Исмаиль Кадарэ - Генерал армии мертвых
— Нет. Мы издали вас видели.
Эксперт кивнул.
— Мне кажется, я понял, — сказал он. — Наверняка это были те, другие. Ну и ну!
— Так в чем же дело? — спросил генерал.
— Я думаю, что до нас здесь побывали тот генерал-лейтенант с мэром.
— Это сделали они?
— Я уверен. Другого объяснения нет.
Крестьянин, энергично жестикулируя, что-то рассказывал рабочим и водителям.
— Как могло произойти такое?
— У них нет карт и точных данных. Наверное, они приняли их за могилы своих солдат.
— Но ведь они могли спросить у местных жителей. И потом — медальоны, — сказал священник.
— Действительно странно, — сказал эксперт.
— Это серьезное нарушение, — сказал генерал.
— У них такое не в первый раз, — сказал эксперт. — Мне говорили, что где-то на юге они по ошибке вскрыли две могилы баллистов, а в другом месте разрыли старую мусульманскую могилу.
— И забрали оттуда останки?
— Да.
— Фантастика! — сказал генерал.
— Они в своем уме? Зачем им это нужно?
— Кажется, я догадываюсь, — проговорил эксперт задумчиво. — У меня есть одно предположение.
— Какое?
Эксперт помедлил с ответом.
— Вы подозреваете, что с их стороны это — злоумышленные действия? — спросил священник.
Эксперт улыбнулся.
— Не могу пока ничего вам сказать, извините.
— Они, наверное, вконец запутались, — сказал генерал. — Может быть, они не могут ничего найти и начали теперь грабить чужие могилы.
— Они сами говорили: действуют наугад.
— Если это действительно так, тогда они не представители правительства, а два авантюриста, — возмутился генерал.
— Самое скверное, что они сразу же отправляют найденные останки, — сказал эксперт.
— Вы имеете в виду, что мы не сможем отобрать у них кости этих одиннадцати?
— Конечно, если они уже отправлены.
— То есть останки наших солдат вместо их родственников получат семьи в другой стране? — воскликнул генерал. — С ума можно сойти!
— Похоже, они многим пообещали лично, — сказал священник, — и сейчас спешат отправить останки.
— А если не находят своих, тогда берут чужих. Прекрасно!
— Пошли, — нервно сказал генерал, — нам тут нечего делать! Они сели в машины и поехали к морю, как раз в ту сторону, куда показывало острием захоронение в виде буквы V.
Глава шестнадцатая
Безлюдное побережье наводило тоску. Бетонные доты вырастали прямо из мокрого песка, а чуть дальше, у скал, виднелись форты.
Когда рабочие вытащили колышки и сложили первую палатку, на плотном влажном песке остались странные следы, будто там прошел какой-то зверь с когтистыми лапами.
Рабочие забросили палатку в грузовик, поверх больших ящиков, и принялись вытаскивать колышки второй палатки.
С моря дул холодный ветер.
Генерал смотрел на север, туда, где за дотами начинались пляжные домики, летние станции железной дороги, высились пансионаты и отели, большинство которых было сейчас закрыто.
Они собирали здесь останки солдат, погибших в первый день войны. Уже неделю они двигались вдоль побережья, останавливаясь в тех пунктах, где происходила высадка войск. В каждом таком пункте было свое кладбище.
Он хорошо помнил первый день войны, весну 1939 года. Он тогда был в Африке. Вечером по радио передали сообщение: фашистские войска высадились в Албании. Албанский народ радостно, с цветами встретил славные дивизии, принесшие ему цивилизацию и счастье.
Затем пришли газеты и, чуть позже, журналы. В них было много фотографий и репортажей о высадке. Они читали о прекрасной весне, выдавшейся в этом году, о красоте моря и албанского неба, о пляжах, голубых далях, о любви албанок, о красивых народных костюмах и танцах. Газеты и журналы описывали все в самых радужных тонах, и по ночам солдаты мечтали, чтобы их перевели в Албанию, на это чудесное мирное побережье с вечнозелеными оливами.
Генерал вспомнил, что и он хотел тогда перевестись в Албанию, но заболел и из Африки его отправили домой и больше уже никуда не посылали.
И все-таки судьба распорядилась так, чтобы и мне довелось повоевать, подумал он. Сейчас, двадцать лет спустя, уже в мирное время.
Генерал увидел, что рабочие свернули вторую палатку, и сел в машину. Священник последовал за ним.
— Все? — спросил генерал.
— Все.
— Тогда поехали.
