Энн Брашерс - Имя мое — память
Бармен стал прислушиваться, Эшли вернулась назад.
Будь Ида не таким пьяным, он сумел бы лучше скрыть свое изумление и смущение. Зная, что прав, Дэниел не очень-то этим гордился. Подобное в человеке легко распознать. Если человек при переходе из одной жизни в следующую меняет пол, это почти всегда означает, что в промежутке он пребывал в смятении. Что до экстравагантного поведения, так это нечто вроде невротической причуды, преследующей человека от одной жизни к другой.
— Да пошел ты, — заметно съежившись от страха, повторил парень.
Когда Дэниел уходил, в баре было тихо. Ему стало стыдно. Он был разочарован и утомлен. Он часто проделывал такого рода штучки и привык наказывать людей, обнажая их прошлые тайны и уязвимые места. Но люди этого не понимали. В конце концов они забывали о наказании, но ему приходилось нести его с собой.
В своей последней жизни, когда Дэниелу было семь лет, он встретил в офисе своего дяди мужчину, которого преследовало желание ампутировать левую ногу выше колена. Естественно, все, включая его самого, считали, что он не в своем уме. Ни один врач не соглашался сделать операцию. Однако Дэниел помнил его по прошлой жизни и догадался, в чем дело. Мужчина был солдатом и в возрасте семнадцати лет потерял ногу в битве при Сомме. Дэниел рассказал ему все, что помнил. Но то было не наказание и не расплата. А милосердие.
Шарлоттесвилл, Виргиния, 2006 годВ октябре, в пятницу вечером Люси находилась в своей комнате в общежитии, когда из вестибюля позвонили по местному телефону.
— Это Люси?
— Да.
— Привет. Говорит Александр.
— Александр? Что ты здесь делаешь? Ты внизу?
— Да. Можно подняться?
— Марни дома нет. Она в Блэксберге.
— Можно мне все-таки подняться?
Люси посмотрела на настенные часы, а потом на свою пижаму. Она собиралась провести вечер в постели с книгой Эмили Бронте, но не могла не впустить маленького брата Марни.
— Ладно. Дай мне пару минут, чтобы одеться.
Он не дал ей пары минут. Не прошло и минуты, как он уже стучал в дверь. Люси заставила его подождать. Когда она открыла дверь, он едва не задушил ее в объятиях.
— Что ты здесь делаешь? — освободившись от него, снова спросила она.
— Знакомлюсь с колледжем.
— Правда? Ты уже в выпускном классе?
— Да, уже в выпускном. В январе мне будет восемнадцать.
— Марни знает, что ты тут?
Александр пожал плечами.
— Возможно, я ей об этом говорил. Наверняка говорил.
— Странно. Она мне ничего не сказала и к тому же уехала в Блэксберг.
Он снова пожал плечами, не выказав ни малейшего смущения. Люси знала Александра с младенчества, и он был очень дружелюбным и несознательным существом.
— Можно мне все-таки остаться?
У него всегда была совершенно обезоруживающая улыбка.
— Родители знают, что ты здесь?
— Конечно, — уверенно произнес он.
Люси невольно рассмеялась.
— Ладно, оставайся, так и быть.
Александр швырнул сумку на пол и, плюхнувшись на кровать Марни, лег на спину.
— Ты вырос, — заметила она.
Он кивнул.
— А ты не изменилась.
— У тебя отросли волосы.
У него были красиво вьющиеся рыжеватые волосы. Когда он был маленьким, Люси с Марни причесывали его, и он послушно сидел тихо.
Вдруг Александр вскочил и подошел к террариуму Пилорамы.
— Ты по-прежнему держишь эту змеюгу? — воскликнул он.
Люси вздохнула. В таких условиях рептилия проживет дольше Даны.
— Да, хочешь ее забрать?
Александр рассмеялся.
— Давай куда-нибудь сходим. Есть тут какие-нибудь вечеринки? Может, зайдем в бар колледжа? Я захватил свое фальшивое удостоверение личности.
Люси с тоской посмотрела на «Грозовой перевал». На улице шел дождь, было сыро и промозгло, но она чувствовала, что на правах старшей сестры должна продемонстрировать Александру жизнь колледжа, о которой он, без сомнения, мечтает.
Две вечеринки, один бар, а потом еще паб… Люси устала и напилась. Александр любил танцевать, и они танцевали. Она заметила, что на него смотрят многие девушки, и поймала себя на том, что оценивает его по-новому. Когда ей было десять лет или даже шестнадцать, разница в два с половиной года казалась значительней.
Что скажет Марни, если узнает, какими глазами Люси смотрела на ее младшего брата? Она надеялась, он не подумает, будто это свидание. Люси пыталась воодушевить его потанцевать с другими девушками, но он не поддавался.
