Алексей Швецов - Как я съел асфальт
– Тогда почему, ты носишь в кармане ее фотографию? – Алла перестала плакать, она уже с каким-то мазохистским интересом вслушивалась в нагромождения Сашиной лжи.
– Какая фотография?! – Саша удивился так, как будто ему объявили, что у него в кармане нашли доказательства существования Атлантиды.
– Я вчера чистила твой плащ, твой любимый элегантный плащ, и случайно обнаружила фотографию твоей секретарши. Если это, конечно, секретарша.
– Ты?! Ты шаришь по моим вещам? Обыскиваешь меня? Шмонаешь?! Как ты могла, Алла? Это низко, точнее, недостойно тебя, а еще точнее…
– Сейчас речь не о моем моральном облике, и мы не на партсобрании, – перебила его Алла. – Ответь, почему ты носишь с собой фото свой секретарши? Кстати, она не выглядит на пятьдесят…
– У меня фото? – Саша решил на всякий случай удивиться еще раз.
– Ну не у меня же? У тебя. И хватит из себя строить идиота!
Саша снова уселся в плаще на кровать. На сей раз Алла не выдержала и категорически запретила пачкать постель грязным плащом. Слово «грязный» она произнесла с надрывом, сильно его выделяя, давая тем самым оценку и плащу, и Сашиному вранью, и всем событиям, приведшим к этому разговору.
Саша вскочил и заметался по комнате.
– Погоди, дай вспомнить. Ой, господи! – Он хлопнул себя ладонью по лбу и рассмеялся, весело и от души рассмеялся, словно вспомнил анекдот. – Я же паспорта своим сотрудникам оформляю, точнее, загранпаспорта. Вот поэтому и фотография в кармане. Понимаешь, Алка, какие перед нами перспективы замаячили? Возможно с «Эмжэ» скоро заключит контракт, выгодный контракт и даже выгоднейший контракт, один очень серьезный зару…
Алла не дала возможности Саше договорить о зарубежном, серьезном зарубежном партнере и замаячившей перспективе.
– И ты носишь фотографию секретарши, чтобы оформить загранпаспорт? – перебила его Алла.
– Да, – твердо и уверенно произнес Саша.
Теперь засмеялась Алла. Алла смеялась невесело. Саша отчетливо понял это, что невесело, а даже как-то грустно. Смеялась Алла, а на щеках поблескивали слезы.
– Что? Что ты смеешься? – Саша не выдержал этого сурового, жесткого смеха, такого нерадостного и такого обличающего.
– А смеюсь я, Саша, потому, что ни разу не видела, чтобы на паспорт вдвоем фотографировались.
Неожиданно Саша подумал мысль и вспомнил, отчетливо вспомнил ту фотографию, где они вместе. Тогда они, уставшие от долгой ходьбы по парку, присели на скамейку. А фотограф, бродячий фотограф подстерег их в момент сладострастного поцелуя. Он сфотографировал их и протянул готовый снимок Саше и Инне. Саша не мог оставить это фото себе, а Инна тогда взяла фотографию. Но как сейчас она оказалась в его плаще? А теперь еще и Алла нашла этот снимок.
Еще Саша отчетливо понял, что Алла вряд ли поверит, что для экономии средств Саша решил сделать один на двоих паспорт, паспорт с его секретаршей. Секретаршей, которая никогда не была его секретаршей. Что-то в заплаканных и презрительно прищуренных глазах Аллы подсказывало Саше, что не поверит она и тому, что это его сестра, потерянная в детстве, а теперь вот случайно и счастливо обретенная.
Тогда Саша сознался. Сознался во всем, точнее, не во всем, а только в том, что на снимке действительно он.
– Ты, Алла, должна понять – бизнес, тем более такой… – Саша старательно подбирал слова, – ответственный, что ли… точнее, нужный и важный… Нужный особенно в нашей стране, где культура посещения отхожих мест не впитывается с молоком матери, не вколачивается ремнем отца, а отдана на откуп улице… Так вот, такой бизнес всегда вызывал и будет вызывать зависть и злобу завистников. Конкуренты не дремлют, Алла. Они изобретают все новые способы грязных технологий. Они ратуют за передел рынка, точнее, молодого рынка, а также цивилизованного отношения к физиологическим процессам всего человечества. Такие люди, Алла не гнушаются ничем. А метят они в меня! А как нанести вред росту ВВП, строительству новых дорог и новых квадратных метров евроуборных?
Алла, не понимая, куда клонит Саша, смотрела в его глаза, красные после бессонной ночи, и слушала пламенную речь супруга.
– А я тебе скажу. Я скажу тебе, Алла, что разлад в семье активнейшего налогоплательщика, известного в широких кругах своей непримиримой позицией, – цель этих реакционных сил! И вот этот пасквиль, вот эта фотофальшивка – их рук дело! Более того, тот кирпич перепутанный – все это звенья одной цепочки. И ты, Алла, своим недоверием, именно ты играешь на руку этим… этим пиратам, этим черным рейдерам без страха и совести.
