Алексей Фомин - Затон
Зато, наверное, деревьев насажаю и сыновей произведу на свет, – с нарочитым смирением поддакнул ему Сосо.
Да. Ваша жена, которая будет страшна, как смерть, родит вам девять детей, из них – трое сыновей. С дочерьми, правда, придется помучиться. Ну, не выдавать же их за простых крестьян… Одна так и останется с вами. До самой смерти. И глаза вам закроет. Помрете вы на семьдесят пятом году жизни. И никто не заметит вашей смерти, кроме семьи да односельчан. Вы проживете жизнь длинную и покойную. Вас не коснутся ни великие войны, ни великие потрясения.
А матушка? – поинтересовался Сосо. – Она будет довольна?
О, да. Она будет жить у вас в дому, нянчить внуков, ругаться с невесткой и радоваться за своего Сосело.
Эх, – огорченно вздохнул Сосо. – Красивые картинки рисуешь. Лес, горы, дружеское застолье… А нам все недосуг.
Он подошел к Пантелеймону и, приобняв за плечи, заставил того встать.
Пора, пора, батоно Пантелеймон. Пора каждому делать свое дело.
По-дружески обняв, он неспешно повел его к выходу. «Да уж, матушка расстаралась, – подумал Сосо. – Это вам не какой-нибудь дешевый актеришко, а настоящий матерый талантище. Жаль, не было времени в Тифлисе по театрам ходить».
Они подошли к двери, и Пантелеймон надел пальто и шляпу. Сосо пожал ему руку.
Приятно было познакомиться, – а когда Пантелеймон уже перешагнул через порог, Сосо дружески похлопал его по спине, напутствуя словами: – Идите, идите работайте, товарищ Пантелеймон.
– Сосо, Сосо… – Тяжелая рука Мехмета легла на его плечо.
А? Что? – Сосо подскочил на кровати, хлопая спросонья глазами. Он ожесточенно потер небритое лицо ладонями. – Который час? А я и не заметил, как закемарил.
Вечер уже, – ответил Мехмет. – Сосо, ребята согласны. Завтра начинаем. Целый день я их уламывал. Под вечер все дали согласие. Ты что не рад? – Удивился Мехмет.
Сосо сидел на кровати, погрузившись в глубокие раздумья. Сомнения терзали его.
Нет, нет, конечно, рад, – постарался успокоить он хозяина дома. – Мехмет, пойди, спроси у жены, не приходил ли кто сегодня?
Забастовка вышла на загляденье. Завод не работал целую неделю. Полиция, попытавшись прорваться на заблокированную территорию, получила вооруженный отпор. Военные действия были перенесены на территория города. Властям пришлось прибегнуть к помощи армии. Улицы беззаботного, веселого южного городка были залиты кровью. Сосо мог быть доволен.
Эпизод 9. Анна. Москва. 2006
Чмоки, чмоки, чмоки. Ба-ба-ай… – Выйдя из машины, Ирка с преувеличенной старательностью исполнила обряд прощания гламурных барышень.
Кривляка… Пока. Дверь захлопни, – ухмыльнулась Анна.
Нежненько притворив дверцу (эти владельцы автомобилей вечно вопят по поводу своих дверей), Ирка, нагруженная пакетами, направилась в сторону своего подъезда. Анна дождалась, пока она скроется за дверью, и двинула «Жука» в сторону кольцевой дороги.
Иркины «чмоки» предназначались не столько Анне, сколько ее вполне гламурному автомобилю. В свое время, когда Анна покупала его, отец и Ирка помогали ей сделать выбор. Этого «Жука» кислотно-розового цвета выбрала именно Ирка.
Может быть, вон ту? – усомнился в Иркином выборе отец, указывая на такой же «Фольксваген», но только темно-синего цвета. – Она как-то посерьезнее выглядит…
Надоело мне быть серьезной. И так я у вас сама серьезность… Начиная с детского сада, – возмутилась Анна. – Жаль, что нет с ромашками… Придется брать вот этот – розовый.
Так что ее «Жук», можно сказать, Иркин крестник. Анна выехала на кольцо и разогналась до разрешенных ста километров в час. Правда, на электронных табло, расположенных над дорогой горела надпись: «Осторожно, мокрая дорога. Максимальная скорость – 80 км/ч». Сегодня целый день лил, то останавливаясь, то принимаясь вновь, вполне основательный, но от того не менее нудный дождь. Солнцу за весь день так и не удалось, хоть на минутку, пробиться сквозь плотную пелену свинцово-серых облаков, еще с ночи накрывших город.
Но путь от Конькова до Измайлова неблизкий, время уже позднее, так что приходилось поторапливаться. Сегодняшний длинный день несколько утомил Анну. Дождь заставил ее утром сделать выбор в пользу автомобиля и, отправившись к десяти часам в риэлторскую контору, она начала день с выматывающей душу езды по московским улицам, забитым в этот час многочисленными заторами и пробками. Разговор с риэлторами также получился непростым.
