости и несчастья теперь казались горошинами – так выглядят с крыши прохожие внизу. Касуми не считала, что стала равнодушной. Не считала себя эгоисткой. Но за месяц замужества она, хоть и не пережила никаких потрясений, обрела уверенность, что с женской точки зрения отлично понимает реальную жизнь. Любовные истории незамужней университетской подруги быстро стали выглядеть по-детски наивными.

Прозвенел звонок. Касуми удивилась, что муж вернулся так рано. Подбежала к двери, повернула ключ.

– Ты рано. Я еще на кухне вожусь! – громко сказала она, но за дверью стояла молодая женщина.

Каким-то шестым чувством Касуми поняла, что перед ней Асако из «Эльдорадо», и кровь отхлынула у нее от лица.

Женщина оказалась совсем не такой, как Касуми себе представляла. Большие глаза, покрасневшие и очень усталые. Острый подбородок и правильный изящный нос почему-то выглядели жалко. В целом она была красива, однако производила вульгарное впечатление, словно картина с излишне четкими линиями. Эти резкие линии залегли тенями под глазами, по бокам от носа, под тонкими губами и смотрелись как грязь. На женщине было зеленое пальто, шея обмотана кирпичного цвета шарфом – вполне гармоничное сочетание. Касуми, не меняясь в лице, окинула ее взглядом и спокойно спросила:

– Вы кто?

– Меня зовут Асако, вряд ли вы знаете. Ваш муж дома?

– Нет.

– Тогда я подожду.

Она шагнула через порог решительно и непреклонно, завела руку за спину и закрыла за собой дверь. Касуми не успела ни возразить, ни остановить ее. Асако, не снимая пальто, села на стул к ней лицом.

У Касуми бешено колотилось сердце, но она чувствовала, что своим молчанием дает Асако преимущество.

– Может быть, снимете пальто? Я включу печку. – Собственный голос показался Касуми удивительно спокойным и красивым. В груди все сжималось, но она безотчетно выпрямилась, взяла себя в руки: теперь голос принадлежал идеальной молодой жене. Незваную гостью он тоже поразил.

Асако молча приподнялась, небрежно сбросила верх пальто, вытянула из-под себя подол. Касуми, глядя на это сзади, подумала: «Это хуже, чем страх перед вором. Если я не продержусь…»

За спиной лениво стягивающей пальто Асако она взглянула на себя в настенное зеркало. Фартук поверх бежевого свитера с круглым вырезом – в какой-то степени деловая одежда. Касуми не знала точно, во сколько Кэйити придет с работы, и взяла в привычку перед тем, как готовить ужин, подкрашиваться, поэтому ее лицо по сравнению с усталым видом Асако выглядело намного свежее. Убедившись в этом, она, несмотря на неприятную ситуацию, даже испытала некоторое удовольствие.

Асако, сняв пальто, встала, чтобы повесить его на вешалку. На груди поверх лилового свитера висел большой кулон, похожий на золотую медаль. Касуми подошла, взяла пальто, сама его повесила. Ее охватила странная потребность делать что-то полезное: она включила в комнате свет, потом бросилась к газовой печке и, присев на корточки, зажгла огонь. Асако по-прежнему сидела на стуле и пристально смотрела на дверь. Не иначе, готовилась сразу броситься на Кэйити, едва тот вернется.

– Вот, пожалуйста, можете почитать. – Касуми положила на стол несколько журналов и тут же вернулась на кухню.

Оттуда она искоса поглядывала на Асако, которая послушно листала журнал.

«Пока все нормально, – думала Касуми. – Но что делать, если она пришла, чтобы убить Кэй-тяна?!»

Если такое случится, Касуми должна будет немедленно кинуться на помощь. Она неосознанно задержала взгляд на сковороде, сняла ее и положила так, чтобы была под рукой. Пригодится, чтобы в опасный момент ударить врага по макушке.

Время текло в странном напряжении. Касуми продолжала мелкими кусочками нарезать яблоки и постепенно с удивлением заметила, что успокаивается; ей не верилось, что она так надолго испугалась. Конечно, спокойствие она сохраняла только внешне. Если она сейчас на глазах Асако попытается подойти к телефону и позвонить Кэйити на работу, чтобы предупредить об опасности, Асако, скорее всего, прыгнет пантерой и выхватит трубку. Если же попробовать выйти, чтобы позвонить из служебного помещения на первом этаже, Асако, вне всякого сомнения, ее не отпустит. В любом случае оставалось лишь в бессилии ожидать возвращения Кэйити. Касуми размышляла, как быть, и тут ее осенило: возможно, именно сейчас, когда Асако заявилась к ним, чтобы выяснить все насчет женитьбы Кэйити, им представится прекрасная возможность решить эту проблему раз и навсегда. Наблюдая за кастрюлей, где варились яблоки с сахаром, Касуми опять краем глаза взглянула, что делает гостья. Асако припудривала лицо. Касуми не выключила радио, и льющийся из него джаз безразлично заполнял пространство между молчавшими женщинами. Асако повернулась к ней и что-то сказала. Касуми сделала вид, что не слышит. Внезапно музыка прервалась.

«Эта женщина спокойно пришла в чужой дом, теперь спокойно выключила радио». При этой мысли сердце в груди Касуми быстро забилось уже от гнева.

– Вы поженились в сентябре? – громко спросила Асако. Голос ее звучал ровно и спокойно, без язвительности.

Касуми промолчала.

– Если не хотите, можете не отвечать. Вы-то ни в чем не виноваты.

Это обращение – словно к ребенку! – Касуми тем более не удостоила ответом.

Она рвала и мыла листья для салата, ее руки дрожали от гнева. «Вы-то ни в чем не виноваты!» Почему она должна терпеть такое унижение? Но нельзя сказать, что она совсем уж не виновата. Когда в парке Арисугава они с Кэйити решили пожениться, непосредственным поводом для этого стала именно Асако: если подумать, та практически сыграла роль бога любви.