Анатолий Гладилин - История одной компании
– Значит, твое дело – сторона? – спросил Юрка.
– А ты не раздувай ноздри, не заводись. Мы можем так до утра митинговать, да, боюсь, не договоримся. Отложим до следующего раза. Сейчас уже два ночи.
– Можно и до следующего, – сказал Юрка, – только готов с тобой спорить, и по-крупному.
– Согласен, – сказал Руслан. – Тебя лично политика касается. Ты работник идеологического фронта.
А шоферы всегда нужны. Давай спать. Мне завтра в восемь выезжать.
– Слушай, ты мне про ребят так ничего и не сказал!
– Это пожалуйста. Ленька женился. Приезжал с ней в отпуск.
– Что он сейчас делает?
– Пьет, наверно. Или бегает к соседке. Не верю, чтобы Ленька стал примерным семьянином.
– Ну, а Медведь? Пятерка?
– Медведь вечерами ходит на хоккей. Пятерка, как всегда, в экспедициях. Подальше от женщин. Видишь, все по-старому.
– А Барон?
– Барон погряз по уши в науке. Он теперь в киты выбился. Тебе ребята пишут?
– Да. Ленька и Пятерка чаще других.
– Пятерка всегда был прилежным, а Ленька – со скуки.
– Скучать ему, видимо, не приходится. У него был конфликт с начальством. Потом начальник ушел на повышение, а Леньку неожиданно назначили заместителем начальника цеха.
– Да ну?
– А то, что Медведь – кандидат партии, знаешь?
– Чего?
– Ничего ты не знаешь. Он еще член бюро райкома комсомола.
– Вот тип! Чего же он молчал?
– О чем вы говорите, когда встречаетесь?
На всей улице это было единственное освещенное окно. Если бы кто-нибудь посторонний заглянул в него, то слов, конечно, не услышал бы, а увидел двух людей, один из которых ходил по комнате, размахивал руками и что-то говорил, а другой сидел неподвижно и наблюдал за первым.
4
– Теперь он пропал навсегда, – сказал Чернышев.
– Может, у них профсоюзное собрание? – сказал Руслан. – Или показ документального фильма «Лучше удовлетворим потребности населения»?
– Идиотское положение, – сказал Чернышев, – негде встретиться с товарищем. Деловые разговоры приходится совмещать с процессом пищеварения. Но не мерзнуть же на улице?
– Спокойно, Саша, береги нервы, – сказал Руслан. – Это тебе не точные науки. Завались мы сюда большой компанией да закажи сразу шесть бутылок водки, – вот тогда бы он завертелся. А можно и по-другому: несколько фраз на ломаном французском языке. Когда приходишь в ресторан, столько унижений натерпишься!
– Может, начнем? – предложил Чернышев. – К утру он как раз принесет горячее.
– Пошли, – сказал Руслан, – твое здоровье. Интересно, разбавляют они наполовину или меньше? Надо было заказать бутылку. Я же говорил, что у меня тоже есть деньги. Знали бы, что пьем.
– Я смотрю, ты спец.
– Да нет, но просто случается на трассе, подвезешь нескольких «голосовавших». Левые деньги. Причем сами дают, я поначалу отказывался.
– Слушай, Руслан, вообще у меня к тебе серьезный разговор.
– Понял. Чтоб просто так Чернышев заехал к тебе в контору, вызвал да еще потратил на тебя целый вечер, – такого еще не бывало.
– Не болтай ерунды.
– Разве не так? Совсем зазнался. Оторвался от масс. Даже Медведю не звонишь.
– Почему? Когда есть время. Но на мне еще куча административных дел.
– А я что говорю? Ну, что у тебя там наболело, накипело?
– Кажется, наш. Несет!
– Я говорю, сегодня вечер чудес: появился ты – раз, официант обернулся за полчаса – два…
– Рыбу будешь?
– Давай. Нет, силос я не употребляю. Ну, по второй.
– Сигареты есть? Спички? Спасибо.
– Ты же не куришь?
– Балуюсь. Слушай, Руслан. Мы с тобой друзья. Я хочу, чтобы мы ими и остались.
– Многообещающее начало. И ведь всего после двух рюмок.
– Дело серьезное. Благоразумнее было бы молчать, и никто ничего бы не знал. Современные браки, все бывает. Так живут по многу лет, и все довольны. Но ты мой товарищ.
– Что-нибудь насчет Аллы?
– Да.
– Я, конечно, человек любопытный, но лучше не надо. Чего ты масла не берешь?
– Не хочу. Сказать, чтоб принес горячее, или рано?
– Пускай тащит.
– Можно вас на минуточку? – сказал Чернышев. – Горячее, пожалуйста.
– Смотри, – сказал Руслан, – сейчас он двигается веселее. И все-таки я любопытный. Так что ты знаешь про Аллу? Говори смело. Я ей ничего не скажу.
– Если б это что-то меняло! Короче, я ее люблю. Она любит меня. Стой, еще не все.
