Наташа Королева - Мужской стриптиз
– Какие… какие у тебя губы… ммм… Ну подожди же, дай закончить. Ты можешь полностью раздеться?
– Полностью не могу, есть проблемы.
– Я уже заметила твои проблемы. Ну, соберись же… Захохотали оба. Краска легонько стягивала кожу, ее прохладные пальцы стягивали брюки.
– Ты… ой какой славный… Ты без всего, очень предусмотрительно… Стой, не прикасайся ко мне, размажешь.
– Как же мне не прикасаться?
Она вывернулась. Пристроилась сзади. Влажная кисть на спине. Ее рука, как маленький пытливый зверек, с поразительной точностью отыскала то место, которое он никогда бы не доверил мужчине. Дракончик на груди подсыхал, шевелился в зеркале, на его правой груди она ухитрилась нарисовать глаз.
– Если будешь дергаться – оторву!
Близко смеющийся рот, очень близко. Ее разноцветные космы, зрачки плавают в тумане, что она там делает, сзади?
– Теперь сохни. Погоди, я притащу другое зеркало… – И, проходя, со стоном, обеими руками подержалась сзади и спереди.
– Рита… здорово получилось! – Он крутился, выискивая себя в узких отражениях.
– Ты красивый, поэтому так… – Она скользнула вниз, глянцевые полушария коленок сверкнули из-под халата. – Из меня художник не ахти, но ты такой вдохновляющий… Нет, не смей двигаться…
Дальше говорить она не могла…
– Тебе понравилось?
– Ах ты, наглец! А ты сейчас о чем?
Снова схлестнулись языками, точно два голодных хищника.
– Погоди, погоди, у нас вся ночь… обещаю, что спать ты не будешь… А ты слышал про тантрический секс?
– Я тоже хочу попробовать рисовать. На тебе.
– Давай, только чур – на спине. А то разволнуешься не по-детски, – хихикнула, уселась на пятки в позу гейши, приспустила до пояса халат.
Он задумался на пару мгновений. Долго думать нельзя, нельзя позволить себе сосредоточиться, когда энергия хлещет, когда кисть сама ведет тебя за собой. Неожиданно мягкое, податливое, любая линия непредсказуема. Работа, как у левши, мазки между ударами сердца, необычное сочетание загара и химии, палитра почти не нужна, прямые углы не срастаются, чувственно, безумно чувственно…
– Ой, как здорово! Ты настоящий художник! Это ты сейчас только придумал? Ой, поверни зеркало!
Ее грудь, ложбинка в легком пухе, прижалась плечом, торс к торсу.
– Рита, оно само придумалось.
Сергей обманул, родилось на ходу, хотя ошибся на пару сантиметров, не мог не ошибиться. Пришлось чуть присесть, чтобы совместить два узора в один, две лапы, раздвоенный хвост, сахарная арабская вязь…
– Даже Черный так не рисует, сразу на двоих, это фантастишь… а говоришь, не слыхал про тантру? Это тантра и есть – когда двое в одном!
Сергей смотрел в зеркала, и что-то в нем осыпалось. Что-то похожее на дряхлую кору, на отжившую скукожившуюся листву, а под ней проступала музыка. Нет, не похоть, хотя и это тоже, без этого – никуда.
– Бегом мыться. – Рита больно прикусила его ухо. – Бегом… я хочу тебя. Я сейчас взорвусь. А завтра поедем к Черному, там тебя разрисуем… Я уверена – тебе сразу предложат в журнал!
– Об этом можешь забыть! Чтобы я – и вышел голый перед народом? – последние слова он произнес на бегу.
Попытался скрыться от нее в душе, но Рита в кошачьем прыжке опередила защелку.
– Ты меня намылишь? Давай вместе, давай тут… Рита нанесла удар ниже пояса. Во всех смыслах сразу.
Потому что побрилась.
Возможно, накануне она неверно истолковала его выпученные, как у задохнувшейся рыбы, глаза. А какие еще могли быть глаза у одичавшего сторожа, напрочь позабывшего о женской ласке?
– Ты… я тебе не нравлюсь?
– Очень нравишься… – Сергей смежил веки, взывая ко всем козлорогим греческим богам. Ее бедра, гладкие, как мрамор, вытекали из-под пальцев. Горячие узоры стекали по голому шелку подмышек. К счастью, запах был его союзником, ее запах, он никуда не делся…
Развернув, распластав по кафельным квадратам, слушал ее лепет сквозь шипенье струй. Да, вот так, какие сильные у тебя руки… я чуть не кончила, когда смотрела на них… когда ты рисовал… да, вот так, хочу, чтобы не кончалось… что ты со мной делаешь… подними меня… не бойся мне сделать больно, я гибкая, да…
Потом он очнулся, ничком, на мокрой простыне, подушки очутились на полу, катались бокалы, пузырилось шампанское на паркете. Рита прижимала сверху, обвивала змеиными кольцами, ее острый язык чертил на нем иероглифы, от затылка до пяток. Соседка не обманула, уснуть не получилось до утра. Рассвет они встретили хоровым криком на балконе, точно вместе спели гимн дымному солнцу, и, опустошив друг друга, еще долго вздрагивали… ты дикий, дикий, дикий, я снова хочу тебя…
Спал в автобусе. Как сонное привидение, бродил среди итальянских стульев, касался ладонью их изогнутых спинок, а ощущал под рукой совсем иное…
На третий день он сдался.
