Дженнифер Доннелли - Чайная роза
— Неужели? Это просто замечательно! — воскликнул Гарри. Он повернулся к Милли и застыл на месте. Кузина улыбалась, но в глазах стоял лютый гнев, который мог заставить побледнеть кого угодно.
— Очень приятно, — сказала Милли.
— Садитесь и выпейте с нами чаю.
— Спасибо, но не могу, — отказалась Фиона. — Нам с Джо пора возвращаться в Уайтчепл. Нас уже ждут.
Гарри и Милли продолжили беседу, а Джо взял куртку и кепку. Милли смотрела на Фиону и молчала. Когда Джо собрался, молодые люди попрощались и пошли к двери. На пороге Фиона обернулась и воскликнула:
— Ох, нет! Моя брошка! Я ее потеряла!
— Она была на тебе, когда мы пришли сюда? — спросил Джо.
— Уверена, что да. Она должна быть где-то здесь.
— Где вы сидели? — спросил Гарри. — Наверное, она там.
Но Милли и глазом не моргнула.
— Какая брошка? — выгнув бровь, спросила она. — С рубином? С изумрудом?
— Медная, — ответила Фиона.
Когда Гарри опустился на четвереньки, а Джо отправился искать в ванной, Фиона, видевшая, что Милли следит за ней, подошла к кровати Джо, откинула подушку и сказала:
— Нашла!
Она улыбнулась, прицепила брошь к лацкану и пошла к двери. Когда Фиона шла мимо печки, Милли ядовито промолвила:
— Странно, как она туда попала…
Фиона подмигнула ей:
— Ничего странного.
Гарри, отряхивавший коленки, и вышедший из ванной Джо пропустили этот обмен репликами.
— Где она была? — спросил Джо.
— Просто завалилась за… Черт возьми, который час? — воскликнула Фиона и посмотрела на настольные часы. — Джо, нам пора. Отец убьет нас.
Выйдя наружу, Джо хлопнул Фиону по спине и сказал:
— Фи, я горжусь тобой. Ты была вежлива с Милли и не поссорилась с ней. Вела себя как леди.
«Скорее как портовая шлюха», — подумала Фиона и любезно улыбнулась.
— Надеюсь, ты сама это понимаешь. Теперь Милли будет знать тебе цену.
«Да уж», — подумала про себя Фиона.
Выйдя на главную улицу, они услышали топот копыт. Джо схватил девушку за руку.
— Бежим! Это омнибус! Если мы успеем на него, то приедем в Уайтчепл к восьми и твой отец не спустит с меня шкуру.
— Нет, он спустит шкуру с меня, когда узнает, что я обручилась с каким-то обормотом.
— Неправда. Он будет гордиться тобой, Фи. Ты совершила хорошую сделку. — Увидев, что омнибус подъезжает к остановке, Джо прибавил шагу.
— Какую сделку? — спросила запыхавшаяся Фиона.
Джо улыбнулся ей:
— Хорошую… продала одну вишенку за то, чтобы потом всю жизнь есть яблоки и апельсины.
Фиона густо покраснела. Кучер щелкнул поводьями, и в этот момент они добежали до омнибуса. Джо подсадил девушку и сам прыгнул следом. Смеясь и пытаясь отдышаться, они затопали по проходу.
Какая-то чопорная матрона удостоила их неодобрительным взглядом, но они не обратили на это внимания, заняли свои места, и лошади повезли омнибус на восток, к реке и Уайтчеплу.
Милли Питерсон бежала по лестнице, преследуемая своей горничной, неказистой Оливией. Она ворвалась в спальню, схватила стоявший на туалетном столике флакон с духами и швырнула его в стену. Флакон разбился вдребезги, и в комнате запахло сиренью.
— Ох, мисс! — расстроилась Оливия.
— Ну и что? — рявкнула на нее Милли. — Помоги мне снять ботинки! — Она села на кровать. Оливия взяла крючок для расстегивания пуговиц и опустилась на колени. — Я знала это, Оливия. Как только я вошла в квартиру и увидела, что там чисто, то тут же поняла, что она приходила к нему. И оказалась права! Гарри пригласил меня на ленч — как всегда, в Ричмонд. Сказал: «Мы поедем на поезде. Я обожаю природу». Подлый сводник!
— Мисс, это вполне приличное приглашение, — сняв один ботинок, сказала Оливия.
— Неправда! Он просто хотел убрать меня из квартиры, чтобы Джо мог остаться там наедине со своей маленькой потаскушкой!
— Мисс, но если вы ездили в Ричмонд, то как узнали, что она была в квартире?
— Перед уходом Гарри повернулся ко мне спиной, и я оставила на каминной полке свою сумочку. После ленча я сказала ему, что забыла ее, и притворилась расстроенной. Мы вернулись в ресторан. Когда ее там не оказалось, Гарри подумал, что я оставила ее в поезде или на квартире. Мы навели справки на вокзале. Конечно, сумочку никто не вернул, и он предложил поехать к нему. А когда мы туда приехали… — глаза Милли сузились, — там оказалась она. Оливия, они занимались любовью.
