Энн Брашерс - Имя мое — память
Теперь настало время для Дэниела убрать водительские права в бумажник, повернуться и выйти за дверь. Но вдруг ему расхотелось уходить. Вот бы остаться тут, с этим приятным человеком, которому нравилась София. И чтобы Клод снова попытался вспомнить название того цветка.
Дэниелу показалось, что он играет в игру «горячо-холодно». Это здание не было таким горячим, как он надеялся, — в нем больше не было Софии, — но оно гораздо теплее сейчас, чем когда он выйдет наружу, где его след станет снова холодным.
Он положил права в бумажник, но не спешил уходить.
— Что вы лучше всего запоминаете? — стараясь быть общительным и добродушным, спросил Дэниел.
Вахтер пожал плечами. Он был рад компании.
— Лица. И имена.
Три стакана пива придали Дэниелу оптимизма. Наверное, она осталась на лето в Шарлоттесвилле. Вероятно, нашла здесь работу и на несколько месяцев переехала из кампуса. Например, обслуживает столики в кафе или носит одну из этих футболок с надписью «Гений», работая в магазине «Эппл». Может, если он засидится здесь подольше, она войдет в этот самый бар.
— Повторить, — поднимая свой стакан, попросил он бармена.
Привлечь внимание парня удалось с нескольких заходов. Бармен пользовался большим спросом и поэтому неожиданно оглох и одновременно утратил периферийное зрение.
— Спасибо, — сказал Дэниел, когда наконец принесли его четвертый «Басс».
Он знал, что может выпить пять, или десять, или пятьдесят стаканов «Басса», но она сюда не придет. Она не из той семьи, где сдают квартиру и делают вид, будто зарабатывают деньги. Она была из семьи, в которой приезжают домой и по-настоящему зарабатывают деньги. Он уже видел двух девчонок из их школы — одна шла по тротуару, а другая, с глубоким декольте, сидела за столиком в углу, и у них с ней не было ничего общего. Ничто здесь больше о ней не напоминало.
Наверное, это даже к лучшему. Что хорошего он ей сделал? Но Дэниел хотел всего лишь увидеть ее. Ему этого было бы довольно. Это все, ради чего он приехал.
Он пожалел, что надел свою лучшую рубашку и утром смотрел на себя в зеркало с удовольствием и надеждой. О чем он думал? Жаль, у него не было другой рубашки, в которую можно было бы переодеться. Новые запахи бара, и его новый пот, и духи той девушки в углу впитаются в ткань и уничтожат ее бесценную частичку, оставшуюся там. Сама мысль об этом была ему невыносима.
У парня, сидевшего справа, был двойной подбородок и футбольные бутсы. Он напивался быстрее Дэниела. В нем было что-то знакомое и малопривлекательное, но Дэниел не стремился вспомнить, что именно.
Пятый «Басс» прибыл примерно в то же время, когда девушка встала из-за углового столика и села на табурет слева от Дэниела. Он не подумал, что она может его вспомнить.
— Ты ходил в школу «Хоупвуд», верно? — спросила она.
— Какое-то время.
У нее были ослепительно-белые зубы. В наше время у людей всегда очень белые зубы.
— Я помню тебя… — Ее взгляд был полон нетерпения, словно водка в ней порывалась говорить, а девушка старалась ее приструнить. — Неважно, — задорно произнесла она.
— Ладно, — сказал Дэниел, хотя она, безусловно, хотела, чтобы он стал ее расспрашивать.
— Ты здесь занимаешься? — поинтересовалась девушка.
Он вспомнил, что в средней школе она состояла в группе поддержки, представил ее в одном из этих нарядов с очень коротенькими плиссированными юбками, которые постоянно задирались.
— В этом колледже? Нет. А ты?
— Да. Скоро перейду на предпоследний курс.
Она, без сомнения, знала Софию. От нее начало исходить слабое сияние воспоминаний о Софии. Дэниел подавил в себе желание спрашивать.
— Где ты учишься?
Он сделал большой глоток пива.
— Нигде. Я работаю.
У него не было желания говорить правду.
Интерес в ее глазах угас. Или, по крайней мере, переместился в ином направлении.
— Встречаешься с ребятами из «Хоупвуда»? — спросила она.
— Нет. — Он сделал еще один глоток. В баре было жарко. — А ты?
— Ага. Со многими. Здесь сейчас девять человек из нашего класса.
Дэниел кивнул. Исходящее от нее сияние немного усилилось. Поэтому он заказал ей еще водки с тоником.
— Можно я скажу тебе кое-что?
— Давай.
— Мы думали, ты умер.
— Неужели?
— Кто-то видел, как ты прыгнул с моста.
Он постарался скрыть досадливую гримасу. Воспоминание об этом не относилось к числу приятных.