— Я голоден, — объявил Александр, небрежно обнимая ее за плечи.
Он был примерно на фут выше ее. Он был готов всю ночь кружить по танцполу, прижимая Люси к себе. Она стала привыкать к его прикосновениям, и это не казалось таким уж необычным. Все у него выходило легко и просто.
— Я тоже. Хочешь перекусить?
— Конечно!
Они пошли под дождем в кафе на Мэйн-стрит. От яркого освещения внутри Люси почувствовала себя очень пьяной. Александр галантно выхватил свой бумажник и заплатил за три куска пиццы — один для нее и два для себя. На улице они сели на скамейку и с жадностью набросились на еду. Люси больше не было холодно, но от ее свитера пахло как от мокрой собаки.
— Помнишь, как мы с Марни завязывали тебе волосы «конским хвостом» и закалывали маленькими заколками?
Он рассмеялся.
— А помнишь, как Дорси съел твой торт, испеченный на день рождения?
— Помнишь, как Тайлер написал в твою банку для сбора горной росы?
Александр кивнул.
— Когда он вручил мне банку, она была теплой, и это показалось мне подозрительным. — Он продолжал жевать пиццу. — А ты помнишь, как была у меня нянькой и пекла мне на ужин блины с малиной?
— Я правда это делала?
— Ты засовывала малину всюду.
— Я была нянькой?
— Со мной должна была остаться Марни, но она улизнула с парнем, и осталась ты.
— Кажется, припоминаю. Но зачем тебе понадобилась нянька? Ты ведь был большой.
— Мне было четырнадцать. А родители уехали на какой-то курорт отмечать годовщину свадьбы.
— Они уехали в Гринбриер на выходные.
— Можно я тебе кое в чем признаюсь? Я взобрался по стене дома и смотрел, как ты моешься в душе.
У него был скорее самодовольный, чем виноватый вид.
— Александр!
— Ну, прости.
Люси почувствовала, как у нее начинает гореть лицо.
— Не могу поверить, что ты так поступил.
— Это было нехорошо, — сказал он. — Но оно того стоило.
Она ткнула его в живот. Александр рассмеялся.
— Правда. Я бы повторил.
Люси попыталась ударить его, но он, схватив ее за руки, принялся с ней бороться. Потом, не дав ей выпрямиться, начал целовать ее.
— Александр, прекрати, — смеясь и стараясь вырваться, произнесла она.
Он продолжал ее целовать.
— Почему? Я не хочу прекращать.
— Ты — маленький брат Марни. Я для тебя слишком старая.
На самом деле она не хотела, чтобы он прекращал, и Александр, похоже, это понимал.
Дождь все усиливался, и он схватил ее за руку.
— Пойдем к тебе в общагу?
Лучше бы не надо, подумала Люси, когда они мчались по улицам в сторону Уайберн-Хауса. Она не собиралась заходить так далеко в реализации его фантазий по поводу студенческой жизни. «Не делай этого», — мысленно твердила она. Люси напомнила себе, что должна поступать как старшая сестра.
— Уже поздно, и мы сразу ляжем спать. В отдельные кровати, — уточнила она, поворачивая ключ в двери своей комнаты. — Идет?
Люси подняла голову. Он что, ухмыляется?
На какое-то время Александр оставил ее в покое, и она успела снять мокрую одежду, пойти в ванную, почистить зубы и надеть несексуальную фланелевую пижаму. Вернувшись в комнату, Люси увидела, что он без стеснения, как у себя дома, развалился на кровати Марни.
— Сейчас выключу свет. Оставайся на своей половине, или тебе придется спать в коридоре, понятно?
Она выключила свет и залезла под одеяло.
— Ты серьезно? — уныло произнес он.
— Вполне.
Лежа в темноте, Люси едва дышала и вряд ли смогла бы уснуть. У нее перед глазами был его торс, каким она его увидела перед тем, как выключить свет. Словно его выжгли на сетчатке ее глаз. Александр напевал что-то себе под нос.
Чего она боится? Да, он молод. Да, он младший брат Марни. Чего она дожидается? Вот он перед ней, во всем своем блеске, а она пытается заснуть? Дэниел исчез. Он никогда не мог бы служить оправданием, тем более сейчас. Дэниел всегда был фантазией, таким человеком, равного которому не найти. Александр принадлежит к иной категории людей — той, в которой и происходит жизнь. Александр с его теплыми губами сейчас рядом, и она хочет, чтобы он лежал в ее постели и никакие мысли не приходили бы в голову.
— Эй, Александр, — прошептала Люси.
Он подскочил.
— Да?
— Иди ко мне.