– Это чертовщина, это не для меня, я не смогу…
– Сможешь. Слушай, ну какой же ты упертый! – Рита почти насильно тащила его по блестящему коридору. – Не понравится – уйдешь, и все! Никто тебя не заставляет! Эй, Черный, хаюшки, где ты делся?
Фамилия «Черный» фотографу совершенно не подходила. Из-за леса штативов, из-за натянутых белых экранов выскользнул престарелый юноша молочного цвета, гибкий, с цыганскими серьгами в ушах.
– Сорюшки, Рита, пять сек, я завершу с мадам. – Он сочно почмокался с гостьей, зафиксировал Сергея взглядом и провалился в глубины своего царства.
– Смотри, какая прелесть, смотри, что он делает…
– Да уж, я смотрю…
Кушко разглядывал бесстыжие глянцевые тела и никак не мог понять, что же чувствует. Тела влажно колыхались на прищепках, висели в рамках, устилали монтажные столы.
– Тебе нужно приготовить портфолио… – Ее губы безостановочно кружили, оставляя за собой влажные раскаленные дорожки у него на ключице.
– Что… что это такое? Рита, прекрати, неудобно же.
– Портфолио? Ох, какой же ты… Неудобно? Давай прямо здесь, а? Усади меня на стол. Черный ничего не скажет…
– Он уже идет!
– Раздевайтесь, – махнул сигаретой Черный.
– Как, совсем?
– Плавки можете оставить. Но лучше без ничего. Была не была.
– Ритуля сказала, вы закончили художественную школу?
– Было дело. – Сергей послушно поворачивался, пока фотограф расставлял лампочки.
– Тогда выскажите ваше мнение… Как сами думаете, что вам пойдет? Какой стиль, цвет?
– Мне сложно судить… Никогда со мной такого не делали. А это легко смоется?
– Нарисуем так, что смывать не захотите. – Черный наносил смелые штрихи. В зеркале Сергей видел пока только контуры, набросок. Рита колдовала с палитрой.
– Ритуля, я полагаю… синий в основу. Ты – молодец. Фактура действительно потрясающая. Если он еще и фотогеничен.
Вспышки, вспышки, очереди автоматического затвора.
– Можете прикрыться. Если так стесняетесь. Не напрягайте спину. Ничего напрягать не надо. И челюсти расслабьте, я не на партбилет снимаю.
– Да, я тоже думала… – Они рассматривали Сергея, как скульптор по дереву рассматривал бы в лесу удачную корягу. Весь интимный настрой в соседке исчез, уступив место профессиональному азарту. – Синий ему пойдет.
– Теперь послушай меня. – Черный боком запрыгнул на стол, сменил объектив, накрутил бленду. – Я сделаю тебе портфолио. Не бог весть что, но на отечественном рынке мне за себя не стыдно. Советую не тянуть, сразу посылай в модельное агентство…
– Да вы что, смеетесь? Какая из меня модель?! Я же не девушка…
– Это очевидно. – Черный устало потер глаза. – Девушек я отличаю. Ритуля мне немножко о тебе рассказала. Тебе надо вынырнуть, улавливаешь? Сотри в себе память. Нет никаких погон, никакой портупеи, всех этих ремней. Нет запретов, наплевать на все мнения, жизнь одна, и треть ты уже вылакал. Отдайся чувству…
– Кому отдаться? – занервничал Кушко. Черный вздохнул и ушел за ширму мыть руки.
– Ты просто помолчи и послушай, – затараторила Рита, а руки ее неудержимо гладили его живот. – Ты оцени с другой стороны. Да, надо заплатить ему денег. Но это гроши! Ты ведь слышишь это? Зов? Это тебя зовет, я же вижу…
– Что меня зовет? Голым задом вилять?
– Очнись, очнись. Черный же сказал тебе – сотри память. Фигурально. Ты – нестандартный человек, ты не сапог, не ларечное быдло. Разве тебе нравится так жить – по гребаному расписанию? В семь встал, в восемь прошел вертушку, в два – скушал компот. И снова – пахать, и так до гроба!
– А кем быть, моделью, как ты? «Ваши брюки превращаются в шорты»? Это не мужское дело.
Она с усилием оставила в покое его спину.
– Сережа, каждый твой день может стать событием. Вот что Черный пытался тебе сказать. Сегодня мы в Москве, завтра – в Праге, потом на Урал едем, в Сочи. Новые лица, показы, модельеры талантливые… Ведь ты же фантазер, я видела твои работы. Ты затоптал в себе это, задушил портупеей, и жена твоя бывшая…
– Не надо ее касаться. Она – хороший человек. Просто… просто у меня не получилось.