Автомобиль медленно тронулся с места; сзади взревел мотор грузовика, шофер высунул голову из окна и посмотрел назад. Мотор забарахлил и смолк.
— Грузовик не заводится, — сказал шофер и затормозил. — Пойду помогу.
Генерал выглянул из своего окошка и увидел рабочих, толкавших сзади грузовик, выкрикивая: «раз-два, взяли!» Грузовик медленно приближался к автомобилю. Затем поравнялся с ним, и генерал на мгновение увидел напряженные взмокшие лица рабочих, руки и плечи, упирающиеся в борт грузовика, ноги, скользящие в песке. В кузове гремели огромные ящики и груда лопат и кирок.
— В первый раз у грузовика мотор глохнет, — сказал генерал.
— Да. Наверное, от холода, — ответил священник. — Двое суток стояли на одном месте. А здесь все время дует.
— Нет ничего нелепей, чем машина с заглохшим мотором.
Священник не ответил.
Неожиданно мотор заработал, и их шофер поспешил к автомобилю.
— Черт бы его побрал! — выругался он, залезая в машину. — Еле завели.
Когда они обгоняли грузовик, генерал снова увидел рабочих. Они курили, сидя на больших ящиках. Грузовик подпрыгивал на ухабах, и их бросало из стороны в сторону.
Они проехали мимо пляжных строений, сейчас заколоченных, печальных, мимо давно закрытых больших современных отелей и летних ресторанов. Пусты были и танцплощадки на берегу моря, столы и стулья были свалены в углу, в полном беспорядке, словно полузабытые воспоминания о лете.
— Летом здесь, наверное, красиво, — сказал генерал.
— Да, красиво. Хотя не думаю, чтобы всем, а особенно женщинам, нравилось гулять и купаться возле военных укреплений.
Генерал внимательно смотрел на доты.
— Часть этих укреплений еще и сегодня сохраняет свое оборонное значение.
— Они любят повторять, что Албания — это крепость на берегу Адриатики, — сказал священник.
Генерал повернулся к берегу.
— Вы говорили, что море всегда приносило албанцам несчастья и поэтому они его не любят.
— Это верно, — сказал священник. — Албанцы, словно дикие звери, боятся воды. Они любят прятаться в горах, в ущельях. Там они чувствуют себя в безопасности.
Они постепенно удалялись от побережья, уже исчезли вдали и летние станции железной дороги, и белые дачные домики.
— Нам нужно найти еще одного солдата, погибшего в первый день войны, — сказал генерал. — Это последний солдат, оставшийся на побережье.
— Странно! — сказал священник. — Почему только один?
— Я не знаю, как это случилось, — сказал генерал и достал карту. — Он должен быть вот здесь, — и пометил красным карандашом какое-то место.
— Думаю, через час мы туда доедем.
— Может, даже раньше. И на этом — все.
— Если не считать одиночных могил, нам остается всего один маршрут в этом районе, — сказал священник.
— Да. По предгорьям. Опять тяжелый маршрут.
— Ничего не поделаешь, — сказал священник. — Главное — закончить все поскорее.
— Вы хотите поскорее вернуться?
— Конечно, — сказал священник. — А вы что, разве не хотите?
— Мечтаю об этом, — сказал генерал. — Не могу дождаться. Хотя, правда, мы еще и четверти работы не сделали.
— Это верно.
Тебе-то, разумеется, не терпится, подумал генерал. Тебя ждут.
— Что-то мы их давно не встречали, — вслух сказал он.
— Кого?
— Генерал-лейтенанта и мэра.
— Трудно сказать, где они сейчас копают!
— Наверняка опять на каком-нибудь стадионе или на бульваре. По-моему, у них полная неразбериха.
— Если у них и дальше так пойдет, я думаю, они раньше чем через два года отсюда не вырвутся.
— Нам-то что? — сказал генерал. — Главное, не украли бы они у нас опять какого-нибудь солдата.
Дальше они ехали молча.
Католический монастырь, где был похоронен единственный убитый здесь солдат, находился на небольшом холме, у подножия которого шоссе раздваивалось: одна дорога вела на север, другая поворачивала налево, в сторону побережья.
Они поднялись на холм — впереди генерал, за ним священник, эксперт и рабочие с лопатами и кирками в руках. Водители уселись на камень рядом с шоссе и закурили.
Перед монастырем было несколько больших старых могил, с массивными крестами и надписями на латыни. Старинные ворота монастыря были закрыты. Над воротами в камне было высечено: «Societas Iesus».[15]