Наверное, та убежденность, тот пыл и та горячность, с которой Саша говорил, склонили чашу весов в его пользу. Алла не просила прощения, не бросилась обнимать супруга после его обличительной речи, но стала вести себя по-другому, точнее, иначе. Она просто превратилась в ту молчаливую Аллу, которой всегда и была. В спокойную и добрую жену.
Саша понял, отчетливо понял, что, если он дорожит семейным очагом и не хочет все разрушить, он тоже должен вести себя иначе, точнее, по-другому. А еще он должен определиться. Определиться в своих мыслях, желаниях и действиях. Но он не мог. Саша все больше захлебывался в любовном омуте и запутывался в паутине собственного вранья.
Саша старался больше времени проводить дома, тщательнее планировать встречи с Инной и детальнее планировать обман. Но Алла уже не верила, не хотела верить, что супруга облили духами нечистоплотные конкуренты, что помада на его шее не что иное, как акция рейдеров, стремящихся подмять под себя «Эмжэ». Алла отказывалась верить в то, что надетые наизнанку трусы Саши, после срочного вызова к мэру поселка Петуховка, – происки вездесущих завистников.
А еще Саша видел сон. Точнее, он спал и видел сон. Сон снился четкий, яркий и красочный. И видел Саша сон, в котором он был вместе с Инной. А потом проснулся. Проснулся оттого, что рядом кто-то плакал. Плакала его жена Алла.
– Ты чего? Алла, что ты плачешь? – жарко зашептал Саша в ночной мрак.
– Ты во сне спал с другой женщиной, – объявила супруга, сквозь рыдания.
– С чего ты взяла? Когда?
– Тебе снился сон, где ты занимался любовью.
– Возможно, но это была ты! Алла, я уверяю тебя! Это была ты.
– Нет, Саша, не ври. Ты называл ее Инна.
Саша тогда очень испугался. Беда, если он разговаривает во сне.
– Правда, – признался тогда Саша. – Мне действительно снилась другая женщина. Но я не поддался ее чарам.
– Если бы ты сам слышал, как звал ее. Инна! Ты столько чувств вкладывал в ее имя.
– Да не звал я никакую Инну. Я четко помню, даже отчетливо помню, как я говорил этой приставучей бабе: «И н-н-н-а фиг ты мне нужна! У меня жена есть, Аллочка, которую я очень люблю».
А потом Саша наступил на те же грабли, что в течение полугода бессовестно подкладывал супруге. Он наступил на грабли вранья и обмана. И еще Саша теперь сам с лихвой испытал все то, что испытала Алла.
Дело в том, что с некоторых пор он стал подозревать, точнее, чувствовать, что он у Инны не один. Саша с ужасом вспоминал подробности того периода и тот жуткий мрак, в котором он пребывал, тот туман, не имеющий ничего общего с нормальной жизнью, туман, в котором он жил, точнее, существовал. Сна не было. Саша сильно похудел. Он был снедаем ревностью.
Внутренне Саша был готов к этому. Причем всегда готов. Он отчетливо осознавал, что Инна не создана для того, чтобы принадлежать лишь одному мужчине, тем более ему. Саша твердо и осмысленно понимал, головой понимал, что эту игру в одни ворота пора прекращать, но сердце, сердце любило, надеялось и болело. Магия чувств была непоправимо нарушена. Оставалась одна всепоглощающая страсть. Страсть и ревность, заместившая собой любовь. А еще появилась злость на себя и на весь мир.
Потом случилось непоправимое. Саша был в ванной, когда затрезвонил его сотовый телефон. Он умывался, фыркал и брился. К телефону подошла Алла. На дисплее высветилось имя Иннокентий. Алла вытерла влажные руки о передник и поднесла телефон к уху…
Звонившая женщина попросила к трубке Сашу.
– А кто его спрашивает? – с замирающим сердцем спросила Алла.
– А это Инна. Саша говорил, что у вас в семье прогрессивные отношения, что у вас свободная любовь.
– Да, – едва смогла прошептать в трубку Алла. – Именно свободная любовь.
– Тогда передайте Саше, что завтра я не смогу с ним встретиться.
Алла пошла на хитрость и упросила Инну подробнее описать их отношения с Сашей:
– Мне так… просто женское любопытство.
И Инна рассказала все.
А потом все кончилось. Кончилась Сашина любовь. Точнее, она не ушла. Она поселилась в нем навеки. Навеки это чувство затаилось в сердце непрошеной гостьей, и Саша как одержимый цеплялся за это чувство. Но отношений между Инной и Сашей больше не было. Ничего больше не было. Совсем ничего. Ни эсэмэсок, ни звонков, ни тем более встреч.