— Думаю, этот кто-то ошибся.
Девушка кивнула и сделала глоток спиртного.
— Хорошо, что ты не умер.
— Ну, спасибо.
Она наклонилась и поцеловала Дэниела в краешек рта. Он почувствовал влагу ее слюны и пота.
— Так с кем же ты видишься? — произнес он.
— Из нашего класса?
Каждое ее телодвижение сопровождалось звоном браслетов.
— Угу.
Дэниел подождал, пока девушка, перечислив всех, не дошла до Марни, подруги Люси.
— Кажется, я ее помню.
— Странная девчонка. Волосы черные со светлыми прядями.
— Она дружила с…
Глупо притворяться, будто он не может вспомнить имя самого главного для себя на свете человека.
— С кем? — Она впилась в него взглядом, который, казалось, просвечивал его насквозь. — Ты имеешь в виду Люси?
При всем его пылком стремлении услышать о ней хоть слово — что она наркоделец, трансвестит, мажоретка, кто угодно, пока она существует в его мире, — это было уж слишком глупо. Дэниел встал.
— Мне надо в туалет, — пробормотал он, швырнув на стол двадцатку, чтобы оплатить остаток счета.
— Могу поспорить, ты не помнишь, как меня зовут, да?
Дэниел повернулся, чтобы уйти.
— Подожди! — воскликнула она, схватив его за руку, и браслеты ее вновь зазвенели. — Что ты делаешь вечером?
— Уезжаю. Возвращаюсь к себе на север.
— В доме Диков намечается вечеринка. Пойдем со мной?
А вдруг там будет София?
— Нет. Мне пора.
В собственном голосе он уловил пятый и шестой стакан пива. Ему надо пойти в машину и проспаться, пока не протрезвеет.
— Ты уверен? Я закажу тебе еще пива, и тогда решишь.
Дэниел покачал головой. Если он выпьет еще пива, то не сможет оторвать взгляда от выреза ее кофточки. А если после этого опять выпьет, то, вероятно, пойдет с ней в комнату ее общаги, завалится с ней на двуспальную кровать и с закрытыми глазами разденет ее, потому что в его воображении будет не она. Дэниел проделывал это и раньше, и всегда после ему бывало не по себе. Наверное, она специализируется по экономике, а может, по политологии. Не исключено, что она великолепно смешивает «Маргариту», любит своего отца, у нее отменный удар справа, но она — та девушка, которую в очень важный момент назовут именем другой.
— Я — Эшли! — прокричала она ему в спину.
Выходя из туалета, Дэниел заметил, что его табурет у стойки занят тем самым пьяным парнем в футбольных бутсах, который уткнулся носом прямо в вырез кофточки Эшли. Теперь ее манера поведения изменилась.
— В чем проблема? — услышал он ее слова, а парень в это время так сильно свесился с табурета, что тот начал падать.
Парень вцепился в девушку обеими руками, но она оттолкнула его, и табурет закачался и рухнул на пол. Эшли отошла в сторону.
— Глупая шлюха! — с трудом поднимаясь, бросил ей вслед парень. — Иди ко мне. Давай сюда свои сиськи.
Он брызгал слюной, и от него разило джином.
Дэниел широкими шагами подошел к бару и остановился перед парнем. Эшли в это время собирала свои вещи. Парень повернулся к Дэниелу:
— Что тебе надо?
Дэниел посмотрел на него, уже не обращая внимания на комизм его пьяного поведения. Внимательно рассмотрев глаза, брови, плечи и уши парня, он соединил их воедино. В баре он появился с этим самым лицом. Но зимой… где-то там. Холодно. Должно быть, в Сент-Луисе. Губы накрашены жирной красной помадой, как в то время было принято у девушек. Цветастое платье, под которым надет ужасный бюстгальтер с толстыми прокладками, торчащий из выреза платья. Тогда она сказала ему, что работает моделью, и показала свой снимок. Это была реклама местного агентства по продаже автомобилей. Вероятно, «Олдс-мобил». Он припомнил, там были в основном ноги и зад и почти не было лица. Она очень гордилась фотографией. Узнала, что он стажируется в газете у отца, и в течение месяца ежедневно названивала ему туда. «Я хочу стать знаменитой», — твердила она.
«Не говори ничего», — предостерег он себя.
— Я тебя знаю, — сказал он вслух.
— Да пошел ты!
— Знаю, Ида. Точно знаю. Ты не изменилась. Слишком много пьешь.
Парень пытался сообразить, следует ли вмазать этому нахалу.
— Тебе нравилось позировать для фотографий. Уверен, нравится до сих пор. Ты по-прежнему любишь нижнее белье и туфли. Кружева, высокие каблуки. Правда, трудно найти твоего размера, верно?