— Не может быть! — широко раскрыв глаза, воскликнула горничная.
— Занимались. Я в этом уверена. — Милли чихнула и состроила гримасу. — О господи, какой сильный запах… Уберись здесь, ладно? И открой окно. Задохнуться можно…
Оливия бросила на хозяйку красноречивый взгляд.
Милли рухнула на кровать и застонала от злости. После ухода Джо и Фионы она сидела молча, смотрела на кровать Джо и представляла их в объятиях друг друга. Теперь в ней снова проснулся гнев.
— Оливия, я не понимаю, что он в ней нашел. Честное слово.
— Мисс, наверное, вы посылали ему не те знаки.
— Я посылала ему все знаки, которые приходили мне в голову. Не заметить их мог только слепой.
— Если хотите знать мое мнение, — ответила Оливия, подбирая куски стекла, — то дело вовсе не в его слепоте.
Милли порывисто села:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну… он же работает у вашего отца, верно?
— И что из этого?
— Это неправильно, мисс, правда? Нехорошо ухаживать за дочерью своего работодателя. Попробуйте посмотреть на это с другой стороны. Наверное, он думает, что ваш отец рассердится. Что на вашу руку может претендовать кто-то получше.
Милли посмотрела на Оливию с удивлением. Горничная была права. Конечно, дело не в том, что она, Милли, безразлична Джо. Просто он думает, что недостаточно хорош для нее! Наследница богатого отца может выбрать себе в мужья кого угодно; зачем ей нужен какой-то нищий разносчик? Теперь все ясно. Джо восхищается ее отцом, смотрит на него снизу вверх и считает, что знаки внимания к его дочери примут за неуважение к хозяину. Боже, какая же она дура!
— Оливия, ты умница! Так оно и есть! — Милли села за туалетный столик. Если так, то ей понадобится время и благоприятная возможность. Джо считает ее недотрогой? Ладно, она покажет ему, что это не так. Еще как покажет! Чувства у мужчин сильные. С ними просто невозможно справиться. Именно это сказала ей тетя, когда у Милли начались месячные. — Оливия, я стану более дерзкой, — сказала девушка, глядя на себя в зеркало. — Покажу, что готова отдаться ему. Стоит только попросить. — Она закусила губу. — Ах, если бы я смогла остаться с ним наедине, без отца и Гарри!
— Может быть, вам подойдет день Гая Фокса?
Каждую осень отец Милли устраивал для своих служащих и покупателей грандиозный праздник в честь раскрытия «порохового заговора»[15]. До пятого ноября оставалось всего полтора месяца. Как обычно, в этот вечер будет огромный костер, куча еды и реки пива. Джо просто не сможет не прийти на праздник. А там она сумеет увести его в темноту, подальше от собравшейся у костра беспечной толпы, и остаться с ним наедине. Спросит, не хочет ли он посмотреть дом или что-нибудь в этом роде. К тому времени он как следует выпьет и перестанет сдерживаться. Некоторых мужчин нужно подтолкнуть; вот она его и подтолкнет.
Все, кто работал у Томми Питерсона, с нетерпением ждали пятого ноября. В этот вечер хозяин раздавал им премии. В большинстве компаний это делали на Рождество, но тогда торговля шла слишком бойко, и у Томми не было ни одной свободной минуты. Кроме того, в этот вечер он повышал сотрудников в должности. Джо тоже должны были повысить несмотря на то, что он работал в фирме совсем недавно. Милли знала об этом, потому что как-то во время ужина успела побеседовать с отцом. Он то и дело говорил о таланте и честолюбии Джо. Благодаря этому молодому человеку торговля в Ковент-Гардене процветала. Милли догадывалась, что отец видит в Джо самого себя. Сказать то же самое о Гарри было нельзя; бедняга проработал у дяди уже три месяца, но ничему не научился. Она знала, что у кузена не лежит к этому душа; мало-помалу это становилось ясно и Томми. Он имел на Гарри большие виды, однако теперь все его надежды были связаны с Джо. Милли не обсуждала эту тему с отцом, но знала, что когда в один прекрасный день Джо посватается за нее, Томми будет доволен. Джо предстояло стать тем самым сыном, о котором всегда мечтал ее отец.
— Оливия, мое выходное платье уже прислали?
— Да, мисс, оно у вас в шкафу. Как всегда, очень красивое.
Милли попросила принести его и внимательно осмотрела. Длинное платье с рукавами фонариком, сшитое из голубой тафты, было миленьким, но недостаточно нарядным. Ей требовалось что-то ослепительное. Она не пойдет к портнихе, а купит наряд в Найтсбридже. Конечно, это обойдется недешево, но если повезет, к моменту поступления счета отец узнает, что она обручилась, обрадуется и не будет ее ругать.
