Гийом Мюссо - Бумажная девушка
Часы мне подарил Мило. Мне нравилась их простота, строгий металлический корпус, серо-белый циферблат, ремешок из черной крокодиловой кожи. В часах я разбирался так же плохо, как и в машинах. Для меня это было устройство, показывающее время, только и всего.
Вскоре все стоявшие в очереди захотели принять участие в игре. Последний участник аукциона предложил триста пятьдесят долларов. В этот момент мужчина с воротником-стойкой вынул из кошелька толстую пачку банкнот. Отсчитав десять стодолларовых бумажек, он положил их на стойку перед кассой.
— Даю тысячу долларов, и торги закрываются, — торжественно произнес он.
Я сомневался. За последние три минуты я смотрел на часы больше, чем за те два года, что носил их на руке. Непроизносимое название «ИВС Шафхаузен» не вызывало у меня никаких ассоциаций, но это ничего не значило. Я мог цитировать целые страницы из Дороти Паркер, но был не в состоянии вспомнить хотя бы пару марок часов.
— По рукам, — наконец сказал я, расстегивая ремешок.
Из полученных тысячи долларов двести я сразу отдал заправщику, попросив налить полный бак. Я уже собирался уходить, как вдруг спохватился — надо купить бандаж для моей несчастной лодыжки.
Довольный сделкой, я вернулся к «Бугатти» и вставил пистолет в бак. Мой покупатель издалека махнул рукой и уехал, сев за руль «Мерседеса»-купе.
— Как вам удалось раздобыть деньги? — спросила Билли, опуская стекло.
— Удалось. Причем без вашей помощи.
— Ну расскажите, мне же интересно!
— Это называется находчивость, — гордо ответил я, глядя, как мельтешат цифры на экране автомата.
Ей не терпелось узнать, как все произошло:
— Ну же?
— Я продал часы.
— Португальские?
— Что значит «португальские»?
— Это же португальская модель «ИВС»!
— Спасибо за информацию.
— И за сколько вы их продали?
— За тысячу долларов. Хватит, чтобы доехать до Мексики, можно даже пообедать, прежде чем двинуться в путь.
Она пожала плечами:
— А если серьезно?
— Я абсолютно серьезен, — ответил я, вешая на место пистолет.
Билли схватилась за голову:
— Да они стоят не меньше сорока тысяч!
Я подумал, что она шутит — кто отдаст столько денег за обычные часы? — но, увидев ее искаженное ужасом лицо, вынужден был признать, что меня обвели вокруг пальца, как последнего идиота…
* * *Полчаса спустя
Придорожное кафе у Хантигтон-Бич
Вытерев лицо мокрым полотенцем и забинтовав ногу, я вышел из туалета и направился к Билли.
Она сидела на барном табурете, доедая огромный банановый сплит, которому предшествовали два чизбургера и большая порция картошки фри. Как ей удавалось столько есть и не полнеть?
— М-м-м… Объеденье! Хотите попробовать? — предложила она с набитым ртом.
Я помотал головой и вытер салфеткой взбитые сливки с кончика ее носа.
Одарив меня ослепительной улыбкой, она развернула огромную дорожную карту, чтобы обсудить маршрут.
— Так, все очень просто. Если верить журнальной статье, Аврора со своим дружком до конца недели пробудет в отеле люкс в Кабо-Сан-Лукасе.
Склонившись над картой, она маркером поставила крестик на оконечности полуострова, где находился мексиканский штат Южная Нижняя Калифорния.
Я уже слышал об этом месте, где всегда бушевали огромные волны, что привлекало туда толпы серфингистов.
— Да уж, не близко. Может, полетим на самолете? — предложил я, подливая себе кофе.
Билли бросила на меня злобный взгляд.
— Чтобы летать на самолете, нужны деньги. А чтобы раздобыть их, не надо отдавать за гроши дорогие вещи.
— Может, продадим машину?
— Прекратите нести бред и сосредоточьтесь! К тому же вы прекрасно знаете, что у меня нет паспорта.
Она провела пальцем по карте, обозначив предстоящий маршрут.
— Так, отсюда до Сан-Диего около двухсот километров. Лучше избегать крупных магистралей и платных дорог, чтобы сэкономить деньги. Если я сяду за руль, через четыре часа мы будем на мексиканской границе.
— А почему вы сядете за руль?
— Потому что я лучше вожу. Кажется, машины не ваш конек. Вы лучше разбираетесь в книжках, чем в механике. И потом, с забинтованной ногой…
Я хмыкнул.
— Обиделись? Или мое предложение задело ваше самолюбие? Я надеялась, что вы переросли стадию примитивного мачо.
— Замолчите немедленно! Хорошо, до Сан-Диего поведете вы, потом поменяемся. Дорога предстоит долгая.
Очевидно, она осталась довольна распределением ролей и продолжила излагать свой план:
— Если все пойдет как задумано, вечером перейдем границу в Тихуане и окажемся в Мексике. Найдем симпатичный мотель и там переночуем.
«Симпатичный мотель… как будто мы в отпуск собрались!»
— Встанем рано утром и сразу в путь. От Тихуаны до Кабо-Сан-Лукаса тысяча двести километров. Мы запросто одолеем их за день и вечером окажемся в отеле, где остановилась ваша Дульсинея.
Послушать ее, все было проще некуда!
В кармане завибрировал телефон. Исходящие мне отключили, но принимать звонки я еще мог. Это был Мило. Он звонил каждые десять минут и оставлял сообщения, но я стирал их, даже не слушая.
— Значит, договорились: я помогаю вам вернуть подружку, а вы взамен пишете этот сраный третий том! — подытожила Билли.
— С чего вы взяли, что мне удастся вернуть Аврору? Она по уши влюблена в этого пилота «Формулы 1».
— Я все улажу. Ваше дело — писать книгу. Только без шуточек! Настоящий роман! С соблюдением всех моих требований.
— Что еще за требования?
Она задумчиво погрызла маркер, как ребенок, собирающийся с мыслями, прежде чем сесть за домашнее задание, потом нарисовала большую цифру «1» на бумажной скатерти и заговорила:
— Для начала прекратите делать из меня козла отпущения! Вам что, доставляет удовольствие подкладывать ко мне в постель всех мудаков, какие только существуют на свете? Или вас возбуждает то, что я сплю с женатыми мужчинами, которые устали от жен и используют меня как пикантный способ развлечься и снова почувствовать себя молодыми и свободными? Возможно, ваших читательниц мое невезение примиряет с жизнью, но меня оно выматывает и причиняет боль.
Я не знал, что на это ответить. Сочиняя истории, я действительно не жалел Билли, но какое это имело значение! Она была персонажем романа, чистой абстракцией и существовала только в моей и читательской фантазиях. Все ее горести сводились к черным буквам на белой бумаге. Но вот плод воображения писателя взбунтовался против своего создателя!
