Дмитрий Правдин - Записки районного хирурга
Спасли мы инженера и его несчастный орган и диагноз поставили необычный: «Половой член в инородном теле». Я долго думал, как это сформулировать.
Валя Б. и ее сожитель возвращались с центрального рынка к себе домой в деревню Фролово. Уже смеркалось, день удался, они выгодно продали пару-тройку мешков картофеля и ведро молока. На радостях купили литр самогона, который и употребили, не сходя с телеги.
Возле железнодорожного переезда остановились, дожидаясь, пока пройдет поезд и поднимется шлагбаум. То ли эта парочка тоже порнухи насмотрелась, то ли больше им нечем было заняться — в общем, Валя решила сделать милому минет.
В пылу страсти любовники не заметили, как длинные волосы Вали опустились вниз и прилипли к переднему колесу телеги. В разгар действа, громыхая, мелькнул поезд; лошадь испугалась и двинула от переезда. Валины волосы намотались на колесо и слетели вместе со скальпом и обоими ушами. От боли женщина потеряла сознание и вывалилась из телеги. Путейцы подобрали любительницу экстремального секса, оторвали от телеги скальп и доставили все вместе в больницу.
Честно говоря, увидев пострадавшую, я растерялся.
На голове девушки не было ни волос, ни ушей — только голые кости просвечивали сквозь кровь и грязь, и видны были обрубки слуховых проходов. Рядом лежал скальп с обрывками волос и двумя фиолетовыми ушными раковинами. Зрелище то еще, Хичкок отдыхает!
Как назло, наш лор опять отлучился из поселка. «Чего мне с ней делать? Уши, похоже, уже мертвые, но выбрасывать жалко, как же девка будет без ушей?» Звоню в область, обрисовал ситуацию, всех удивил. Мне посоветовали все равно пришить уши обратно — а вдруг приживутся; я взял Валю в перевязочную прямо на каталке.
Девушка была пьяна в усмерть, ни на что не реагировала, только храпела да губами причмокивала.
Я развернул скальп, полный земли и обрывков волос, промыл его под краном обычной водой, сбрил волосы. Было воскресенье, растворы антисептика закончились и пополнить их можно было только утром через аптеку.
Отмытый скальп я поместил в раствор антибиотика и начал мыть череп. Развел марганцовку (хоть какое-то обеззараживание), удалил землю с головы. Когда все было готово, натянул скальп на место, совместил ушные раковины с слуховыми проходами, стараясь не торопиться и работать аккуратно. И начал шить.
Медсестра помогала: держала скальп и следила, чтобы все было ровно и симметрично, сама при этом стараясь не сблевать.
Уши тоже надо знать, как пришивать. Хрящ, что внутри расположен, не прошивается, иначе будет гнить. Я шил только кожу, спереди и сзади. Хорошо, на ординатуре видел, как шьют ушные раковины — правда, на операции по устранению лопоухости.
Через некоторое время я восстановил целостность кожного покрова головы, Валя стала приходить в себя. Уложив по линии швов резиновые полоски, отрезанные от стерильных медицинских перчаток для оттока воспалительного экссудата, неминуемо сопровождающего такого рода травмы, я стал бинтовать рану.
Валя очнулась и попросила воды. «Жива — и ладно, с ушами посмотрим, что завтра будет».
Закончив операцию, я вышел в коридор — там ходил плохопахнущий пьяный мордоворот с расстегнутой ширинкой и требовал позвать Вальку.
— Что орешь? — начал я. — Тут больница, а не сарай! Чего надо?
— Доктор, позови Вальку, она моя сожительница!
— И что с того?
— Да, лошадь куда-то подевалась! Может, она знает?
— От ты ж сволочь! Тебе лошадь дороже Вальки значит?
— Да что ей сделается! А я как без лошади?
— А ты знаешь, что у нее уши оторвались?
— Ну вы же пришили, так ведь?
— Пришили, только ты шагай отсюда. Протрезвеешь — подойдешь.
— Ну, можно только спрошу?
— Да спит она! Придурок, тебе лошадь дороже человека!
— Баб много, а лошадь я другую где возьму? Ладно. Я завтра приду.
— Давай топай!
Валя на удивление быстро поправилась, уши прижились, раны зажили без воспаления, волосы отрасли, лицо зарумянилось и в день выписки передо мной предстала довольно симпатичная особа.
Пить она бросила, сожителя выгнала — он, кстати, больше в больницу не приходил, — взялась за ум. А вскоре встретила хорошего парня, вышла за него замуж и уехала в другой регион, откуда тот был родом. Перед отъездом зашла ко мне попрощаться и поблагодарить за спасенные уши. Она снова отрастила волосы, и ничто больше не напоминало об ужасной травме.
Как-то в прессе, через пару лет, я встретил сообщение, что индийские хирурги столкнулись с подобной травмой и за десять часов, применив микроскоп и микрохирургическую технику, пришили уши и скальп владельцу, пострадавшему в автокатастрофе.
Глава 7
Ветер перемен крепчает
Прошла зима, пролетела весна, наступило лето 1996 года. Ветер перемен дул не в лучшую сторону. Зарплаты не было с февраля, большинство предприятий закрылось. Процветала организованная преступность. Первое самостоятельное ранение сердца я ушил именно благодаря ей.
В начале июня молодой залетный бандит Коля Вах выехал в наш район, чтоб наладить сбыт гашиша — этим занималась его группировка. Чего-то там он не поделил с местными братками и получил удар заточкой точно в сердце.
Ему повезло дважды: первый раз — когда буквально через пару минут после ранения его подобрала проезжавшая мимо «скорая» и мгновенно доставила в хирургию. Второй раз — потому, что именно в это время я собрался идти в операционную спасать жизнь больного с острым аппендицитом. Операционная была готова, больного только что подали на операционный стол.
Когда Колю по нашим лабиринтам подняли в хирургию, он был мертв. Под левым соском зияла маленькая ранка, не больше пяти миллиметров в диаметре.
— На что труп оперировать? — глядя на Ваха, спросил анестезиолог доктор Рябов. — Медицина, похоже, бессильна.
— Не знаю, пока его везли, он был в сознании, — с жаром сказала сопровождавшая фельдшер. — Вот когда по этой дурацкой лестнице начали поднимать, он и затих.
— Все ясно! Смерть только наступила! У нас есть полчаса! — живо отозвался я. — Иван, срочно интубируй его и давай наркоз, я побежал мыться! С аппендицитом снимайте со стола, пару часов подождет.
— Дима, а есть смысл-то? Что на трупе тренироваться?
— Иван, он еще теплый, не мне тебе говорить! Давай наркоз!
Меньше чем через пять минут я вскрыл грудную клетку, рассек перикард и начал открытый массаж сердца.
— Пульс есть, давление низкое, но определяется, — сообщил анестезиолог.
— Ну что я говорил! — улыбнулся я. — Думаю, спасем бедолагу.
