Алексей Фомин - Затон
Антихрист, – подал свою реплику Сосо, перебив завравшегося господина.
Нафабренные усы незнакомца сразу же опустились к низу, в глазах загнанным зверем заметалась растерянность и, вообще, физиономия его скривилась так, как будто он только что разжевал недозрелый ткемали.
Учтите, – его голос слегка дрожал, – я этого не говорил. Это вы сказали. Это поистине великое имя… Не годится поминать его всуе.
Сосо равнодушно пожал плечами.
Не годится, так не годится. Ну и ладно.
Господин крепко зажмурился и потер пальцами лоб, пытаясь подхватить упущенную нить разговора.
Э-э… А! Да! Вот говорят, что мы ловцы человеческих душ. Что мы всех смущаем, соблазняем… Да ничего подобного! Вот вы мне ответьте, можно ли вас соблазнить, ежели у вас есть то, чего вам хочется? А? Правильно! Нельзя! Мы ему всегда говорили: «А ты дай людям то, чего они хотят». Нет! Все он их в черном теле держит. Все заставляет страдать… А мы? Мы раскрываем перед человеком все возможности: твори, действуй! А душа?.. А что душа?.. Ох, не могу… Как разведут свою антимонию: «Вот душа, вот душа… Вот вы – зло, а мы – добро…» Суесловие-с. Да-с. Знаю я их добро. Тебе по морде дали, так ты утрись и еще спасибо скажи. А еще… Любовь… Ты людям только позволь. Они только и будут делать, что любить друг друга. А кто работать будет? Кто будет двигать прогресс человечества? Ведь человек, уж поверьте мне, существо поистине скотообразное…
А в семинарии учат, что богоподобное, – хитро усмехаясь, перебил его Сосо.
Я вас уверяю, только внешне. А внутри… Истинный скот-с. Он весь сориентирован на удовлетворение своих низменных устремлений. А ведь надо строить, создавать, творить, развиваться… И здесь без нас никак. И не всегда приходится действовать только убеждением. Иногда случается и силу применить. Зато каких успехов достиг ныне человек, каков прогресс!.. И это-то называется злом? Да без нас человечество до сих пор жило бы в пещерах и одевалось в звериные шкуры. Если бы вообще выжило…
Разумные мысли, – одобрил Сосо. – Но позвольте поинтересоваться, почему это вы решили, что вам нужен именно я?
Ну как же, ну как же… – Довольно улыбаясь, господин широко развел руки в стороны, демонстрируя свое удивление столь наивным вопросом. – Ошибки быть не может. Вы и только вы. Никаких сомнений.
Ну, хорошо, – охотно согласился Сосо, которого уже начал забавлять этот разговор (все веселее, чем сидеть в одиночестве, пытаясь учить немецкий по великому, но скучноватому Гете). – Предположим, я – избранник. Но доказательства этому есть какие-нибудь, кроме ваших слов?
Конечно, конечно… Во-первых, ваши способности. Вы заметили, с каким чувством вам внимают люди? А с какой охотой они вам повинуются? Вы думаете, это все так… Случайность?
Ну почему же случайность? Я работаю над собой, – уверенно сказал Сосо.
Нет, нет. Не обольщайтесь. Этому нельзя научиться. Умение повелевать людьми – это от нас. А во-вторых… Знак, который вы носите с рождения. Ваша левая нога. Как дразнили вас в детстве… Я прошу прощения… Копыто дьявола.
Сосо, запутавшийся поначалу в этих многочисленных он, ему, его, нас, нам, начал потихоньку соображать, что к чему. Он вспомнил, как мать, приехав к нему в Тифлис, умоляла его вернуться в семинарию, как валялась в ногах, как в бессильной ярости грозила ему Божьей карой, как… А уезжая, сказала смешную для него, революционера, фразу: «Бог оставил тебя, Сосо, и теперь к тебе придет дьявол».
Сосо нисколечко не сомневался в силе материнской любви к нему, единственному сыну. Он так же знал о потрясающей целеустремленности, настойчивости и работоспособности своей матери. Теперь, став уже взрослым человеком, он мог по достоинству оценить те титанические усилия, которые ей пришлось предпринять, чтобы выкормить, вырастить и выучить его, оболтуса. И чтобы осуществить свое заветное желание – увидеть его священником, она, кажется, готова на все. Обещала дьявола, вот вам, пожалуйста, дьявол. Такого фокуса от нее Сосо не ожидал. «Ай, да матушка, – восхитился он, – что за спектакль поставила. Куда там твоим режиссерам… Настоящий гений организации. Вот от кого у меня организаторские способности, умение управлять людьми. Как же она нашла этого мингрела? Наверное, умудрилась нанять в Тифлисе какого-то профессионального актера. А денег на это выпросила либо у дяди Якова, либо у дяди Иосифа. Но откуда она узнала этот адрес, откуда узнала про забастовку? Откуда ей известно про Цхакая и о наших с ним неладах? Как ей вообще удалось выйти на нашу организацию и выбить из них столько сведений? Неужто Камо? Он горийский. Мать его знает… Нет, не может быть. Только не Камо. Этот самому дьяволу не проболтается, не то, что матери друга. Ладно… Вернусь в Тифлис, будем разбираться. А с этим рыжим клоуном что делать? Подыграть ему, что ли? Раз получил деньги, пусть отрабатывает. Пусть потом доложит матери, что он сделал все возможное, но этот упрямец Сосо, не боится ни бога, ни черта».
