Дженнифер Иган - Цитадель
И теперь Дэнни, с одной стороны, хотел бы, конечно, убраться отсюда — в ботинках или без, но чтобы башня, баронесса и все то, о чем он сейчас не думал, поскорее осталось позади. Но с другой стороны, он понимал, что если уйдет босиком, то очень скоро затоскует по своим счастливым ботинкам, тем более что кроме них из обуви он привез только сандалии. И тогда придется сюда возвращаться. А это еще хуже, чем задержаться и отыскать их сейчас. Поэтому Дэнни остался и принялся искать — сначала беспорядочно, заглядывая под тряпки, прикрывающие сваленную в углах рухлядь, и находя то перевернутое кресло, то покосившийся письменный стол. (Он выдвигал даже ящики, но все они были набиты бумагами, пухлыми хозяйственными книгами и пачками писем, перетянутых выцветшей желтой тесьмой.) Потом упорядочил поиски, разбил кучи хлама на сектора и переходил к следующей куче, лишь покончив с предыдущей. Натыкаясь на очередной привет от баронессы, он внутренне содрогался. Серебряная подставка с двумя перстнями. Гребень слоновой кости с выческами седых с желтизной волос. Вставные зубы в стакане с водой. После каждого такого привета подкатывала новая волна тошноты, и хотелось бежать куда глаза глядят, но Дэнни не бежал, и его голова чуть не лопалась от всего того, о чем он продолжал не думать.
После стакана с зубами он все же решил на время выбраться из комнаты. Помимо прочего, он уже надышался пылью — начиналась аллергия. За дверью оказалась та же узкая лестница с окном на лестничной площадке, Дэнни тотчас бросился к нему и, распахнув створку, высунулся наружу. Верхушки деревьев покачивались далеко внизу. Окно выходило не на замок, а на крепостную стену, за которой зеленел пологий склон — кажется, как раз по нему Дэнни совсем недавно взбирался, волоча за собой чемодан. А внизу в долине виднелись окраины городка, где он дожидался автобуса. Городок выглядел аккуратным и ухоженным: красные черепичные крыши, островерхий шпиль церкви. Дэнни немного удивился — в прошлый раз городишко показался ему мрачной дырой, — но в конце концов решил, что при дневном освещении все и должно выглядеть иначе.
Из городка доносились звуки: иногда отдельные голоса, скорее всего детские, но в основном обычный городской шум, какой в Нью-Йорке слышен постоянно, а люди его даже не замечают, принимают за тишину. Шум этот неудержимо притягивал Дэнни; он понял, что должен немедленно наладить связь с миром, хотя бы с этой доступной ему частью. Добраться до городка, а там уж наверняка найдется интернет-кафе или магазин мобильных телефонов — сама мысль об этом подействовала на Дэнни как хорошая доза кофеина. Он должен бежать, должен попасть туда. То есть сначала отыскать ботинки, запропастившиеся неведомо куда, — и тогда уже бежать, бежать от этой странной безысходности, которая подступала к нему со всех сторон. Она еще не овладела им, пока нет, но подбиралась все ближе.
Отвернувшись от окна, Дэнни увидел свои ботинки. Они аккуратно стояли сбоку от двери. Наверно, он снял их здесь вчера вечером, когда спустился с крыши (не думать об этом). Его глаза тут же наполнились слезами — видно, нервы были на пределе, — он даже на секунду прижал ботинки к лицу. Потом обулся и начал спускаться по лестнице.
Этажом ниже было еще одно окно. Отсюда город уже не просматривался, зато голоса стали слышнее — оказывается, шум доносился не из города, переговаривались и перекрикивались люди, которые что-то делали у подножия башни. Для Дэнни это означало, что придется ждать: не выходить же отсюда у всех на глазах. Лучше уж обратно к баронессе, решил он, чем давать Ховарду повод думать, что он с ней спал.
Он спустился еще на этаж, но останавливаться не стал, потому что узнал тяжелую деревянную дверь — баронесса вполне могла сейчас находиться за ней, в комнате, где они пили вино (не думать об этом). Еще этажом ниже было последнее окно, а дальше лестница уходила в черноту. Он щелкнул фонариком и посветил вниз, но чернота проглотила свет. Дэнни вдруг страшно захотелось спускаться все ниже и ниже по этим ступеням — его влекло в эту черноту так же сильно и неудержимо, как в город. Но это уже было влечение совсем иного рода.
За много веков ступеньки стерлись, и в них образовались полукруглые ямки, углубления от ног. Дэнни поставил ногу в ямку и начал спускаться. Запахло глиной, и грудь сразу наполнилась прохладой и тяжестью, будто глина просочилась в легкие и тянула его вниз, вглубь. Он уже добрался до следующего поворота лестницы, когда голоса послышались снова. Они долетали из того же окна, мимо которого он только что прошел, но звучали теперь громче. Дэнни решил, что раз уж он отвлекся, то имеет смысл вернуться и посмотреть, что там происходит.
