Вера Эфрон - Продана
Там, где остановилась машина, было много народу. До подъезда – около двадцати метров, и я рассчитывала, что мой план удастся. Я думала, люди на улице защитят меня. Я рванула в сторону от Радика и стала кричать о помощи, но мой крик остался без внимания. Возможно, прохожие не понимали по-русски, но, скорее всего, они просто не захотели связываться. Радик быстро поймал меня и поволок обратно в машину. Он что-то сказал по-литовски полицейскому, который был здесь же, на площади, и тот, равнодушно пожав плечами, отвернулся.
О том, что я получила в машине хорошую взбучку, рассказывать не стоит. Но это была прелюдия. Радик отвез меня домой и избил до крови. Потом он грубо изнасиловал меня. Насилие сопровождалось побоями. Хорошо еще, что дома не было Леандра и Марата…
После этого я два дня пролежала на матрасе и, соответственно, не могла обслужить ни одного клиента. Для Радика это был полный убыток, он орал на меня как оглашенный. «В следующий раз убью», – обещал он.
Естественно, он употреблял только мат, но повторять его слова я не могу. Я не хочу ругаться матом. Я сыта по горло всей этой грязью.
Жизнь в бане текла без особых изменений, но к клиентам меня старались не вывозить. Брали Татьяну и Эвелину, я считалась ненадежной, зачем же им рисковать. Иногда, когда погода была хорошей, я под присмотром Леандра или Радика гуляла по двору, а чаще отсыпалась после ночной работы. Потом я сидела на матрасе либо в кресле, курила и болтала с девчонками, если у них не было клиентов.
В тот вечер, когда Эвелина вернулась от клиента радостной, я лежала на матрасе и курила гашиш. Татьяна сидела в кресле, положив ноги на стол.
– Чего такая веселая? – удивилась она.
– Хочу с вами посплетничать, девки!
– Неужели у твоего клиента член не встал?
– Нет, но я услышала одну хорошую новость.
– Что за новость? – полюбопытствовала я, приподнимаясь с матраса.
– Радик с кем-то говорил о нас по телефону.
– Подумаешь, новость, – скептически заметила Татьяна. – Он с клиентами каждый день о нас говорит.
– Может, он хочет нас отпустить? – спросила я.
– Ну да, разбежалась! – ответила Эвелина, и я потеряла всякий интерес к разговору. Все другое легко было просчитать. Я снова легла, повернулась к стене и притворилась, что засыпаю.
– Они хотят отвезти нас в Швецию! – Эвелина бесцеремонно потрясла меня за плечо.
– В Швецию? – Это уже было интересно.
– А зачем им понадобилось везти нас в Швецию? – спросила Татьяна.
– Работать – зачем же еще.
– В казино? – задала я глупый вопрос.
– Наталья! Ну ты даешь! – закричали обе в один голос.
– Тут появятся новые девочки, а нам надо будет уехать, – сказала Эвелина.
– А почему бы нам не остаться здесь? – спросила я.
– Ну, знаешь, не мы решаем, – ответила Эвелина.
– Конечно, конечно, я и забыла, что мы рабы.
– А у рабов нет голоса, – печально сказала Татьяна.
– А мы можем что-то совместно предпринять, чтобы не ехать? – поинтересовалась я.
– Я возражать не стану, – быстро ответила Эвелина. – Я лучше уеду отсюда.
– Мне тоже надоело жить в этой бане, – поддержала ее Татьяна.
– Но здесь мы, по крайней мере, в относительной безопасности. Мы не знаем, что нас ждет в Швеции, – попыталась я образумить их.
Я боялась. Быть увезенной еще дальше мне казалось хуже, чем остаться в Литве. Я вспомнила, как Сергей говорил, что есть возможность получить работу няни в Швеции. Мне не понравилась эта идея, я хотела работать в казино или в баре. Как же давно это было… Швеция, Швеция – просто наваждение какое-то. Литва раньше входила в состав СССР, и хотя СССР уже давно не было, мне казалось, что Трудолюбовка не так уж далеко. Как бы то ни было, здесь я уже знала своих клиентов и знала, чего от них ожидать. Например, если Радик пребывал в плохом настроении, то ему нельзя было смотреть в глаза. В противном случае я могла получить пощечину, но это еще можно было стерпеть. С Маратом лучше вообще не разговаривать, молчать, и все. А если задашь ему какой-нибудь вопрос – пиши пропало. Танька вчера спросила о каком-то пустяке и получила по полной. Одна Эвелина странным образом всегда избегала порки.
– Это все потому, что вы не умеете перед ними расстилаться, – поучала она нас.
Эвелина вообще была самой опытной из нас, даже несмотря на то, что Татьяне довелось поработать проституткой в Москве. Эвелина была из Риги, столицы Латвии. Она понимала литовский язык и иногда помогала Марату с переводом. К Марату она попала тремя годами раньше. Ее продал дружок, в которого она была влюблена и с которым прожила вместе несколько месяцев. Ему надо было расплатиться за карточные долги, и он нуждался в деньгах. А раньше он обещал на ней жениться. Эвелина от него забеременела, и он знал об этом, но все равно продал. После того как Марат избил ее, с ней случился выкидыш.
В отличие от нас с Татьяной Эвелина получала деньги за свою работу. Сумма была небольшая. Из пятидесяти долларов за визит ей оставляли четвертую часть, то есть двенадцать с половиной долларов, и она их откладывала. Иногда Марат отвозил ее в город, и она покупала себе в магазинах одежду.
Мы о таком и мечтать не могли. Ни меня, ни Татьяну не выпускали в город просто так. И вдруг эта Швеция. Зачем нам туда ехать?
– Там цены выше, – пояснила Эвелина. – От восьмидесяти до ста долларов за полчаса.
– А ты была там раньше? – поинтересовалась я.
– Да, прошлым летом.
– Ну и как там?
– Тебя что, достопримечательности интересуют? Что ты там увидишь? – вставила Татьяна.
– Шведы добрые, – сказала Эвелина и задумалась на минутку. – Правда, там много выходцев из Азии и арабских стран, которые ходят в бордели. А они скуповаты.
– Ты имеешь в виду, что они обманывают и не платят? – уточнила Татьяна.
– Нет, но они приходят целой группой, и двое-трое пытаются пройти за полчаса, чтобы получить скидку.
– Да уж… – произнесла Татьяна.
Не успели мы закончить разговор, как вошел Леандр. Он тоже был в приподнятом настроении.
– Ты и ты, – он указал на нас с Татьяной, – прыгайте в машину. Сейчас поедем в Вильнюс.
Я хотела спросить про Сергея, но воздержалась. Какое это имеет значение? С Сергеем – всё. Если они решили что-то сделать с нами, вряд ли мы сможем повлиять на это решение.
Таня надела на себя симпатичную кофточку и джинсы, осмотрела себя в зеркале и накрасила губы. Вероятно, она осталась довольна собой. Я же, напротив, не собиралась приводить себя в порядок. Плевать на все! Для кого мне было стараться? Для клиентов? Они все равно не видели во мне человека, какое значение имел для них мой внешний вид? Главное, у меня была дырка, куда они могли совать свои члены. Я не меняла одежды и не причесывалась. Я выезжала в той же одежде, в которой лежала на матрасе, – в джинсах и сером вязаном пуловере.