– Я и не бегу. Вопрос: и вы уже?…
– Это важно?
– Да!
– Тогда – да!
– Алла знает?
– Что?
– То, что мы здесь сидим?
– Нет, она категорически запретила мне с тобой говорить. Хотела сама. Постепенно тебя подготовить. Можешь дать мне в морду.
– Зачем? Ты молодец.
– Спасибо на добром слове. Руслан, я все понимаю – и твое состояние и то, что ты обо мне сейчас думаешь. Если ты скажешь, чтобы я никогда не видел Аллу, – так и будет. Это я твердо обещаю.
– Подожди! Знаешь, мне что-то захотелось еще по одной. Не возражаешь? Вот и наш спаситель. На этот раз вовремя. Здоровье Аллы?
– За тебя.
– Хорошо прошло. Чем-то мы завоевали его доверие. Готов спорить: натуральный, неразбавленный.
– Руслан…
– Ах, да. Кстати, если не возражаешь, я налью себе еще. Ладно? Вот так. Со стороны, наверно, выглядит красиво: милый, интеллигентный разговор. Не переживай. Я норму знаю. Я всегда в порядке. И вообще… И давно?
– Не очень.
– Правильно. Между прочим, я не такой дурак. Кое-что уже чувствовал. С твоего разрешения я поговорю еще с Аллой. Извини, все-таки семья. А потом… Может, мне сегодня переехать к матери?
– Руслан…
– Почему? Она умница, сделала хороший выбор. Я думаю, ты ее не обидишь. А то – смотри!
– Ты что, одурел?
– Нет, но как-то сразу, могу сгоряча и не так сказать. Извини.
– Кончай.
– Ты прав. Это когда-нибудь должно было кончиться. Сашка, она очень хорошая, не смей обижать ее.
– Руслан, я тебе клянусь. Я не хотел… Просто неожиданно.
– Лишнее говоришь, Барон.
– Ты настоящий парень, Руслан.
– Комплименты? Не надо.
– Давай еще выпьем.
– Во! Наконец слышу голос не мальчика, но мужа. Официант! Спокойно, теперь мой черед заказывать.
– А он опять смылся.
– Производственное совещание. Или вторая часть кинофильма. Сбегать за ним на кухню?
Он подумал, что свисток не ему. Но потом в зеркальце увидел, как зажглась фара мотоцикла и, описав дугу, вышла на осевую. Руслан надавил на газ. Теперь перед ним была темная безлюдная набережная. Он шел под восемьдесят. Но сзади, по осевой, неумолимо приближался мотоцикл. Надо было остановиться сразу. Теперь поздно. Ни одного поворота направо. Первый поворот за мостом. Но ему не успеть. Может, резко затормозить, выпрыгнуть из кабины, а там в какой-нибудь двор? Но фара скрылась за кузовом, и тогда Руслан резко вывернул влево. Так. При отягчающих обстоятельствах. Правда, теперь инспектор не будет пытаться обгонять. А вдруг ему надоест, отстанет? Глупо. Да и инспектор попался не из пугливых.
Руслан опять увидел фару. Теперь она была на правой стороне, и Руслан тоже повернул направо. И сразу влево. Иначе мотоцикл проскочит у тротуара. Но он не учел, что скользко, что предательский весенний лед не даст вывернуть руль. Руслан резко нажал на тормоз, но «ЗИЛ» уже не слушался его. Задние колеса оказались на тротуаре, и грузовик, юзом, пошел на столб. Руслан повис на руле. Нога вдавила тормозную педаль. Еще секунда. Руслан закрыл глаза. Удар. Звон стекла. Мотор заглох.
Руслан услышал визг тормозов мотоцикла.
Инспектор вскочил на подножку, открыл дверцу и выхватил ключ зажигания. Руслан сидел неподвижно, намертво вцепившись в руль.
– Жив? – тихо спросил инспектор.
– Порядок, – сказал Руслан.
– А ну, выходите! Ваши права! – закричал инспектор.
Руслан вышел, протянул права.
– Путевой лист?
– Забыл на базе, – сказал Руслан и взглянул в лицо инспектору.
– К теще на блины ехали? – спросил инспектор уже спокойным голосом.
– Гололед, – сказал Руслан. – Машину повело. Вот и авария.
– Машину повело, а не водителя? Мотоцикл не видели?
– Нет, я обычно не смотрю назад.
– Доходчиво объясняете, – сказал инспектор. – А свисток?
Руслан подумал, что орудовец, в сущности, – добродушный мужик. Другой бы, в лучшем случае, изматерил Руслана. Надо было сразу остановиться.
Подбежать с виноватой улыбкой, дескать, виноват, начальник, власть ваша, задница наша. Может, обошлось бы.
– Не слышал, – сказал Руслан.
– Сколько выпили?
– Вчера пил, – сказал Руслан.
– Понятно. Пил вчера, сивухой несет сегодня. Садитесь в коляску.
– Но машина…
– Потом машина. Отъездились.