От окна до верхушек деревьев было не больше пяти метров, и в просветах ветвей можно было рассмотреть говоривших. Под деревьями стояли Мик и двое студентов, юноша и девушка, на шее у каждого болтался противопылевой респиратор. До Дэнни долетали лишь обрывки разговора.
Мик: …начать хоть отсюда…
Студентка: …никак не попасть…
Студент: Ну и что с того, что…
Все трое рассмеялись. Мик все время смотрел в сторону башни — не наверх, где окно, а вниз, в заросли. Наверно, кто-то появился из-за угла башни и идет к остальным. Ховард? Дэнни на всякий случай отскочил от окна, но чуть погодя снова выглянул. Нет, не Ховард, Анна. Младенец в какой-то хитрой сумке висел у нее на груди.
Теперь смеялись уже вчетвером.
Анна: Можно, в конце концов, устроить навес.
Вот у нее все до единого слова можно разобрать. И это понятно: голос ясный, пронзительно-тонкий — почти детский. Дэнни отклонился назад.
Мик: …снайпера нанять.
Опять все смеялись. Надо же, Мик, оказывается, умеет развлекать общество. Его темные волосы были стянуты шнурком на затылке. Несмотря на жару (на лбу поблескивал пот), он опять был в рубашке с длинным рукавом. Рядом на земле белела груда досок. Студенты уже уходили.
Студентка: …времени до обеда?
Анна: Сорок пять минут.
Студент: Тогда мы еще…
Мик: Смотрите там не…
И снова смех. Теперь Дэнни знал время: двенадцать пятнадцать. Тогда понятно, почему солнце так жарит. Дэнни хотелось одного — чтобы все поскорее убрались отсюда, чтобы он тоже мог поскорее убраться отсюда и успеть к обеду. Конечно, голова у него кружилась по многим причинам, но и от голода в том числе.
Мик: Подожди.
Это он окликнул Анну, которая вслед за студентами собралась уходить. Девочка у нее на груди уснула, головка свесилась набок. Анна обернулась. На ней было что-то желтое с короткими рукавами. Она раскраснелась — то ли обгорела на солнце, то ли ей просто голову напекло, у темноволосых это вечная проблема.
Анна: Что?
Мик: …с тобой поговорить…
Но оба стояли молча и ничего не говорили.
Мик: …никогда даже не…
Анна засмеялась. А кто виноват? Ты же сам исчезаешь, как только я появляюсь.
Мик сказал что-то, чего Дэнни не расслышал. Он уже не улыбался. И Анна тоже.
Анна: Я вижу, что тебе плохо.
Мик: Я по-прежнему…
Анна: Да. Я знала, что так будет.
Мик: …не думал… начинаю сходить…
Анна отступила на шаг назад. Мик, ты должен взять себя в руки. Ты ведь сам это понимаешь, да?
Только сейчас в голове у Дэнни что-то щелкнуло. До сих пор он слушал вполуха, дожидаясь лишь, когда все наконец уйдут, потому что помнил, что за его спиной в любой момент могут зашаркать каблуки баронессы. Теперь он сказал себе: Стоп. О чем это они? Дело было даже не в словах, которые он слышал, а в том, что он видел: очень уж близко друг к другу стояли эти двое. И Анна не уходила. И на Мика жалко было смотреть.
Анна: Мик. Ты должен это преодолеть. Должен. Иначе катастрофа.
Мик: …когда-нибудь вспоминаешь?
Анна: Нет! Стараюсь забыть. Изо всех сил.
Мик (неразбочиво).
Анна: Да, но это было не вчера. Шесть лет! Тут, в нормальной жизни, это большой срок. Шесть лет назад у меня еще не было Бенджи.
Мик: …именно… каждый день… каждый…
Анна: Не хочу этого слышать.
Мик стоял, засунув руки в карманы, и смотрел вниз. Дэнни ждал, что вот сейчас Анна уйдет, но она не уходила. Она прикрыла ладонями голову малышки и зажмурилась. Дэнни точно знал, о чем она сейчас думает, он чуть ли не слышал ее мысли: ей хочется бежать, но нельзя, надо как-то все уладить, что-то сделать, иначе все полетит к черту — и Ховард узнает. О чем? Видимо, о том, что шесть лет назад Мик трахал его жену.
Анна шагнула ближе к Мику и, глядя ему в лицо и по-прежнему прикрывая от солнца детскую головку, проговорила: Давай просто ему скажем.
Мик ответил не сразу. Что ты такое говоришь? — первая его фраза, которую Дэнни расслышал целиком. Губы у Мика побелели.
Анна: Он сильный, он выдержит. Конечно, будет тяжело, но потом, думаю, все устроится.
Мик: Нет. Нет. Нет. Нет. Нет! Ты слышишь меня?