Чем больше проходило времени с того дня, когда ей довелось убедиться в измене любимого человека, тем менее острым становилось желание отомстить. Да и сам способ мести, выбранный ею, уже не казался столь удачным и правильным, как ранее. Конечно, выкинуть Вадю из квартиры, в которую он после многолетнего бытового неустройства был буквально влюблен, это – сильный ход. Но Эдя-то здесь причем? Он никогда ничего плохого ей не делал. Можно даже сказать, наоборот. Поэтому Анна, занявшая было поначалу жесткую позицию по отношению к компаньонам, смягчилась и решила не продавать принадлежащую фирме квартиру.
Наверное, Анне нужно было бы сообщить риэлторам о своем решении по телефону или электронной почте, но она предпочла поступить иначе. Риэлторы, узнав о ее решении, сразу же набились в комнату для переговоров в количестве четырех человек и принялись прессовать Анну по полной программе. Уж больно им не хотелось упускать столь заманчивый кусок. Они и уговаривали, и цену повышали каждые полчаса, и условия оплаты предлагали самые-пресамые, но Анна упорно стояла на своем. Тогда они поменяли тактику и стали говорить о затратах, уже сделанных ими, об огромном количестве проделанной работы по подбору клиентов, стали грозить санкциями и судебным разбирательством. Строго говоря, они, конечно же, были правы, и Анна не могла не признать этого. Пришлось пойти им навстречу. Договорились контракт не разрывать, но его выполнение заморозить на два месяца. «Ну что ж, – подумала она, уже выйдя из офиса и направляясь к своему веселенькому «Жуку», – вопрос подвешен… А что будет через два месяца?.. Там посмотрим».
Разговор с риэлторами был долгим, трудным, и ей захотелось снять напряжение, расслабиться, просто поболтать ни о чем и в то же время обо всем. Может быть, даже поплакаться в жилетку…
А дождь все лил и лил…
Привет, подружка. Что-то мы давно с тобой не виделись. Давай встретимся. Прямо сейчас. Потреплемся, по магазинам прошвырнемся… – деланно бодрым голосом предложила Анна, прижимая телефон к уху. – Ты с работы удрать сможешь?
Ирка, единственная подруга еще со студенческих лет, работала главбухом в какой-то фирмочке.
Ask… – заверила она. – Ты сейчас где находишься?
Я? – переспросила Анна. – На Лесной.
Сейчас скажу шефу, что меня срочно в налоговую вызывают… Слушай, Ань, а давай в Охотный мотнемся, а потом можно в ГУМ… – Иркин энтузиазм клокотал и пузырился, как кипяток.
Только не туда, – испугалась Анна. – Я сегодня на машине. Парковаться замучаюсь. Лучше я подхвачу тебя на Ленинградке, как обычно, и поедем в Стокманн или в Крокус…
Ладно, – не раздумывая, согласилась Ирка. – Через пятнадцать минут у часового завода.
Девушки разгуливали по гипермаркету, переходя из бутика в бутик. Выбирали, примеряли, оценивали, потом снова выбирали, примеряли… Изредка что-то покупали. Без умолку болтали о моделях, фасонах, сезонных тенденциях и прочих важных и интересных вещах, потом устроили себе перерыв, отдохнув в кинотеатре. После этого опять бродили по магазинам и только вечером вспомнили, что у них сегодня во рту маковой росинки не было.
Нет, но туфли я просто шикарные отхватила, – с восторгом сказала Ирка, вертя в руках туфельку, когда они устроились за столиком псевдояпонского ресторанчика. – На осень…
Знаешь, а я от своего Вади ушла, – перебила ее Анна.
Да ты что? – искренне испугалась Ирка. – Совсем сдурела, подруга? Такой красавчик, вылитый Леонардо ди Каприо… Какого тебе еще рожна нужно?
Понимаешь… – Анна залилась краской. Даже теперь она испытывала неловкость и стыд за ту ситуацию, в которой ей довелось побывать. – Я его застала… с другой женщиной.
Кошмар! Это когда ты в командировку в Германию летала? Ну, прям как в анекдоте; возвращается муж из командировки… А у тебя все наоборот… Ой, извини меня, дуру набитую… – Ирка только сейчас заметила пламенеющий румянец, пятнами покрывший лицо Анны. – Я и не думала, что ты так серьезно к этому относишься. Считала, что у вас так… Просто…
Анна пожала плечами. Она уже снова овладела собой и могла говорить спокойно, не опасаясь, что непрошеные слезы вдруг покатятся из глаз, а к горлу подкатит мягкий, душащий ком:
Я любила его, и мне казалось, что он тоже любит меня… Замуж за него собиралась… Не знаю… Наверное, я все себе напридумывала.
Мерзавец. – Ирка сделала глоток и поставила бокал на стол. Двумя длинными ногтями выудила сигарету из пачки, прикурила и глубоко затянувшись, медленно выпустила к потолку струйку сизого дыма. – Все они такие… Скоты. – Она взяла бокал с вином, сделала еще один глоток. – Ну, любовь – это еще туда-сюда… Это я могу понять и даже представить. Но замужество… Зачем тебе это нужно? Ты еще скажи, что ребеночка хочешь завести.