Так вы не из охранки? Нет? – осторожно поинтересовался Сосо.
Нет, – покачал головой незнакомец.
И не из полиции?
Нет.
Так вы, стало быть, черт? – усмехнувшись, спросил Сосо.
Господин самодовольно напыжился.
Ну, можно и так сказать. Многие люди, не разбираясь в существе вопроса, употребляют именно этот термин.
И как мне вас… величать: Люцифер, Вельзевул, Мефистофель или как-нибудь иначе?
О, это великие имена… – господин сконфузился и словно жеманная девица покраснел и потупил глаза. – Называйте, как хотите, как вам будет удобно… – Скороговоркой пробормотал он.
Хорошо. Я буду называть вас Пантелеймон. Одного моего знакомого мингрела звали так. Вы очень на него похожи. Так что, быть вам Пантелеймоном.
Как вам будет угодно-с, – охотно согласился господин.
Итак, пативцемуло Пантелеймон, у меня сейчас возникла определенная проблема. Мои дела застопорились. Вы понимаете, о чем я говорю?
Да, да… – закивал головой господин.
Мне нужна ваша помощь. Я хочу, чтобы завтра осуществилось то, что я подготавливал. Что я для этого должен сделать: подписать контракт? Как там у вас принято? Кровью? Извольте, я готов.
Странный господин расплылся в довольной улыбке.
Нет, нет. Никаких контрактов. Я же вам уже говорил… Вы изначально наш. Я прислан специально для того, чтобы оберегать вас и способствовать осуществлению ваших планов.
Сосо поднялся на ноги, опустив голову, сделал пять шагов в сторону окна, пять шагов обратно. Ему доводилось видеть наглецов, но наглость этого превосходило все мыслимые пределы. Он обернулся к господину.
Говоришь способствовать… А если так… То какого дьявола ты здесь расселся?! – заорал Сосо. – Пошел вон!
Господин вскочил на ноги, его взгляд растерянно заметался по комнате.
По какому праву… По какому праву вы так со мной разговариваете? Да я…
Ах, так… – Сосо рассмеялся. – Сегодня же уезжаю в Тифлис и возвращаюсь в семинарию.
Нет, нет, только не это, – с выражением ужаса в глазах взмолился Пантелеймон. – Вы и представить себе не можете какая мерзкая, скучная, ничтожная жизнь в этом случае вас ожидает.
Ну, ну. Интересно, – подбодрил его Сосо.
После окончания семинарии вы получите место в селе Тианети. Это в Кахетии, в горах. Там как раз помрет местный попик-вдовец. После него останется дочь тридцати лет. Вам придется на ней жениться, чтобы получить это место. Глушь необычайная. Горы, лес. Полгода – снегу по пояс. Ни пройти, ни проехать. Каждый день одно и то же. Летом – служба, виноградник, огород, зимой – служба, посиделки с соседями за кувшином вина, теплая лежанка. Обычная крестьянская жизнь. Мозолистые ладони и натруженная спина. Будете крестить малых ублюдков и отпевать старых. Изо дня в день. Все то же самое. За всю свою жизнь вы не сделаете ни одного большого дела. Вы даже дома себе не выстроите. Так и будете жить в том, который останется после тестя-покойника.
Зато, наверное, деревьев насажаю и сыновей произведу на свет, – с нарочитым смирением поддакнул ему Сосо.
Да. Ваша жена, которая будет страшна, как смерть, родит вам девять детей, из них – трое сыновей. С дочерьми, правда, придется помучиться. Ну, не выдавать же их за простых крестьян… Одна так и останется с вами. До самой смерти. И глаза вам закроет. Помрете вы на семьдесят пятом году жизни. И никто не заметит вашей смерти, кроме семьи да односельчан. Вы проживете жизнь длинную и покойную. Вас не коснутся ни великие войны, ни великие потрясения.
А матушка? – поинтересовался Сосо. – Она будет довольна?
О, да. Она будет жить у вас в дому, нянчить внуков, ругаться с невесткой и радоваться за своего Сосело.
Эх, – огорченно вздохнул Сосо. – Красивые картинки рисуешь. Лес, горы, дружеское застолье… А нам все недосуг.
Он подошел к Пантелеймону и, приобняв за плечи, заставил того встать.
Пора, пора, батоно Пантелеймон. Пора каждому делать свое дело.
По-дружески обняв, он неспешно повел его к выходу. «Да уж, матушка расстаралась, – подумал Сосо. – Это вам не какой-нибудь дешевый актеришко, а настоящий матерый талантище. Жаль, не было времени в Тифлисе по театрам ходить».
